Книга Быть балериной. Частная жизнь танцовщиц Императорского театра - Юлия Андреева

По дороге Вова традиционно заболел, на этот раз отравился, и тут выяснилось, что в Каннах, куда они приехали, нет ни одного детского доктора, пришлось вызывать врача из России. «Чтобы не подводить Дягилева, я ездила по железной дороге в Монте-Карло на спектакль и ночью возвращалась на автомобиле обратно в Канны. Дягилев всегда волновался в день спектакля, приеду ли я или нет, и телефонировал по нескольку раз в день, спрашивая, как здоровье Вовы. Он отлично понимал, что если бы наступило ухудшение, я не приехала бы. Как ни трудно мне было в этих условиях выезжать из Канн в Монте-Карло и танцевать, я ни разу спектакля не пропустила и Дягилева не подвела. Но только Бог знает, чего мне это стоило. При первой возможности, когда Вова достаточно окреп, я переехала с ним в Монте-Карло, и мы поселились в “Отель де Пари”».

Новое горе

По окончании гастролей Матильда с сыном и мамой перебралась на дачу в Стрельно. Имение отца Красницы было продано вскоре после его смерти. Не желая их слишком стеснять, мама попросила снять для нее дачу по соседству, где и жила с прислугой, а после, когда ее хватил удар, еще и с сиделками.

Лето прошло тревожно, а тут еще Андрей где-то подхватил сильнейший бронхит, так что врачи велели ему провести зиму в Крыму. Перед Матильдой встала непростая задача: остаться с прикованной к постели и, казалось бы, ничего не понимающей матерью или отправиться вслед за любимым человеком. Врачи уверили ее, что мать может оставаться в таком состоянии годы, и нет никакой причины все время сидеть подле нее. С другой стороны, из Крыма она могла вернуться по первому зову. Дорога заняла бы двое суток.

Матильда Кшесинская с братом Иосифом и сестрой Юлией. 1900-е гг.

С собой Кшесинская взяла всю прислугу, так что пришлось заплатить за целый спальный вагон. Андрей тоже ехал с эскортом, так как из соображений приличий им следовало поселиться в разных домах, а значит, Матильде нужно было обеспечить себя всем необходимым, не надеясь на то, что за нее это кто-то сделает. «Моя дача в Новом Мисхоре была хотя и старенькая, с керосиновыми лампами, но уютная и чудно расположена среди обширного сада. Рядом был теннис, где Вова мог играть. Мы жили очень скромно и тихо, знакомых кругом почти не было. Но зато я наслаждалась прогулками по окрестностям, которые прямо очаровательны своей живописностью и чудными видами на море. Я воспользовалась пребыванием в Крыму, чтобы съездить в Ливадию и осмотреть старый Ливадийский дворец, в котором жил и умер император Александр III. Я видела ту комнату, где скончался император, комнаты императрицы Марии Федоровны и комнаты моего дорогого Ники, где он столько лет жил, будучи еще маленьким, а потом уже взрослым, вплоть до дня, когда он, еще таким молодым, вступил на престол, 26 лет».

В начале ноября Матильде пришлось вернуться, так как врачи начали опасаться за жизнь ее мамы. «Маля, ты совсем меня забыла», – встретила она примчавшуюся к ней дочь. Перед смертью она снова обрела дар речи, и теперь стало понятно, что врачи ошиблись: паралич не коснулся мозга, она все прекрасно чувствовала и понимала, а значит, оставлять ее было страшной ошибкой!

Вскоре Юлии Кшесинской старшей не стало, и Матильда прервала свою артистическую карьеру, предавшись новому горю.

Тем не менее, несмотря на решение Матильды Феликсовнs не участвовать в новом сезоне, ей пришлось станцевать в балете бенефисе «Конек-Горбунок», так как ее участие гарантировало сборы, следовательно, если бы ее не было, актеры не могли уже рассчитывать на полные залы, а ведь все знают, что деньги с бенефисов идут бенефициантам. На этот раз бенефициантом был коллектив кордебалета, и Кшесинской пришлось бы подвести слишком много народа сразу. Бенефис состоялся 10 декабря 1912 года. В последнем акте «Конька-Горбунка» Матильда танцевала «Русскую» на музыку Чайковского. Больше в этом сезоне она не выступала, все балеты с участием Кшесинской были сняты с репертуара.

