Книга Немецкие бомбардировщики в небе Европы. Дневник офицера люфтваффе. 1940-1941 - Готфрид Леске

Бибер узнал об этом случайно, потому что сидел в одной комнате с Хессе, когда того вызвали к доктору. Он вернулся от него с большим листом бумаги, который должен был заполнить. Это нужно для того, чтобы там решили, пригоден ли он к браку. Биберу удалось заглянуть в эту бумагу, говорит, что вопросы там все дурацкие. Он еще надеялся подсмотреть ответы Хессе, но тот его прогнал. Потом он опять пошел к доктору, а когда вернулся, сказал, что с ним все в порядке. Интересно, скажет он об этом Лизелотте?

Бибер рассказал мне, как однажды он тоже чуть не женился. Говорит, сам не понял, как чуть было не загремел. Он спал с одной девочкой в Дрездене. Я думаю, раз у них это было, то у нее от него ребенок, сейчас часто так делается. Но Бибер утверждает, что не знает, папаша он уже или нет. Говорит, сейчас этого и не узнаешь никогда, все девчонки с ума посходили, все хотят иметь детей, потому что партия призвала женщин идти вперед, вносить свой вклад и так далее, короче, рожать детей. Бибер также рассказал, что многие девчонки в Дрездене были бы согласны залезть к тебе в постель, даже если бы партия им не подсказывала, а многие так вообще избавляются от проблемы после того, как залетели. Сейчас я уже более или менее привык к разговорам Бибера. Я все-таки думаю, что все это вовсе не так смешно, как ему кажется, но, по крайней мере, я уже не краснею, когда его слушаю. Не должен же я, в конце концов, затыкать уши и бежать прочь, как маленький ребенок, когда он заводит такие разговоры. Я, в конце концов, старше его.

А в Дрездене случилось следующее: он намекнул своей девочке, что не прочь на ней жениться. Это было около двух месяцев назад. Он полагал, что ничем не рискует, потому что деньжат у него не водилось вовсе и девчонка была такая же богатая, как он, и им вряд ли разрешили бы жениться. Но он совсем упустил из виду тот факт, что для солдата нет ничего проще, чем получить заем на женитьбу, а также то, что не только жених, но и невеста может сделать запрос на этот заем. В один прекрасный день Бибер получил целый пакет бумаг, а когда прочел их, к своему глубокому разочарованию обнаружил, что ему не оставалось ничего иного, как поставить в конце свою подпись, и девчонка могла идти и получить денежки на свадьбу. А потом, видимо, надо было уже жениться. Ему каким-то образом удалось затормозить этот процесс, а вскоре его перевели – отправили на нашу базу, а здесь он уже смело швырнул всю эту пачку бумаги в мусорную корзину и забыл про все это дело. Девочка писала ему сюда несколько раз. Но как он сам сказал: «Теперь она сама должна понимать, что к чему».

Беспрерывная свара между Хессе и Рихтером плохо закончилась. Как-то раз они подрались всерьез, и это стало известно одному из офицеров, теперь им грозит серьезное наказание. В тот раз Хессе сказал, что он больше просто не может читать «Фельдцайтунг», она действует ему на нервы. Сказал это нам всем, не только Рихтеру. Но тот сейчас же влез с ехидным замечанием, что Хессе предпочел бы читать английские газеты. Так, конечно, делать было нельзя, Хессе вовсе не предпочитает английские газеты, не говоря уже о том, что попросту не смог бы их нигде достать, даже если бы собрался сделать такую глупость.

Хессе, конечно, был бы не прочь иногда почитать настоящие немецкие газеты. Честно говоря, нам всем нравятся обычные немецкие газеты, и мы не совсем понимаем, почему это здесь запрещено. Лично я считаю, что «Фельдцайтунг» замечательная газета, и к тому же мы всегда получаем ее вовремя – ее доставляют нам транспортными самолетами. Там всегда самые последние новости. Но это правда, что время от времени хочется почитать настоящую газету. То есть простую газету из дому со всеми этими сплетнями, сообщениями, кто родился, кто женился, кто умер, какой клуб выиграл в футбол и что идет в кино. Я в самом деле не понимаю, почему нам этого не разрешают. Но надо думать, у штаба есть свои резоны.

Штаб, вероятно, также в курсе, что, когда кто-нибудь из ребят едет в отпуск, он всегда провозит сюда настоящие газеты. Другие ребята тут же их у него отнимают и зачитывают до дыр. И я не вижу ни для кого никакого вреда, если я их просмотрю.

В новостях передали, что англичане вчера потеряли 44 самолета. Мы потеряли 21 самолет. Тоже, конечно, не курочкам поклевать, но все-таки у врага потери в два с лишним раза больше. Если так будет продолжаться дальше, у англичан скоро вообще не останется самолетов. Что же касается бомбардировок английских военных объектов, и особенно бомбардировок Лондона, то, как кажется, все идет строго по плану. Скоро это все закончится.

13 сентября 1940 г.
Я СБЕЖАЛ К «МАКСИМУ»

Сейчас, в эти дни, делается история. И я принимаю в этом участие.[32] Через десять или двадцать лет в учебниках истории можно будет прочесть: сентябрь 1940 года – разрушение Лондона. Точно так, как сейчас мы читаем о разрушении Карфагена. Или о сожжении Рима.

Лондон горит. Он горит во множестве мест одновременно и больше похож на груду развалин, чем на город. Снова и снова я вспоминаю мой первый полет над Лондоном, когда на город еще не упала ни одна наша бомба, когда величайший город мира стоял нетронут, а англичане свято верили, что нет на земле такой силы, которая может его потревожить. Я представляю себе, насколько изменилось теперь их мнение по этому поводу.

Ни единой ночи не проходит без новых пожарищ в самом сердце города – небо каждой ночи окрашено теперь гигантскими языками пламени в кроваво-красные цвета. Зенитки неистовствуют, прожектора рыщут по небу, но нет от них никакого проку. Мы не обращаем внимания, мы делаем свою работу от начала до конца. Кажется, что сами воды Темзы полыхают. Все доки, все пакгаузы в огне, а взрывы все громыхают, то громче, то тише. Над всем городом висит пелена пыли и копоти, но мы не прекращаем ни на секунду, мы не даем им ни малейшей передышки. Мы идем строй за строем без всякого промежутка, и так продолжается уже месяц. Лондон умирает. Как говорят доктора в безнадежных случаях, это, вероятно, вопрос нескольких часов.

Самое знаменательное во всем этом то, что полыхающие пожары, которые мы сами зажгли, теперь нам же оказывают огромную помощь. Они прекрасно освещают наши цели. У нас такая замечательная иллюминация, что англичане вполне могли бы включить уличное освещение – если, конечно, у них еще остались целые фонари – и нам бы не было от этого светлее. Хотя вопрос о полном и окончательном затемнении Лондона – это теперь не более чем простая формальность.

Вот что забавно. Я уже столько раз летал над Лондоном, что город кажется мне знакомым до мелочей. А я ни разу не был в Лондоне. Несколько дней назад читал в «Фельдцайтунг», как лондонцы живут все эти дни. Как они ночуют в подземке. И как распространяются пожары вопреки всем усилиям пожарной службы. Как им страшно, когда они находят бомбу замедленного действия и везут ее на пустырь. Как они торопятся в подвалы и укрытия, услышав вой сирены. Очень живой рассказ. Очевидно, репортаж передали через Швейцарию.