Книга Подводный флот Третьего рейха. Немецкие подлодки в войне, которая была почти выиграна. 1939-1945 гг. - Харальд Буш

Ветераны были полны мрачных предчувствий. Как с этими зелеными новичками на борту им удастся пройти Бискайский залив? Кто этот новый командир? Что он собой представляет – хоть у него-то есть опыт?

Да, чтобы пройти залив, удача им нужна как никогда, считали старые морские волки. Теперь вражеские летчики не медля жали на гашетки; с весны они уничтожали подлодки как мух. Но за те два дня, что оставались до выхода в море, у ветеранов не было времени предаваться пустым мудрствованиям. Каждую минуту надо было остерегаться саботажа. С 1940 года отношение персонала французских баз, благодаря неустанной английской пропаганде и угрозам французского Сопротивления, претерпело резкие изменения. Вошло в порядок вещей, что перед выходом в море немецкие водолазы осматривали корпус подлодки в поисках магнитных мин. В прошлый раз на «U-516» в цистерне с питьевой водой была найдена дохлая собака.

В таких условиях присутствие массы неподготовленных людей на борту становилось тяжелым грузом для опытных членов экипажа, но при выходе в океан на 740-тонной подлодке этого было не избежать. После рейдов, которые практически непрерывно длились семь месяцев, немалое число членов команды всегда оставляло лодку и шло на повышение. Новый набор – парнишки шестнадцати – восемнадцати лет имели за плечами лишь минимум морского опыта, который ограничивался основами военного дела. Специалистами приходилось считать тех, кто прошел краткие технические курсы по своей основной профессии.

Прошли подготовку в обращении с оружием и зенитчики, но никому из них не приходилось вести ночную стрельбу. А поскольку с лета 1943 года подлодки могли подниматься на поверхность только по ночам, командир и офицеры-артиллеристы сочли себя обязанными до выхода в море провести с новичками практические стрельбы, чтобы они имели хоть какое-то представление, как обслуживать орудие в бою, и умели в темноте устранять задержки. В большинстве случаев юноши шестнадцати – восемнадцати лет были до краев полны идеологической мишуры, которой их снабжала официальная пропаганда. Они не имели ни малейшего представления, что такое жизнь на подводной лодке во время войны. Лишь через несколько недель они начали привыкать к угнетающей и скученной атмосфере подлодки – особенно тяжело она действовала на них в начале патрулирования, когда все кубрики и кают-компании были забиты припасами.

И вопрос тут был не просто в психологической адаптации. Застоявшееся зловоние воздуха (воображение не в состоянии его себе представить), отсутствие гигиены, некачественное питание, рваный и недостаточный сон – эти условия были насмешкой над жизнью, и человеческий организм медленно и болезненно привыкал к ним.

В назначенный день «U-516» вышла на патрулирование. Она должна была принять участие в операциях в Индийском океане в составе группы из двенадцати лодок класса IX при поддержке шести грузовых субмарин класса XIV. Чтобы этот отряд не растянулся, все восемнадцать лодок одна за другой с короткими интервалами покидали базу.

В условиях такого плавания грузовые лодки были особенно уязвимы для атак с воздуха, и в течение первых же нескольких дней после выхода из гавани пять из них были уничтожены в Бискайском заливе. Последняя была потеряна у Южной Америки. В результате операция была отложена, и каждая из двенадцати боевых лодок получила свой отдельный район патрулирования. Из них две вернулись на базу.

В сентябре 1943 года, когда они находились в плавании, все офицеры-подводники знали, что атак с воздуха приходится ожидать не только в заливе и в прибрежных водах, но и практически по всем семи морям. Самым опасным временем был вечер, ибо враг отлично знал: некоторым подлодкам приходится всплывать, чтобы перед заходом солнца определиться по месту. Секстант с искусственным горизонтом вместо настоящего появится только в следующем году.

Ранние вечерние часы были на «U-516» самым хлопотливым временем суток. Пока вперед смотрящие на мостике обшаривали горизонт в поисках охотников за подводными лодками, основная ответственность ложилась на службу связи. К середине 1943 года пеленгаторы радаров «метокс» были заменены «наксосами» с электронными лампами-усилителями и вращающимися антеннами, которых называли «пальцы «наксоса».

Пока антенны неторопливо описывали полный круг, связист должен был стоять на мостике, готовый тут же зафиксировать пеленг засечки.

Предполагалось, что «наксос» будет столь же чувствителен к микроволновому излучению радара, как он раньше засекал волны метровой длины, но если вражеская излучающая антенна тоже вращалась, то звук засечки слышался лишь долю секунды – и тут же приходилось останавливать диполи. Поэтому, чтобы удалось поймать засечку, оператору приходилось постоянно находиться на мостике. Если диполи точно ловили пеленг, откуда шло излучение, то звук становился непрерывным, и, судя по тому, как менялся пеленг и высота звука, можно было точно определить его источник – корабль это или самолет. Если высота звука стремительно росла, указывая, что радар находится в воздухе, то подводной лодке приходилось немедленно идти на погружение.

Но пеленгатор с лампами Брауншера быстро вышел из строя. Трансформер сгорел, а надувная антенна пострадала от короткого замыкания и не выдержала давления воды.

В то время, на полной скорости ночью пересекая Бискайский залив, подлодка полностью зависела от пеленгатора, который должен был предупредить о появлении самолетов, потому что гул дизеля заглушал слабый звук их моторов.

Вскоре дал о себе знать радар слева по носу, затем проявился другой, по правому борту. Еще два – под двумя разными пеленгами. Трудно передать то нервное состояние, которое возникло от понимания, что за тобой постоянно следят, но командиру приходилось держать команду в руках.

Особые опасения вызывал так называемый «экономайзер», самолет, который, нащупав цель, замедлял частоту пульсации радара, так что пеленгатор на лодке продолжал считать, что радар находится все на том же расстоянии – вплоть до того момента, когда над лодкой раскрывались бомбовые люки. Даже ближний разрыв бомбы или пулеметная очередь могли причинить лодке такие повреждения, что ей пришлось бы возвращаться на базу. Многим лодкам не удавалось провести в море больше двух-трех дней, прежде чем они пускались в обратный путь в свою гавань. Были подлодки, которые шесть раз пытались пробиться через залив и после каждой попытки вставали в док для ремонта – лишь потом к ним приходил успех.

Хотя в погруженном состоянии лодкам не угрожали атаки с воздуха, но и под водой их ждали столь же серьезные опасности. Стоило им нырнуть, как самолеты вызывали эсминцы, сторожевые корабли или корветы, и те принимались систематически прочесывать радарами район погружения. Если они обнаруживали лодку, то подвергали ее ковровой бомбардировке. Или, если она уходила на большую глубину, терпеливо ждали, пока лодка, в которой падало напряжение и кислород замещался углекислым газом, всплывет, лицом к лицу встретившись со своими врагами.

Если в течение нескольких часов в гидрофонах царило молчание, обычно лодка снова всплывала. Но вражеские судоводители знали ценность терпения, и часто стоило лодке всплыть, как ей тут же снова приходилось уходить под воду. Так длилось, пока батареи окончательно не садились. Тогда, не имея иного выхода, лодка решительно всплывала на поверхность, и артиллеристы кидались к скорострельным пушкам, хотя шансов на успех у них практически не было.