Книга Силиконовая любовь - Микаэла Джойя

На душе было тоскливо, хотелось с кем-нибудь поговорить. Набрала номер Марка, но и он молчал. Джоанна написала сообщение:

«Я в Лос-Анджелесе. Легла в клинику на пластическую операцию. Очень скучаю по тебе».

Несмотря на существенную разницу во времени, ответ не заставил долго себя ждать:

«Любовь моя, ты прекрасна и без операций. Но если это тебя сделает более счастливой… Я с тобой. Марк».

Следом пришло еще несколько sms:

«Пообещай, что твое лицо не станет неузнаваемым и чужим. Марк».

«Помни, что я бесконечно влюблен в каждую твою прелестную морщинку. Марк».

Джоанна с нежностью перечитывала послания Марка, но потом все же выключила телефон, чтобы не поддаваться искушению позвонить и поговорить напрямую. Она боялась, что разговор ослабит ее уверенность в необходимости операции.

В этот момент в комнату вошла медсестра:

— Мадам, идемте делать кардиограмму.

Через полчаса Джоанна вернулась в свою комнату. На столике стоял поднос с ужином: легкий суп, вареное куриное мясо, картофель и печеные яблоки.

— Позовите меня, когда закончите ужинать, — сказала медсестра.

Джоанна взглянула на девушку: высокая, со славянскими чертами лица, голубоглазая и, самое главное, — с красивой большой грудью, с трудом умещавшейся под белым халатиком.

— Мне пришлось работать целый год, чтобы позволить себе такую грудь. Но я не жалею. Скажем, я сделала себе прекрасный подарок, — прокомментировала медсестра. Она подошла к Джоанне, взяла ее руку и положила себе на грудь.

— Это верно, что мужчины сходят с ума из-за большой женской груди, и им совершенно все равно, настоящая она или сделанная.

Джоанна отдернула руку от очаровательных округлостей. Она улыбнулась: впервые в жизни ей довелось дотронуться до женской груди. Странно, но это было приятно!

— Ешьте, иначе остынет. А вечером начнем курс лечения седативными препаратами. Не беспокойтесь, профессор их назначает всем, кто находится в состоянии волнения или стресса.

18

Мать и сын — это как два автомобиля, которые мчатся по одной дороге, но с разницей по времени в двадцать лет. Когда мать смотрит в зеркало заднего вида, вдалеке она видит своего сына, который проделывает тот же путь, со всеми поворотами, неровностями на асфальте и светофорами, которые она уже проехала. А сын, со своей стороны, вглядывается вдаль и видит впереди идущую мать. Держать безопасную дистанцию между автомобилями матери и сына — беспрекословное правило, данное природой.

Но случается, что острый скальпель в руке пластического хирурга способен сократить дистанцию, остановить время и даже пустить его отсчет в обратную сторону. И вот тогда сын видит машину матери, на полном ходу двигающуюся ему навстречу на задней передаче. Расстояние в двадцать лет резко сокращается, машина матери становится все больше и ближе. Душераздирающий крик, ужас в глазах, судорожное напряжение мышц и… встречный удар!

— Мадам, вы меня слышите? Постарайтесь не двигаться. Операция прошла успешно.

Джоанна с трудом приподняла тяжелые веки. Она слышала невнятные слова, видела нечеткие силуэты людей, в горле пекло, в голове шумело.

— Я передумала, доктор… Умоляю, не делайте операцию… Я хочу увидеть сына. Позовите его! Позовите!

Хофлинг сделал знак одной из ассистенток, та принесла стакан с каким-то напитком, по вкусу похожим на кока-колу. Когда Джоанна выпила, профессор сказал:

— Это успокоительное на основе морфия. Сейчас вы заснете и все забудете.

Когда Джоанна проснулась, она не сразу поняла, где находится. Лицо было перевязано бинтом. Плотная повязка сковывала ее грудь. Тугие эластичные колготки сжимали верхнюю часть ног. Капельница монотонно отсчитывала капли прозрачной жидкости, стекающей по трубочкам и попадающей к ней в кровь через иглу. Не было ни малейшего представления, сколько прошло времени. Не было чувства боли. Вообще не было никаких чувств.

— Вы проспали почти два дня, — прошептала медсестра, склонившись над ее лицом.

Джоанна сделала попытку приподняться.

— Вам нельзя двигаться. Постарайтесь лежать спокойно.

Джоанна попыталась улыбнуться, но мышцы лица были скованы повязкой и улыбка, наверное, скорее напоминала гримасу.

Через некоторое время в комнату вошел профессор Хофлинг. Джоанна, привыкшая к белому халату, сразу его не узнала. В джинсах и рубашке он казался еще моложе. Доктор сел у ее кровати, взял руку и по-дружески сказал:

— Операция прошла успешно. Правда, выйдя из наркоза, вы были несколько взволнованны и в полусне все время звали сына. Кстати, может, нужно кому-нибудь сообщить о вас?

Джоанна отрицательно покачала головой. В эти минуты она чувствовала себя одинокой, но в то же время свободной.

— Когда можно будет снять бинты? Я хочу себя увидеть.

— Не раньше чем через неделю. Через три дня мы снимем катетеры и вы сможете вставать с кровати. Не спешите. Помните, что вам сделали три операции и наркоз был достаточно продолжительным.

Профессор отпустил руку Джоанны, которую он сжимал на протяжении разговора, встал и, направляясь к выходу, сказал:

— Я уезжаю на выходные. Если все будет хорошо, после моего возвращения начнем снимать бинты и повязки.

Состояние спокойствия и ничегонеделания было очень необычным и крайне приятным для Джоанны, привыкшей к бешеному ритму жизни. В ожидании новой молодости она потеряла ощущение времени — казалось, стрелка часов остановилась и даже слегка сдвинулась в обратную сторону.

Через три дня повязку на груди Джоанны заменили бюстгальтером. Это была не просто большая грудь, это была грудь ее мечты!

Однажды утром профессор Хофлинг явился в палату со всей своей докторской свитой. Джоанна сразу же поняла: наступил великий день освобождения лица. Хирург аккуратно снял бинты, комментируя с коллегами результаты операции.

Джоанна дотронулась кончиками пальцев до своего нового лица. Надрезы возле ушей уже не болели, а участки выше висков, где немного были выбриты волосы, слегка зудели, что было верным признаком заживания.

Медсестра внесла большое зеркало. Джоанна отложила его в сторону. Она боялась. И к тому же ей хотелось быть одной в этот важный миг своей жизни.