Книга Книга таинств Деливеренс Дейн - Кэтрин Хоу

— Ну, — отважился спросить Сэм, — как продвигаются дела с вашей любимой ведьмой?

Конни закатила глаза и ударила по воде ногой, фонтан брызг полетел Сэму прямо в лицо.

— Но-но! — воскликнул он, отфыркиваясь. — За что?

— За разговоры о работе в жару, — ответила она. — И могу еще добавить.

— Справедливо, — смиренно признал Сэм. — Давайте не будем о работе.

Он помолчал, подплывая ближе и оглядываясь по сторонам. Конни смотрела на Сэма. Ее бледные плечи слегка виднелись над поверхностью, распущенные волосы вились вокруг нее в воде, темные брови сдвинулись в одну линию.

— Знаете, — вдруг тихо сказал Сэм, — вообще-то здесь опасно плавать ночью.

— Это почему? — спросила она, тоже понизив голос.

— Ну, — произнес он деланно серьезным тоном, — из-за осьминога.

— Из-за осьминога? — подняла бровь Конни.

— Да, это редкий североамериканский ядовитый осьминог. Он выходит на охоту только в туман. Если что-то заденет вас за ногу, — прошептал он, подплывая еще ближе, — может быть уже слишком поздно.

Конни почувствовала, как ее колена касаются чьи-то пальцы. Она сунула руку в воду и нащупала там ступню. Крепко ухватившись за лодыжку, вытащила всю ногу Сэма.

— Ура! Я поймала одного! — победоносно воскликнула она, а Сэм дернулся назад и, зайдясь смехом, скрылся под водой.

— Но постойте, он весь в татуировках, — заметила она, внимательно изучая конечность, а Сэм в это время барахтался, поднимая фонтаны брызг и пытаясь всплыть на поверхность.

Высвободив ногу, он, тяжело дыша и отплевываясь, ринулся за Конни, а та, смеясь, заскользила прочь.

Арло лежал на полотенце хозяйки и со своего места слышал, как вдалеке плещется вода. До него долетали взрывы хохота и отдельные выкрики: «Ты спишь на ходу, Корнелл!» или «Сначала поймай меня, Хартли!». Один раз он даже поднял голову, навострив уши, когда громкий смех перешел в еле слышное хихиканье. Пес опустил голову на лапы и стал ждать, почти слившись с туманом, освещенным луной.

Глава восьмая

Кембридж, Массачусетс

Конец июня 1991 года

В тесной дамской комнате на первом этаже Гарвардского преподавательского клуба Конни заплетала волосы в аккуратную, как ей представлялось, косу. Посмотрев в зеркало, чтобы оценить результат работы, она увидела торчащий на макушке клок волос.

— Черт! — выругалась девушка, распуская волосы.

Она намочила расческу под краном и, сильно надавливая зубцами, пригладила непослушную шевелюру. Прихорашиваться Конни никогда не умела. На торжественных мероприятиях ее трясло: она боялась, что из-за незнания модных тенденций выставит себя на посмешище.

Заплетая косу, девушка ворчала себе под нос. Зачем профессор Чилтон так настойчиво приглашал ее на обед? Они вполне могли бы встретиться у него в кабинете. Обычно профессор звал своих подопечных сюда, чтобы что-то отпраздновать. Или запугать их.

— Глупо, — сказала Конни, накрутив резинку на кончик косы и откинув ее за спину.

Она посмотрела на себя. Помимо искусственной фиолетовой орхидеи, стоящей на раковине и занимающей почти все поле зрения, зеркало отражало голубоглазую девушку в платье с унылым цветочным рисунком. Оставалась лишь надежда, что консерватизм фасона восполнит недостаток стиля и покроя. Респектабельные туфли с застежкой временно пришли на смену шлепанцам. Сумка на широкой лямке явно не к месту. Конни вздохнула. Надо было взять сумку у Лиз.

— Как нелепо, — сказала она вслух, сама не зная, по поводу своего вида или предстоящей встречи.

Возможно, и того, и другого. Посмотрев на часы, Конни решила, что уже неприлично столько времени прятаться в туалете, и открыла дверь.

Аспиранты никогда не осмеливались входить в читальный зал Гарвардского преподавательского клуба, и, протискиваясь в дверь, Конни недоумевала почему. Глубокие, заманчиво мягкие диваны и блестящие кожаные кресла стояли вокруг низких кофейных столиков, а ковры на полу выцвели от прямого солнца и сотен ног. С портретов на стенах благосклонно взирали давно умершие гарвардские клерикалы. Здесь приятно пахло полированной древесиной, кофе и трубочным табаком. И все равно аспиранты обходили зал стороной, словно его изысканная атмосфера была отравлена.

В тот день сладкий запах табака исходил от седовласого джентльмена, восседавшего на диване под старинными часами. На носу у него красовались очки в золотой оправе, сквозь которые он читал газету, держа ее на уровне глаз. Шурша страницами, он попыхивал трубкой, не вынимая ее изо рта. Конни направилась в противоположный конец зала, села и стала ждать.

Она признавалась себе, что ей не терпелось рассказать профессору Чилтону, что она успела выяснить. Как он удивится! В предвкушении Конни слегка заулыбалась, покачивая ногой.

— Мисс Гудвин? — вдруг прозвучал голос.

Конни вздрогнула — она не слышала, как подошел официант.

— Да, это я, — ответила она, нервно теребя край платья.

— Профессор Чилтон просит вас присоединиться к нему в столовой, — сказал официант с легкой ухмылкой, которую мог распознать только такой прожженный циник, как Конни. «Не пойдет же он сам за вами», — как будто говорила эта ухмылка.

Конни вздохнула.

— Тогда я, наверное, пойду в столовую, — сказала она, вставая.

— Конечно, мисс Гудвин, — сказал официант, слегка наклонив голову.

В столовой окна были закрыты шторами от яркого полуденного солнца, и Конни потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к полумраку, прежде чем она увидела Мэннинга Чилтона за столом в роскошной нише. Он читал увесистую книгу — «Алхимия как нравственное очищение», — которую при появлении Конни сунул в сумку под столом.

— Конни, девочка моя, — сказал он, приподнявшись и изобразив изящный полупоклон.

Опять он со своей «девочкой», — подумала Конни, пожимая руку своему руководителю, но сумела скрыть раздражение под широкой улыбкой. Официант пододвинул ей стул.

— Я очень рад, что вы смогли ко мне присоединиться. Попросить у Джеймса меню, или вы знаете, что хотите заказать? — спросил Чилтон.

Официант — Джеймс — застыл наготове около Конни, одна бровь у него была все так же иронично приподнята.

— Ах да, — пробормотала Конни.

В столовой с хрустящими выглаженными скатертями и серебряными ножами для масла она всегда чувствовала себя неуютно. Многие аспиранты питались тем, что оставалось от кафедральных заседаний. В прошлом семестре они с Лиз целую неделю жили на сырной нарезке, унесенной со дня открытых дверей на кафедре классических языков. Когда с бесплатной едой было туго, в столовой всегда можно было разжиться макаронами с кетчупом и запеканкой из тунца. Удивительно, как мы еще не свалились с рахитом, — подумала Конни и только сейчас осознала, что не ответила профессору. Джеймс деликатно кашлянул.