Книга Дочери смотрителя маяка - Джин Пендзивол

Как вчера, например, думаю я, но не произношу это вслух. Она так юна. Может быть, еще не все потеряно.

Воспитывать девочку — это в его духе. Он, должно быть, ладил с детьми, так же, как с Эмили. Большинство людей никогда не понимали Эмили, и они боялись того, чего не понимали, или издевались над этим. Они не могли смотреть сквозь пальцы на ее немоту, ее пристрастия, трансы и своеобразное поведение. Но не он. Он любил Эмили так же, как и я. И, в конце концов, это разрушило нашу с ним любовь.

— Он не был убийцей. — Надеюсь, это немного ее утешит. — Но это длинная история.

Она откидывается назад, тянет на себя мое одеяло, то, которое мы сшили вместе с Эмили.

— Я слушаю.

30

Элизабет

В ту зиму Эмили больше не блуждала.

К марту стремительно поднявшаяся температура стала причиной хаоса, потому что горы снега, выпавшего за худшую на нашей памяти зиму, начали таять. Забитые льдом реки выходили из берегов, положив конец холоду ужасающим наводнением. Это было началом новых природных катаклизмов. Лето было самым жарким из всех, что я помню. Природа полна парадоксов, и область аномальной жары охватила обе Америки, испарив всю влагу, взметнув плодородную почву прерий в воздух в самый разгар того периода, который позже стал известен как «грязные тридцатые». Мы читали об этом все, что можно было найти в газетах, выписываемых отцом, милостиво избавленные от жары. Прохладный бриз, дующий с озера, стал для нас подарком ледяных водных глубин.

После окончания учебного года на лето на остров вернулся только Чарли. Папа позаботился о том, чтобы он был занят работой на маяке, заявив, что мальчик пятнадцати лет уже должен работать, а не кататься на лодках и носиться по лесу. Он готовил его к жизни смотрителя маяка. А Питер — Питер был предназначен для большего, но для Чарли озеро было домом, и папа знал это. Нам с Эмили поручили ухаживать за цыплятами и помогать управляться с овощными грядками, но повседневную работу на маяке, которую мы с мамой выполняли поочередно с апреля по июнь, мы перепоручили Чарли. Он сменял отца по ночам, особенно когда включали противотуманный сигнал и свет маяка рассекал темноту, твердя капитанам проходящих кораблей: «Мы тут, мы тут, мы тут». Ему поручили белить здания, следить за уровнем керосина в топливных баках, помогать при разгрузке привезенной провизии и других припасов. В солнечные дни, когда все дела уже были переделаны и не звучал противотуманный сигнал, я могла уговорить Чарли улизнуть и отправиться со мной и Эмили на «Душистом горошке» на поиски какого-нибудь приключения.

Чарли был хорошим моряком. Ему это давалось так же естественно, как полет чайкам, которые взмывают вверх с восходящими потоками воздуха, парят высоко над водой и с порывом ветра устремляются вниз, лавируя в потоках воздуха. Он понимал ветер и волны и казался очень счастливым, когда держал руку на румпеле, а ветер наполнял парус нашего суденышка. И хотя мне хватало навыков, чтобы управлять лодкой, плавая вокруг острова Порфири, с Чарли мы могли уплыть дальше, через залив Блэк или мимо острова Шаганеш к острову Свид. Мы отыскивали самые большие кусты со спелыми сочными ягодами и часами собирали их. Потом эти ягоды сушили или варили из них варенье, чтобы есть все это в течение долгих зимних месяцев. А в те дни, когда ветра не было и солнце жарило вовсю, мы бесцельно дрейфовали, парус хлопал, пока Чарли сворачивал его, а затем снова поднимал, пытаясь добиться хоть какого-то движения лодки и наслаждаясь тем, что ему выпало справиться с этим испытанием. Мы с Эмили просто нежились, опуская пальцы в холодную воду.

В начале того лета он отвез нас в Сильвер Айлет на День провозглашения доминиона, чтобы отметить образование Канадской конфедерации[15], случившееся почти семьдесят лет назад.

Конец учебного года всегда ознаменовывался приездом в Сильвер Айлет семей, которые будут жить там все лето, и казалось, будто цивилизация придвигалась чуть ближе к нашему дому на острове. В течение сезона это место процветало. Полки в деревенском магазине ломились от сыпучих продуктов и разнообразных леденцов, пляж Сюрпрайз на озере разровняли граблями и открыли для купания, а по вечерам береговая линия была усеяна огнями костров. Предстоящее празднование дня рождения Канады сделало это приключение еще более заманчивым для меня. Чарли уже был на таком празднике в прошлом году, и он подробно рассказывал нам с Эмили об этом — об играх, угощениях и фейерверках, особенно о фейерверках. Даже когда половина жителей страны изо всех сил пытались сделать так, чтобы на столе была хоть какая-то еда, кому-то удавалось устроить фейерверк.

Пришвартовав «Душистый горошек» у пристани, мы отправились в гости к Арни Ричардсону. Чарли очень подружился с ним в школе, и его родители предложили нам остановиться у них, заверив, что в их доме много свободного места, поскольку братьев Арни не будет. Мать в конце концов согласилась. Папа не хотел, чтобы мы плыли домой после того, как стемнеет, а я не собиралась отказываться от фейерверков. Арни был самым последним из пятерых сыновей Ричардсонов. У него была разница в шесть лет с младшим из остальных его братьев. Его отец часто приезжал на остров зимой, но официально семья переехала сюда, когда в июне его мать сошла с буксира на пристань и занялась обустройством быта.

— Ты выиграешь в этом году? — спросил Арни.

Пока мы шли по грунтовой дороге от дома Арни к пляжу Сюрпрайз, вокруг нас уже собралась целая компания детей. Чарли чуть не выиграл забег на сто ярдов[16] в прошлом году, но его все же обошел Дуг Оуэн из Форт-Уильяма. Теперь он настроился этого не допустить.

— Ага, — ответил Чарли. — Я получу приз.

— Дуг снова здесь, — продолжил Арни. — Он остановился у своего кузена.

Чарли топнул по гальке, подняв облачко пыли.

— Я смогу его победить!

Я знала, что он сможет. Он тренировался и уже стал самым быстрым в своем классе, всю зиму он занимался в зале средней школы Порт-Артура.

Мы постелили плед рядом со множеством других, ища хоть какую-то тень. Я с жадностью впитывала атмосферу, наблюдала, как маленькие дети забегают в воду и выбегают на берег, слушая разговоры и смех их матерей. Этот мир весьма отличался от того, который я знала. Моя мать редко наслаждалась роскошью пустых разговоров или пустых рук. Ей бы здесь было некомфортно.

Чарли и Арни пытались отметиться в каждом соревновании: бег парами, бег в мешках, соревнование с тачками. Они отлично проявили себя во всех забегах и выиграли большинство из них. Мы с Эмили смотрели все состязания, я болела за них, а Эмили, как всегда, молчала, предпочитая оставаться в стороне, подальше от толпы и шума. Растения и жуки интересовали ее больше, чем люди, которые пытались заговорить с ней. Чарли и Арни даже меня убедили поучаствовать в эстафете в мешках, которую я не выиграла. Но я не переживала по этому поводу. Не помню, чтобы я еще так смеялась, когда, спотыкаясь, пересекала финишную черту предпоследней, потратив на падения почти столько же времени, сколько на прыжки вперед.