Ничего удивительного, что вскоре один из балетов, в котором прежде блистала непревзойденная Кшесинская, а именно «Дочь фараона», был восстановлен с Павловой в главной роли.

В 1914 году Павлова в последний раз приехала в Россию, привезя с собой «Дочь Фараона», которую она хотела показать Матильде Феликсовне: «Как умная артистка, она понимала, что этот балет не для нее. Конечно, испортить его она не могла, но и сорвать большой успех тоже. Она очень хотела, чтобы я ее посмотрела в этом балете. Из-за траура я в зрительный зал не ходила, но согласилась посмотреть на нее из-за кулис, где она очень трогательно приготовила мне в первой кулисе стул с коробкой конфет. Павлова очень боялась танцевать “Дочь фараона” в моем присутствии, отлично зная, что это был мой сильный балет. Она прекрасно справилась со своей ролью, но особого успеха не имела».

Февраль 1913 года справлялось трехсотлетие дома Романовых: Кшесинской предложили выступить в нем, в опере «Жизнь за царя», во втором акте нужно было станцевать мазурку. Отказаться от участия в парадном спектакле было, мягко говоря, не принято, эти спектакли носили совершенно особый, высокоторжественный характер, публика на них не допускалась, присутствовали только лица по приглашению от двора. В этот юбилейный день спектакль был в присутствии государя, двух императриц, всей царской семьи и всего сановного мира.

2 февраля 1914 года состоялся бенефис кордебалета. Давали балет «Талисман», в котором после долгого перерыва снова блистала Кшесинская. 9-го она участвовала в бенефисе Н. Легата. Был выбран балет «Эсмеральда». Важнейшая роль для Матильды, выстраданная. Впервые Николай II увидел Кшесинскую в этой роли именно 9 февраля 1914 года. «Я всегда танцевала этот балет с большим увлечением и всею силой души переживала судьбу несчастной Эсмеральды. Но в этот вечер, когда я играла впервые для Ники, я переживала мою роль всем сердцем и душой. Сцену ревности на балу, когда Эсмеральда с Гренгуаром танцуют перед Фебом и его невестою, я провела с таким подъемом, как будто решалась моя собственная судьба. Я играла и танцевала со слезами на глазах. Я чувствовала, что в этот вечер среди зрителей были такие, которые меня понимали и переживали всю драму вместе со мною. Мне было только бесконечно грустно, что я так и не узнала, какое впечатление я произвела на Ники, так как великий князь Сергей Михайлович был в отъезде и потому не пришел в театр, а Ники всегда ему говорил, как он меня нашел».

После Кшесинская выступила в «Спящей красавице» и уехала с Андреем в Кап-д’Ай, где в прошлую зиму они купили виллу. Новый свой дом Матильда назвала «Алам», если перевернуть название и прочитать наоборот, получится ее детское имя Мала.

За время их отсутствия был заново выстроен новый нижний дом, и теперь хозяева должны были принять выполненную работу. «Новый нижний дом был двухэтажный: в верхнем этаже было шесть жилых комнат, из которых четыре с видом на море, для гостей, для адъютанта Андрея – Кубе[179], для доктора Маака и для камердинера Андрея – Леднева, две с окнами под потолком для прислуги и две уборные. Внизу – обширный гараж, квартира для шофера, прачечная и котел центрального отопления. Крыша нового дома служила продолжением террасы нижнего сада. Когда все было готово, и последний рабочий покинул виллу, мы для освящения дома пригласили из Канн нашего старого друга, отца Григория Остроумова, который отслужил молебен, обошел весь дом и окропил все комнаты Святой водой. Это было настоящим новосельем на вилле “Алам”. Потом я всех угостила великолепным завтраком, и все присутствующие расписались в новом альбоме, специально заказанном для виллы “Алам”, который сохранился у нас на память. На первой странице альбома так и значится рукою Андрея: “27-го февраля (12-го марта) 1914 года – День освящения виллы”».