Книга Сорванная помолвка - Тина Лукьянова

И вид у него опять стал столь грозный, что я невольно отступила за фьордину Каррисо, так вовремя зашедшую в комнату.

— Рамон, не пугай нашу единственную медсестру, — насмешливо сказала она. — Если ты хочешь, чтобы к тебе обращались по имени, не стоит приказывать.

— В самом деле, — заметно смутился он. — Дульче, извини.

Фьорд Кастельянос стремительно вышел из целительской, не желая продолжать разговор, а я вспомнила, что хотела спросить, не помешает ли исцелению мое посещение больничной палаты. Ведь Бруно там так одиноко. Вон какой печальный сидел за завтраком, когда меня Лусия из буфетной выставила со словами, что мне там нечего делать. Но можно же и у наставницы узнать?

— Фьордина Каррисо, а посещение больных мешает работе целителя?

— Если это не происходит во время лечебных манипуляций, то нет, — ответила она. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Я отнесла еду в палату, куда недавно положили нового больного, — пояснила я. — Фьорд Кастельянос как раз был на обходе и очень рассердился, когда меня там увидел. Я и подумала: вдруг что-то не то сделала? Но я же хотела как лучше. Надо было все убирать, а Бруно не пришел ни на обед, ни на ужин.

— Бруно? — чуть насмешливо переспросила наставница. — Это поступивший недавно молодой блондин? Нет, его лечению не помешает, если ты зайдешь к нему в палату. Не так уж он и пострадал.

Я обрадовалась:

— Правда? А то ему так одиноко, даже поговорить не с кем. Разве что с дежурным целителем, и всё.

— Думаю, они не слишком разговорчивые, — заметила фьордина Каррисо. — Особенно Рамон. Ладно, давай займемся твоими занятиями. А то вчерашний день прошел впустую.

— Вовсе нет! — запротестовала я. — Я же учила.

Дальше я это успешно доказала наставнице. Настолько успешно, что она меня похвалила после того, как я не запнулась ни на одном вопросе и ответила не только верно, но и полно. С практическими навыками было похуже, их не разрешали нарабатывать в одиночку, а по теории учебников было множество.

Если возникал вопрос, ответа на который не было в одном учебнике, в другом наверняка находилось нужное. Фьордина Каррисо и фьорд Кастельянос никогда не отказывались объяснять совсем уж непонятные моменты. Их было не так много, но все же были.

Сегодня наставница уделила мне намного больше времени, особенно отработке практических навыков. Я с опаской ждала, когда предложат опробовать вновь выученное, но, наверное, она посчитала, что на живых объектах тренироваться пока рано. Меня это только обрадовало.

Начало обеда я пропустила, так как занималась с фьординой Каррисо. Накрывала Лусия, мое присутствие не требовалось, но я все равно ощущала какое-то беспокойство. Нервно ерзала на стуле, не в силах сосредоточиться, и отвечала почему-то невпопад.

— Не буду тебя больше мучить, Дульче, — внезапно вздохнула наставница. — Вижу, ты уже устала.

Я смутилась, попыталась ее убедить, что не так уж и устала, но она лишь махнула рукой, рассмеялась и сказала, что время занятий давно уже вышло.

Ноги словно сами понесли в буфетную. А беспокойство сразу пропало, лишь только я увидела Бруно, с аппетитом доедавшего биточки. Он улыбнулся, будто только меня и ждал, и мне вдруг показалось, что мои ноги не касаются земли, как после заклинания левитации, которое на мне показывал как-то Алонсо.

Стало так легко и радостно, что захотелось, чтобы всем было так же хорошо, как и мне сейчас. Но разве это в моих силах?

Я пристроилась на табуретке за стойкой в ожидании, когда нужно будет убирать. Взгляд то и дело возвращался к Бруно и всегда встречал ответный. Один раз он даже подмигнул. Больные потихоньку разбредались по палатам, и в буфетной почти никого не осталось.

— Помочь? — спросил Бруно, подойдя совсем близко.

— Ой, нет, — опомнилась я. — Лусия будет ругаться. Я лучше сама. Мне совсем не тяжело, правда.

— Да мне тоже не тяжело. Просто тоска здесь смертная. Делать нечего.

Он ощутимо расстроился. И тут я заметила, что верхняя пуговичка на его рубашке держится лишь на нескольких ниточках, почти оторвалась. А это непорядок. В нашей армии такого быть не должно.

— У вас пуговица отрывается, — сказала я, протягивая руку. — Так и потерять недолго.

Бруно озабоченно осмотрел форменную рубашку:

— В самом деле… И что теперь делать?

Он выглядел по-настоящему озадаченным, и мне стало внезапно очень смешно. Неужели такой героический фьорд не в состоянии справиться с простейшим делом?

— Могу зайти к вам чуть позже, Бруно, и пришить, — предложила я.

— Я буду ждать, Дульче.

Он улыбнулся так, что все, совершенно все мысли вылетели у меня из головы. Лишь заклинание по очищению кишечника осталось. Наверное, слишком старательно я его учила. Попроси сейчас фьордина Каррисо продемонстрировать умение — выпалила бы не задумываясь. Хотя задуматься стоило. Я очнулась и огляделась. Несколько больных еще не покинули буфетную и до туалета добежать попросту не успели бы. Это была бы настоящая диверсия, ведь такие процедуры надо производить в нужном месте, чтобы не случалось конфузов.

Я начала собирать посуду, торопясь побыстрее с ней разделаться и приступить к увлекательному пришиванию пуговиц. Как назло, оставшиеся в буфетной больные болтали, перебрасывались шуточками и совсем не торопились уходить. Спас меня фьорд Кастельянос, внезапно возникший на пороге. Под его взглядом веселая компания моментально притихла и наперегонки заработала ложками. Работы там оставалось только на дне, так что все это не затянулось, и вскоре буфетная почти опустела. Почти — потому что целитель не торопился уходить.

— Спасибо, фьорд Кастельянос. А то я уже гадала, доедят они до полдника или нет.

— Рамон. Я же просил называть меня Рамон, — недовольно сказал он.

— Вы же мой преподаватель, — напомнила я. — К преподавателям по имени нехорошо обращаться.

— Я сейчас не преподаватель, — возразил он, — а ваш коллега.

Посмотрела я на него с некоторым сомнением. С чего вдруг целитель такого высокого уровня называет себя коллегой медсестры, да еще недоучившейся? Поставить нас на одну ступень никому и в голову не придет.

— Мне до вас еще расти и расти, — высказала я свои мысли. — Какие мы с вами коллеги?

— Дульче, ты почти состоявшаяся медсестра, — заулыбался он. — А медсестра и целитель — коллеги, что ни говори. Хочешь, я тебе сейчас с посудой помогу?

— Спасибо, не надо. Здесь не так много дел.

От его неожиданного предложения я растерялась. Даже представить страшно, что такой вот солидный целитель вдруг начнет таскать грязные тарелки и кастрюли. Что о нем настоящие коллеги подумают? Не такие, как я.

— С моей помощью останется еще меньше, — продолжал он настаивать. — Неужели тебе в одиночку не скучно со всем этим возиться?