Книга Одна душа на двоих - Анжела Биссел

– Нико, со мной все хорошо, – повторила она, желая стереть смертельную бледность с его лица.

Он продолжал молчать, и это нервировало Мариэтту.

– Боюсь, что пострадал твой кабинет…

– Да плевать мне на кабинет, – вырвалось у него грубо. – Я уже видел дом. Я думал… – Не закончив фразу, он нервно провел по волосам. – Тебе нужно взять какие-то вещи?

– Только мою одежду, – ответила она, имея в виду то, в чем ее вчера привезли.

Вчера, когда отец и сын Бушар приехали за ней, на сборы не было времени. Люк подхватил ее с пола на руки, а Филипп схватил опрокинутое кресло, и они поехали в деревню. Сейчас на Мариэтте была одежда, одолженная Жозефиной. Мариэтта поблагодарила женщину за гостеприимство, и они отправились на виллу Нико в горы.

Несколько часов спустя у Нико в душе царили разные эмоции, среди них облегчение и злость, другие же не поддавались описанию.

Он два часа разбирал завалы у бассейна и на террасе, еще пару часов наводил относительный порядок в кабинете. Но все это были временные меры. Дом нуждался в ремонте. Нужны будут специалисты: стекольщик, плотник, плиточник и другие.

Как ни странно, но антикварное бюро Джулии практически не пострадало. По правде сказать, он о нем даже и не вспомнил, когда ворвался в дом и не обнаружил Мариэтту. Его охватил такой страх и паника, что он едва не лишился рассудка. Но, взяв себя в руки, он понял, что единственное логическое объяснение ее отсутствия заключается в том, что Бушары забрали ее в деревню.

Он так переволновался, что при виде Мариэтты не смог вымолвить ни слова. По дороге на виллу, когда она спросила его о результатах поездки в Рим, он коротко рассказал о развитии событий и снова замолчал. Он боялся, что, если откроет рот, может наговорить лишнего.

С момента возвращения на виллу Нико избегал Мариэтту. Он отказался от ее помощи, отговорившись тем, что ей нужно упаковать вещи для завтрашнего отъезда. Обида в ее глазах резанула его по самому сердцу. Но так было лучше. Если он приблизится к ней, то схватит в охапку и не захочет больше отпускать. А это наводило на него ужас.

Приняв душ и переодевшись, он стоял в гостиной и рассматривал картину с изображением старой крепости, которую закончила Мариэтта. Это была потрясающая работа. Вызывающая воспоминания и наводящая на размышления.

– Нико?

Он напрягся… да поможет ему Бог. Даже звук ее голоса влиял на его решимость, заставляя подумать дважды о том, что он намеревался сделать.

– Нико, пожалуйста… – просящим тоном произнесла она, и у него внутри что-то дрогнуло. – Поговори со мной.

Он повернулся к ней и, засунув руки в карманы джинсов, спросил:

– Что ты хочешь от меня услышать, Мариэтта?

В отблесках послеполуденного солнца ее смуглая кожа казалась золотистой, а в каштановых волосах играли янтарные искорки. Она переоделась в свободные черные брюки и белую шелковую блузку и выглядела очень красивой. Впрочем, она всегда красива. Мариэтта подъехала ближе, и Нико глубже засунул руки в карманы, чтобы ненароком ее не коснуться.

– Можешь начать с того, почему ты такой сердитый.

Он недоверчиво посмотрел на нее. Неужели она не понимает, через что ему пришлось вчера пройти?

– Я побывал вчера в аду, – сердито бросил он, забыв о данном себе обещании оставаться спокойным и бесстрастным. – Зная о приближении смерча, о том, что ты одна в доме, а я застрял на материке… Он замолчал и, вынув руку из кармана, рубанул по воздуху. – Бог мой, Мариэтта.

Она закусила нижнюю губу.

– Могу себе представить, как ты за меня переживал. – Ее спокойный тон еще больше завел его. – Я тоже о тебе волновалась, – добавила она. – Но мы оба целы и невредимы, не так ли?

Но Нико не отступал.

– Ты могла получить серьезные раны, у тебя порезы.

– Несколько царапин, не более того.

– Спасибо Люку и Филиппу, что пришли тебе на помощь, которая не понадобилась бы, не будь ты такой чертовски упрямой женщиной, решившей остаться здесь в одиночестве.

Она снова прикусила губу, ее глаза затуманились.

– Прости меня, Нико…

Она потянулась ему навстречу и взяла за запястье. Нико подумал, что это простое прикосновение грозит поколебать его решимость. Усилием воли он заставил себя не отвечать на ее пожатие.

– Забудь. Все кончено, – ответил он, имея в виду не только шторм. Он наблюдал за лицом Мариэтты, увидев, что она его поняла.

Мариэтта отняла руку.

– И ничего нельзя изменить? – спросила она после короткого молчания.

Он пристально посмотрел на нее:

– Я говорил тебе…

– Я знаю, что ты мне говорил, – прервала она. – Я не имею в виду обязательства. Просто предлагаю иногда встречаться в Риме…

Нико стало трудно дышать. Ведь он и сам недавно думал об этом, рассматривая подобный вариант. Он подавил горький смешок. Встречаться с ней иногда – не вариант.

Он твердо сказал:

– Встречи от раза к разу не для меня.

– Почему? – тихо спросила она.

– Не дави на меня, Мариэтта, – предостерегающе ответил он. – Я с самого начала предупреждал, что не могу дать тебе большего. Мне казалось, что ты поняла.

– Я поняла, что ты боишься, Нико, – мягко сказала она и, приподняв подбородок, взглянула прямо ему в глаза. – Ты любил и потерял любимую. Теперь ты боишься новых отношений из-за страха вновь потерять.

У Нико кровь застыла в жилах. Он почувствовал, что Мариэтта проникла в его нутро, в ту черную дыру, которую он от всех прятал.

Он испытал настоящее потрясение. Гнев забурлил в нем, как раскаленная лава.

– Ты называешь меня трусом, Мариэтта? Круто услышать это именно от тебя.

– Что ты имеешь в виду?

Он покачал головой:

– А ты не понимаешь, да? Ты такая дьявольски гордая и независимая, носишь свою гордость, как броню, чтобы никто сквозь нее не пробился.

Мариэтта напряглась.

– Я же извинилась за вчерашнее…

– Я не смерч имею в виду, – нетерпеливо бросил он. – Ты обвинила мня в том, что я боюсь…

– Это не было обвинением!

– А вот чего ты боишься? – закончил он.

Мариэтта вцепилась в ручки кресла, сердце бешено колотилось.

– Ничего, – отчеканила она.

– Я думаю, ты боишься признать, что не можешь все делать сама, – продолжил Нико, будто она не произнесла ни слова. – Признать, что тебе кто-то нужен.

У нее внутри все перевернулось. Его слова почти попали в точку. Она боялась не необходимости в ком-то, а боялась хотеть этого. Может быть, это одно и то же?