Книга Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Найти и уничтожить - Джей Бонансинга

– Ты когда-нибудь этим интересовался? – голос Дэниэлса, казалось, доносился с расстояния в милю, искаженный ночными ветрами, дующими через вентиляционную систему Хамви. Брайс просто отметил его фразу в уме, направляя огромный автомобиль через руины того, что ранее называлось Хартсфилд-Джексон – Международный аэропорт Атланты. Во тьме перед ним лежал некогда громадный транспортный узел, теперь усеянный грудами горелых обломков, с заколоченными терминалами, гниющими в ночной пустоте. Взлетно-посадочная полоса кишела затененными силуэтами ходячих. Центральная башня обрушилась внутрь, и выжженные каркасы самолетов были разбросаны по покрытой рубцами бетонной площадке, словно злому великану наскучило играть с ними. Это была задняя дверь в Атланту, служебный вход. Брайс в очередной раз скользнул взглядом по боковому зеркалу фургона – и спаренная, и одиночная фара следовали за ним в город.

Прямо сейчас он смотрел на дальний свет сдвоенных фар фургона, который двигался в середине группы, управляемый бывшим пехотинцем и экспертом снабжения, Сонни Хопкинсом. Брайс представил эту упрямую девку из Вудбери в задней части грузового отсека, в этот самый момент строящую планы борьбы, подогревающую собственную ярость, выжидающую. Гражданские в Афганистане были точно такими же – тихими, неприметными, яростными в своей мести чужакам, охраняющими свою землю.

Брайс взглянул на Дэниэлса.

– Ты что-то сказал?

– Да. Ты когда-нибудь думал об этом?

– Думал о чем?

Тяжело опустившись на пассажирское сиденье, молодой человек уставился на ночной пейзаж за окном. Дым его вонючей самокрутки вился спиралью и таял в зеленом мерцании приборной панели.

– Погоди секунду, пока я закинусь.

Он порылся в кармане и нашел очередной шприц с дозой. Это была маленькая пластиковая трубка, заранее наполненная уже отмеренной дозой «улучшителя настроения», на улицах известного как Белладонна. Большинство бывших военных в команде Брайса привыкли использовать такие шприцы со времен войны в Ираке, чтобы противостоять химическому оружию Саддама. Дэниэлс надавил кончиком на изображающую кровоточащее сердце татуировку на бицепсе и вогнал себе еще десять миллиграммов мужества. Он бросил использованный шприц на пол и откинулся назад, энергично задышав, как обычно бывало после дозы. На секунду в нос ему шибануло будто нашатырем, и мозг заработал, как щелкающие тумблеры в слот-машине. Наконец он выдавил:

– Я имею виду, ты вот когда-нибудь задумывался о том, чем мы вообще занимаемся?

Брайс вел свой автомобиль с ровной скоростью, держа сорок пять миль в час. Нагромождение из колючей проволоки, арматуры и ковша старого бульдозера, нацепленное поверх решетки радиатора, обеспечивало дополнительную ударную мощь, – на такой высокой скорости ее хватало, чтобы выкашивать любых оставшихся ходячих, случайно попавших в свет фар.

– Что ты имеешь виду, говоря «Что мы делаем»? Ты об этом? О разгромах и захватах?

Юноша пожал плечами.

– Ага, именно. Я имею в виду, ты вообще когда-нибудь задумывался об этом?

– Ты имеешь в виду, правильно ли мы поступаем?

Он пожал плечами еще раз:

– Да… Типа того.

– Такие вещи уже не имеют значения.

Дэниэлс посмотрел на командира.

– Ты о чем? Что значит – не имеют значения? Правильно это или нет?

– Больше – не имеют. – Брайс улыбнулся про себя. – Это анахронизм… Как свежее молоко, вай-фай и спортивная колонка.

Юноша откинулся на сиденье, потер лицо, раздумывая о сказанном, и почувствовал, как наркотик начал воздействовать на его центральную нервную систему, смывая внутренние предохранители и страхи, словно вода, закручивающая в отходы в туалетном сливе.

– Не знаю. Наверное, ты прав. Просто…

Брайс выдержал паузу на мгновение, позволив тишине повиснуть в воздухе.

– Дети, которых мы забрали? Или сам факт того, что в такое время мы нашли детей?

Собеседник пожал плечами.

– Не знаю. Не слушай меня. Я просто гребаный офицер запаса.

– Давай же, Дэниэлс, продолжай. Скажи, что хотел. Договаривай.

– Я просто вспоминаю наш второй поход. Нам ведь было не все равно. По крайней мере, так казалось. Строили клиники, и вся подобная фигня. Помнишь, как мы построили школу для ребят в провинции Гельменд?

Теперь пришел черед Брайса пожимать плечами.

– Это было в другом мире.

В тусклом зеленом свете приборной панели Дэниэлс выглядел так, будто продолжал размышлять над этим вопросом.

– Думаю, ты прав. Уверен, док Ноллз точно знает, что делает.

– Давай, мать твою, надеяться на это…

Пару минут они ехали в тишине. Брайс заметил, как горизонт на востоке из чернильно-черного стал пепельно-серым – рассвет уже был на подходе. Он взглянул на часы. Почти пять. Еще до шести они будут дома.

– Донна справилась? Тебе лучше?

– Все лучше и лучше, – Дэниэлс кивнул и улыбнулся.

– Все еще хочешь философских бесед о правильном и неправильном?

– Да в задницу правильное и неправильное, – он посмотрел на Брайса. В зеленом свете зубастый оскал Дэниэлса напоминал улыбку мертвеца.

Много позже, после того, как заря разгорелась над линией горизонта иссушенной Атланты, а глубокие ущелья между зданиями оставались укрыты в тенях, Брайс, оставив фары включенными, ведя конвой среди гор пылающих обломков, вокруг зон обитания ходячих, населенных столь густо, что существа двигались по аллеям и пешеходным дорожкам локоть к локтю. За последний год сердце города из просто плохого места превратилось в кошмарное. Воздух душил запахом мертвечины, дух был настолько густой, что, казалось, прилипал к нижней поверхности облаков, несущихся по небу. Узкие боковые улицы кишели живыми мертвецами, большинство зданий заняли ходячие. Почти все двери, выходящие на улицу, были проломлены и теперь стояли нараспашку. Ветер заносил мусор вовнутрь, и мертвецы бесцельно слонялись туда-сюда, волочась то ко входу, то из него, по следам мышечной памяти, будто в попытках совершить выгодную покупку, которую им уже никогда не найти. Брайс ненавидел этот город.

Он повернул направо к Хайлэнду и направил караван прямо к штабу, когда треск радио Дэниэлса разорвал тишину салона.

– Йо! Дэниэлс, как слышно? – голос пронзительно зазвучал из жестяного динамика. – Это Хопкинс… прием?

Юноша взял рацию и надавил на кнопку.

– Принято. Продолжай, Хопкинс.

– Да ничего особенного, но есть кое-что, о чем как мне кажется, вам с Брайсом хотелось бы знать.

– Понял, дальше.

Из динамика раздалось:

– Там, в фургоне, очень тихо. Вот уже много миль подряд.