Книга Герцогиня смерти. Агата Кристи. Биография - Ричард Хэк

Агата прилежно просматривала военную газету, ища сведения о подвигах мужа, служившего в Третьем эскадроне. Увидев его фамилию, она ликовала от гордости. Разумеется, эти заметки она вырезала и бережно хранила.

Она писала ему и о работе в аптеке, но Арчи никак это не комментировал, видимо, считал какой-то ерундой. В его буднях все было куда драматичнее: упав на землю, погибали в муках пилоты; в полете отказывали двигатели или разыгрывались смертельные воздушные бои: кто кого. Она тоже становилась асом в своем аптечном деле, но что значили ее достижения в сравнении с его подвигами? Он методически описывал бомбовые удары и проведенные военные операции, хотя она не очень-то понимала технические подробности.

В середине 1916 года она снова взялась за рассказы, без особого рвения, просто нужно было чем-то заглушить тоску Дошла очередь и до прошлогоднего заброшенного детектива, его она решила переделать, выстроив интригу вокруг яда. Ей показалось довольно забавным задействовать знания, почерпнутые на нынешней работе, к тому же за сочинительством не такими унылыми казались минуты простоя, когда не было заказов на приготовление лекарств.

В “Автобиографии” Агата писала, что в какой-то момент поняла: без детектива, который будет вести расследование, ей не обойтись, но он ни в коем случае не должен был походить на знаменитого англичанина Шерлока Холмса. “Я остановилась на сыщике-бельгийце, и этот образ мало-помалу созревал, в конечном итоге у меня получился… маленький человечек, одержимый аккуратностью, который постоянно наводит порядок, кладет все на место, любит парные вещи, предпочитает квадратные предметы круглым. И еще он ужасно умный, поскольку у него в мозгу есть маленькие серые клеточки, это была удачная деталь, я собиралась потом обязательно ее использовать… да-да, маленькие серые клеточки”.

Она назвала его месье Пуаро, так ей захотелось. “Не знаю, почему я остановилась на этой фамилии, то ли она попалась мне в газете, то ли на чем-то была написана, – в общем, она возникла”. Эркюлю Пуаро требовался помощник, вроде доктора Ватсона. И появился капитан Гастингс, высокий, сухощавый, несколько угловатый джентльмен, довольно рассеянный, в отличие от все подмечавшего Пуаро.

Действие переделанного романа разворачивалось в особняке Стайлз, который находился в Эссексе, то есть на востоке Англии. Агата никогда там не бывала, но это не имело ни малейшего значения. Она знала, что в этом графстве имеются вересковые пустоши и огромные стада коров и что эта отдаленная глушь – как раз то, что требуется для загадочных убийств.

Доставая из аптечного шкафчика пузырек с мышьяком или наперстянкой, она по инерции продолжала мысленно тасовать и подправлять куски романа. Но они множились и все сильнее путались, не желая объединяться в гармоничное целое. “Когда я оказалась в гуще изображаемых событий, они стали командовать мною, а не я ими”.

Клара, заметив, что с дочерью творится что-то неладное – все забывает, отвечает невпопад, – посоветовала ей взять отпуск и съездить в Дартмур. Для Агаты это было что-то сродни путешествию в российскую Сибирь, но идея ей понравилась. Побыть две недели в неведомом краю очень даже любопытно.

Да, пустынный, безлюдный край, безмятежное, почти потустороннее спокойствие – вот о чем думалось среди этих бескрайних, поросших вереском пространств. Одним словом, Дартмур. Иногда там попадаются руины круглых домов, которые селяне строили в доисторические времена. Клара заказала дочери номер в гостинице “Мурланд” (в Хейторе), “огромной и печальной”. В номере было холодно и мрачно, как в монастырской келье, ее украшала единственная картинка: барашек, пасущийся среди высокой травы, которую пригибает ветер.

Двуспальная кровать была застелена потертым оранжевым покрывалом, подушка в муслиновой наволочке, тоненькая, плоская, из грубых перьев. Напротив кровати, однако же, имелось неожиданно комфортное кресло и лампа, в самом центре комнаты, а у дальней стены стоял простенький письменный стол, столик, больше подходивший для детской.

Да, тут было очень невесело. И промозглый сумрак за окнами лишь добавлял уныния, когда Агата с утра пораньше усаживалась за стол и несколько часов кряду кропала свой детектив. Пальцы сводило от холода, и они уже едва удерживали ручку, когда наконец раздавался звонок, возвещавший, что пора спускаться в столовую на ланч.

Зато когда солнце начинало клониться к вечеру и тени на пустошах становились длиннее, когда коров снова собирали в стада и гнали домой, для Агаты наступала пора благословенного покоя. Записав утром огромный кусок текста, она с чистой совестью уходила далеко-далеко, в заросшие травой луга, шла, подставив ветру распущенные густые волосы, так всех восхищавшие.

Чувствуя, как намокают длинные пряди, она вспоминала прежние прогулки. Бродить пешком Агата всегда любила, среди спортивных увлечений большее удовольствие она получала разве что от плавания. Мерная ходьба успокаивала и помогала сбросить накопившуюся энергию. А главное, на ходу хорошо сочинялось. Агата вслух проговаривала сюжетные ходы и детали, подробнейшим образом для каждого персонажа, будто разыгрывала радиоспектакль для одного актера, а на следующее утро ей предстояло все это зафиксировать на бумаге.

К концу двухнедельного отпуска роман “Таинственное происшествие в Стайлзе” был завершен. Он, конечно, еще нуждался в доработках, особенно перегруженная деталями средняя часть: ее следовало хорошенько проредить, как заросший сад. Агата считала, что написала хорошую книгу, не шедевр, конечно, но вполне занимательную, она сама не ожидала такого результата. Рукопись она перепечатала под копирку в нескольких экземплярах, решив послать роман в разные издательства. По совету матери один экземпляр она отправила потом в “Ходдер и Стоутон” (это были очень знаменитые издатели, опубликовавшие книгу Честертона “Роберт Льюис Стивенсон”, безусловный литературоведческий шедевр).

Перечитывая вечерами отдельные главы, Агата убеждалась: действительно, очень неплохо, а главное, Мэдж точно не догадается, кто учинил злодейство. Именно это заставляло ее торжествующе улыбаться, когда она прятала в свой шкаф огромный пухлый пакет с дубликатом романа.

В очередной отпуск (на неделю!) Арчи отпустили осенью 1917 года, супруги провели его на юге Англии. Они впервые за несколько лет получили возможность спокойно пообщаться, побродить по лесу. Наверное, война заставила их повзрослеть, научила просто радоваться жизни и тому, что они есть друг у друга, что они снова вместе. Многие их друзья, еще вчера целые и невредимые, погибли.

Именно в те дни Агата решилась дать Арчи свой детектив. И он очень ему понравился. Для Агаты это стало настоящим откровением, ибо Арчи никогда не разбрасывался похвалами. Договорились, что если “Ходдер и Стоутон” не захотят принять роман, Арчи попросит своего фронтового друга, бывшего директора издательства “Мисен”, написать коллегам письмо с рекомендацией.

Пробиться в “Мисен” было бы, конечно, замечательно: там выпускали книги Т.С. Элиота, Д.Г Лоуренса и Генри Джеймса. И когда “Ходдер и Стоутон” через месяц вернули роман, Агата тут же переслала его в “Мисен”, вложив в бандерольный пакет рекомендательное письмо друга Арчи. Из “Мисена” рукопись вместе с письмом прибыла через полгода.