Книга Истоки морали. В поисках человеческого у приматов - Франс В.М. де Валь

Если одни религии хуже других, то, очевидно, какие-то должны быть лучше. Я с удовольствием выслушал бы мнение атеиста о том, какой должна быть хорошая религия, или о том, почему разные религии предписывают разное моральное поведение. Может быть, религия и культура так переплетены между собой, что единой универсальной морали вообще не существует? Но вместо размышлений на эти темы аудиторию просто разжигают при помощи демонстрации чуждых этой культуре обычаев — а это очень просто, не сложнее, чем смутить человека демонстрацией распиленного бензопилой трупа.

Да еще навязший в зубах миф о том, что наука во всех мыслимых сферах превосходит религию и что наука отвлекает от религии и наоборот, как в игре с нулевой суммой. Такой подход унаследован нами от американских полемистов XIX в., объявивших во всеуслышание, что, если бы все зависело от религии, мы до сих пор верили бы в то, что Земля плоская. Но это заявление — чистая пропаганда. Рассуждения о шарообразности нашей планеты берут начало от Аристотеля и других древних греков, и каждый серьезный ученый «темных веков», разумеется, знал о них. У Данте в «Божественной комедии» земля сферическая, а на внешних створках «Сада земных наслаждений» Босха изображен промежуточный подход: плоская земля плавает в прозрачном пузыре в окружении черного космоса. Заявляют также, что религия — убежденная противница теории эволюции, забывая при этом, что Римско-католическая церковь никогда формально не осуждала теорию Дарвина и не включала его произведения в Индекс (список запрещенных книг). Ватикан признал эволюцию состоятельной теорией, не противоречащей христианской вере. Правда, признание это состоялось довольно поздно, но приятно сознавать, что сопротивление теории эволюции почти полностью ограничивается протестантами-евангелистами американского Юга и Среднего Запада.

Отношения между наукой и религией всегда были сложными: существовали и конфликты, и взаимное уважение, и покровительство науки со стороны Церкви. Первыми копировальщиками книг, на которых воздвигалось здание науки, были раввины и монахи, а первые университеты выросли из церковных и монастырских школ. Папство активно способствовало созданию и развитию университетов. В Париже, в одном из первых университетов, студенты даже выбривали себе тонзуру на голове, чтобы показать верность церкви, а древнейший документ в архиве Оксфордского университета — Хартия папского легата 1214 г. Учитывая эту неоднозначность отношений науки и религии, историки в большинстве своем подчеркивают их диалог или даже сотрудничество.

Однако неоатеисты упорно сталкивают их друг с другом. Их аудитория готова уписаться от восторга, когда лектор запускает в зал старую утку про плоскую Землю. При этом нельзя сказать, что выступления сторонников религии звучат намного лучше. Они тоже стараются взять что попроще и вольно обращаются с фактами. Так, в Пуэбла Д’Суза утверждал, что предсмертные переживания научно доказывают существование загробной жизни. Известно, что, побывав на грани жизни и смерти, некоторые пациенты рассказывают о том, как вылетали из собственного тела или попадали в световой туннель. Подобные переживания и правда кажутся странными, но Д’Суза забыл рассказать о новых нейробиологических данных о небольшом участке мозга, известном как ВТС, или височно-теменное соединение. Эта область мозга собирает информацию от множества органов чувств (зрительных, тактильных и вестибулярных) и создает на ее основе единый образ собственного тела и его места в окружающем мире. В нормальных условиях данные всех органов прекрасно согласуются между собой, образ получается цельным, и мы знаем, кто мы такие и где находимся. Однако при повреждении или искусственном стимулировании ВТС при помощи электричества образ тела искажается. Ученые могут намеренно заставить человека почувствовать себя парящим над собственным телом или глядящим на него сверху — а то и показать ему копию самого себя, тенью сидящего рядом («Я выглядел моложе и свежее, чем выгляжу теперь. Мой двойник дружески улыбнулся мне».). Учитывая галлюциногенные свойства анестетиков и действие кислородного голодания на мозг, наука, судя по всему, уже очень скоро сможет дать предсмертным переживаниям вполне материалистическое объяснение.

Раввин Ботич, защищая религию, тоже прибег к сомнительным доказательствам. Он рассказал, что многие семьи заботятся о детях с синдромом Дауна и что они никогда не стали бы этого делать, если бы не религия. Они просто избавились бы от «дефективных» отпрысков, сказал он. Шаткость этого утверждения, как уже говорилось в предыдущей главе, связана с тем, что археологические данные говорят о другом. Род человеческий обладает настолько мощным воспитательным инстинктом, что оставить ребенка без внимания или вовсе отказаться от него очень нелегко, в каком бы состоянии этот ребенок ни был. Я не говорю, что такого не случается, но задолго до возникновения любой из современных религий и неандертальцы, и ранние люди заботились о больных и слабых. То же можно сказать и о наших родичах-приматах. Примеров множество, но я ограничусь двумя, свидетелями которых я был лично.

На картине «Восхождение в эмпирей» Босха (из цикла «Блаженные и проклятые») изображен световой туннель. Обычно подобный образ связывают с предсмертными переживаниями, которые с древнейших времен служили основой для мифологии и религии.

Макака-резус Азалия родилась с тремя копиями одной хромосомы, в точности как при синдроме Дауна у людей. Кроме того, родилась она у самки, уже перешагнувшей порог того возраста, в котором макаки обычно беременеют. Азалия выросла в зоопарке в большой группе обезьян и все время сильно отставала и в двигательном развитии, и в социальных навыках. Она частенько совершала немыслимые нарушения обычаев: так, она запросто могла пригрозить альфа-самцу. Вообще, макаки-резус сурово наказывают всякого, кто нарушает правила, но Азалии все сходило с рук, как будто остальные обезьяны понимали, что никакая взбучка не изменит ее состояния. Мы, люди-наблюдатели, любили Азалию за ласковый нрав, и, кажется, члены обезьяньей стаи тоже ее любили. Она умерла естественной смертью в возрасте трех лет.

И второй пример. Японская макака Мозу в парке Дзигокудани в японских Альпах ходила с большим трудом, а лазить не могла вообще, потому что у нее от рождения не было ни кистей, ни стоп. Зимой — а зимы в том районе суровые — ей приходилось брести по глубокому снегу, тогда как ее сородичи легко прыгали с ветки на ветку. Японские документалисты часто снимали Мозу, она стала настоящей звездой экрана. Будучи полностью интегрированной в стае, она прожила долгую жизнь и вырастила по крайней мере пятерых детенышей. Я видел Мозу высоко в горах и обратил внимание на то, что большую часть времени она проводила с сородичами, вдали от людей, так что вряд ли можно было объяснить выживание такой обезьяны дополнительным питанием, которое она получала от туристов. Правда, нет данных и о том, что другие обезьяны активно ей помогали; тем не менее история Мозу показывает, что особи, страдающие физическими недостатками, в обществе приматов могут полноценно жить и иметь потомство. Точно так же и человеческая жизнь до возникновения религии необязательно представляла собой сражение всех против всех. Так что влияние религии проявляется не столько в том, что она заставляет нас делать что-то, чего мы иначе не стали бы делать, сколько в поддержании и развитии некоторых естественных склонностей. Очевидно, ее вклад намного скромнее, чем имел в виду раввин.