Книга Холодное лето последнего года - Ю. Крылов

Н. Каратаева: «Толя и Андрей были разного возраста. И компании у них были разные, так что вне театра они почти не пересекались. А на сцене Толя Андреем любовался…»

Как вы относитесь к тому, что зрители вас воспринимают в первую очередь как комедийного актера?

Я не могу ничего поделать с тем, что мои данные, по-видимому, располагают режиссеров к тому, чтобы назначать меня на комедийные роли. Хотя время показало, что и драматические роли я тоже могу играть. Я благодарен судьбе, что встретился с Серпилиным. Я благодарен режиссеру, который не побоялся меня пригласить на эту роль. Не знаю, возможно ли это сейчас: есть работы коварные. Такой для меня явилась роль Волка в серии мультипликационных фильмов «Ну, погоди!». Очень люблю этот мультфильм, но порой мне кажется, что он навсегда преградил мне путь к ролям положительным, драматического плана.

Обидно, что часто люди путают меня, артиста Папанова, с моими комическими героями. Разные последствия из этой путаницы вытекают, чаще неприятные для меня… Я так не люблю панибратства и других подобных вещей.

Но это не только моя участь.

А герои вахтанговца Юрия Яковлева? Они ведь тоже привлекательны прежде всего большой дозой жизнелюбивого юмора, который актер раскрывает в большей или меньшей степени, ярче или приглушеннее. Ярче, скажем, в роли Панталоне из «Принцессы Турандот», приглушеннее – в образе А. П. Чехова из «Насмешливого моего счастья». Но ведь Яковлев совсем мало встречался с характерами положительных героев. Так же мало, как, скажем, великолепный актер театра имени Вл. Маяковского Александр Лазарев или мой коллега по театру, а иногда и по кинематографу Андрей Миронов.

Актер с хорошей комедийной природой – Армен Джигарханян. Вот кому повезло на роли положительных героев. И теперь уж мы признали за этим актером право на образы большой социальной силы и гражданского пафоса. Но я помню недавние годы: к манере Джигарханяна привыкали недоверчиво, не сразу – он выбивался из привычных представлений о положительном герое.

Так что в популярности актера на комедийные роли есть плюсы и минусы. Есть и свои подводные камни…

А вы веселый человек?

Я не остряк, не балагур. Хотя очень ценю чувство юмора и надеюсь, сам его не лишен. Но предпочел бы, чтобы меня считали человеком серьезным.

Н. Каратаева: «У него было огромное чувство юмора – это да. Но человеком он был серьезным. Чувствовал свой недостаток знаний об искусстве и литературе, поэтому много читал, повышал, так сказать, свой культурный уровень. Но стоило ему что-нибудь такое якобы умное сказать, причем с совершенно серьезным видом, как все просто валились от смеха…»

Как вы относитесь к своей известности?

Как-то один из моих коллег сказал, что слава – это когда человек всю жизнь работает в поте лица, чтобы его узнавали, а когда начинают узнавать, он надевает очки, чтобы его не узнали. Слава – это такая коварная вещь. Сначала многие из нас о ней мечтают, а потом она тяготит. Я не люблю, чтобы меня узнавали на улицах, и уж тем более не стремлюсь к этому.

Чем вы занимаетесь в свободное время?

У меня не так уж много свободного времени, часто и отдыхать-то приходится только в поездах, в пути со спектакля на съемки. Однако когда оно есть, я с удовольствием провожу его где-нибудь на природе.

Люблю чтение – да надо ли об этом говорить артисту?

И еще очень люблю спорт! Мальчишкой я упоенно играл в футбол, позже, когда восстановился немного после ранения, вернулся к этому занятию. Пытался кататься на коньках. Для роли в «Дамокловом мече» специально занимался боксом. Хожу иногда на футбольные матчи. А порой просто смотрю, как ребята во дворе играют в футбол или хоккей – хоть консервной банкой, – и оторваться не могу! В свободное от спектаклей и репетиций время я очень люблю ходить в Лужники, смотреть календарные встречи клубных команд по футболу на первенство столицы. После нервного напряжения, которое, естественно, бывает у артиста во время спектакля, здесь я успокаиваюсь, вхожу в норму.

Сам я занимаюсь плаванием, боксом, езжу на велосипеде.

У меня есть дача, проводить там время я тоже люблю.

Ваше любимое блюдо?

Ну, этот вопрос не совсем по моей части… Знаете, я вспоминаю пору, когда у меня действительно было любимое блюдо. Это пайка хлеба, которую я утром съедал заранее. А каша – это уже был деликатес. В голодные 30-е годы я думал: неужели настанет время, когда мы вдоволь будем наедаться хлеба? И вот, когда отменили карточную систему, мы купили хлеба, наелись. Такой пир был у нас, такая радость.

А в начале семейной жизни мы с моей женой Надеждой Юрьевной были владельцами одной-единственной раскладушки, долго жили в общежитии… Так что человек я неизбалованный. Думаю, это хорошо.

Значит, в быту вы человек неприхотливый?

Наверное, да. Я могу мыться холодной водой – моржом был. И вообще непривередлив. Машину, правда, купил. Это приобретение мне было разрешено в подарок к юбилею – когда мне исполнилось шестьдесят.

Ю. Никулин: «Когда появились деньги на машину, он еще намучился, пока купил. Я его подталкивал: Толя, ты же заслуженный воин, имеешь право. Он в ответ: ну вот, я буду этим козырять? Когда благосостояние уже позволило Папанову купить машину, Андрей Миронов однажды поинтересовался, где она. Папанов, смутившись, ответил, что оставляет ее за углом, а то увидят молодые актрисы, у них колготочки заштопаны, а у него, понимаешь, „Волга“»…

Н. Каратаева: «Когда у нас появились деньги, я покупала Толе хорошие костюмы, а он почти их не носил… Отмахиваясь, надевал простенькие рубашки: мне, говорит, так удобней…»

Какие праздники вы особенно любите?

Конечно, День Победы. Это самый большой праздник для людей моего поколения.

И еще люблю Новый год! Кажется, чему радуемся? Прожит еще один год, старше стали. Но есть в елке, в зимних утехах, в поисках подарков, в суматохе приготовления к торжественному бою курантов миг возвращения в детство. Хочется счастья близким, всем, кого знаешь и не знаешь. Думаешь, надеешься, что следующий год будет самым счастливым…

Меня часто спрашивают, чего бы я пожелал коллегам и зрителям. Однажды я попытался все свои пожелания обобщить – и вот что вышло. Итак, я пожелал бы зрителям:

• чтобы они слышали актера и в двадцатом ряду и на галерке (пусть артисты, выступающие у микрофона, перекочуют в кино – там проще);

• чтобы они могли понимать, что именно хотел изобразить на сцене оформивший спектакль художник (конечно, можно и современные конструкции, изображающие нечто «вообще», но, честное слово, иногда так хочется увидеть на сцене обыкновенные декорации, выполненные, конечно, талантливыми современными художниками);

• чтобы, если вы пришли смотреть, скажем, Чехова, к концу представления не заглядывать в программу, лихорадочно соображая: а где же, собственно, Чехов?