Книга Воин под Андреевским флагом - Павел Войнович

Находившийся с 1774 года в отставке адмирал Григорий Андреевич Спиридов в день, когда получил известие о победе при Фидониси, надел парадный мундир – только один раз за все годы после ухода с флота.

Отозвался и Александр Васильевич Суворов, 11 июля он писал из Кинбурна Потемкину: «Граф Войнович наложил руку. Вашу Светлость нижайше поздравляю…» (Впоследствии в честь этой морской победы название «Фидониси» получил эскадренный миноносец Черноморского флота, вступивший в строй 7 июня 1917 года.)

Государыня 28 июля в восторге отвечала Светлейшему:

«Действие флота Севастопольского меня много обрадовало: почти невероятно, с какою малою силою Бог помогает бить сильные Турецкие вооружения! Скажи, чем мне обрадовать Войновича? Кресты третьего класса к тебе уже посланы, не уделишь ли ему один, либо шпагу?»

В соответствии с ее пожеланием 22 октября князь писал Войновичу:

«Храбрость и мужество, которые Вы оказали, начальствуя флотом на Черном море в сражении 3-го июля сего 1788 года с превосходными силами неприятельскими, под предводительством Капитан-паши бывшими, удостоились Высочайшего Ее Императорского Величества благоволения. В знак оного Всемилостивейшее пожалован Вам орден Святого Георгия 3-ей степени, который имеете на себя возложить и носить по установлению. Я поздравляю Вас с сею милостию Монаршей, ожидаю с полным уверением, что Вы не преминете новыми отличить себя подвигами».

В тот же день Марко Иванович получил награду «Во уважение на усердие к службе и оказанные им храбрые и мужественные подвиги в сражении на Черном море, 3-го июля 788 года, противу превосходных сил неприятельских под предводительством Капитан-паши бывших, начальствуя флотом, одержанием места сражения».

Однако после одержанной победы все складывалось негладко: по прибытии кораблей в Севастополь началась ожесточенная письменная баталия между Войновичем и Ушаковым, с привлечением как третейского судьи Потемкина. За выигранное сражение Войнович представил к наградам всех командиров кораблей (Ушакова, разумеется, в том числе) и, по давней традиции, флаг-офицера Дмитрия Сенявина. Федор Ушаков же в своем рапорте скромничать не стал и все заслуги в сражении приписал исключительно своему авангарду: якобы его корабль и два фрегата сбили с позиции не только адмиральский корабль, но и вице– и контр-адмиральские, подбитые на самом деле «Преображением Господним»! Мало того, шебеку, потопленную тоже Войновичем, Ушаков записал на свой счет и, чтобы придать больший вес своему подвигу, назвал ее фрегатом!

Чтобы не быть голословными, приведем это место из рапорта Ушакова:

«Корабль «Святой Павел» зделал отменную и весьма действительную помощь помянутым фрегатам, сбив с немалым повреждением капитан-пашинский корабль. Тож особо один за другим сбил из своих мест сначала поставленных капитан-пашою против его трех кораблей, из коих один большой осьмидесятый, потом сбил же из места пришедшего в помощь им из передовых кораблей одного, причиняя всем оным немалое повреждение, фрегат, спустившийся с ветра, один потопил напоследок. Имел сражение с подошедшими к нему на дистанцию из середины и задней части флота вице-адмиральским и контр-адмиральским кораблями, которых также от себя храбро отразил и принудил уступить место».

Если принять на веру это сообщение, то получается, что корабль Ушакова повредил 7 линейных кораблей турок (т. е. почти половину из 15) и потопил фрегат. Что при этом делали остальные корабли Севастопольской эскадры – неясно.

В конце своего сочинения Ушаков представлял пятерых своих подчиненных к награждению орденом Св. Георгия IV степени (при таком раскладе, естественно, предполагалось, что сам Ушаков получит Св. Георгия III степени). И рапорт сей он послал… самому командующему Войновичу!!! До сих пор Войнович открыто, тепло и по-дружески относился к Ушакову, поощряя его за отменную службу и даже ласково называя «мой батушка»[2], «друг сердечный», «душенька». И вдруг человек, в котором он ничуть не сомневался, пишет ему столь дерзкий рапорт, где не только рассказывает без малейшего смущения очевидные небылицы, но и указывает своему командующему, кого именно из офицеров и каким орденом следует наградить.

Контр-адмирал Войнович в ответ посылает Ушакову резкое письмо: «Поступок Ваш весьма дурен, и сожалею, что в такую расстройку к службе вредительное в команде наносите. Сие мне несносно и начальствовать над этакими; решился, сделав точное описание к Его Светлости, просить увольнения». Он сообщил, что это описание отправил главнокомандующему Потемкину вместе с рапортом Ушакова.

Федор Ушаков, испугавшись до крайности, решает идти ва-банк и пишет 11 июля пространное донесение (5 страниц убористого текста – не вполне вразумительного для сегодняшнего читателя) напрямую князю Потемкину, что было уже грубым нарушением субординации:

«Надеялся я заслужить к сведению Вашей Светлости подтверждения доброго о себе мнения; его одного только усердно ищу и желаю; но, Милостивейший Государь, гонимое меня здесь через Его Превосходительство Марка Ивановича несчастие никогда не оставляет, и ни через какие всевозможные отменные мои старания милости и справедливого по заслуге моей его к себе расположения изыскать не могу… с самого моего малолетства привык к почтению и уважению командующих… В одном из всех (начальников. – П.В.) Его Превосходительстве Марке Ивановиче не могу сыскать желаемого успеха, который с начала нашего знакомства, когда были еще полковниками и оба под командою других, восчувствовал некоторую отменную ко мне ненависть, все дела, за которые я иногда был похвален, не знаю причины отчего отменно его беспокоят, чего во всем виде и в деле укрыть не может… Хотя Его Превосходительство по необходимости оказывает иногда некоторые уважения и благосклонность, но большею частью дела его и поступки против меня во множестве совсем не соответственны моему поведению и службе».

К донесению Ушаков прикладывает и письма к нему Войновича: «В них я всегда именован был любезным другом, помощником и любезным товарищем… Его Превосходительство имел ко мне отменную величайшую доверенность… вдруг нечаянно и не знаю никакой причины отчего, получил сию перемену…»

И далее: «Чрез сей случай получил я столь строгого содержания письма и гнев Его Превосходительства, от кого ж он, что обо мне слышал, не сказывает, имеет около себя множество шпионов и во всякой неправде им верит и после мстит до бесконечности за всякую безделицу…»

Однако это все эмоции, а вот существенное – Ушаков признается Потемкину, что в своем рапорте о сражении хватил лишку в перечислении кораблей, им подбитых:

«Его Превосходительство Марко Иванович считает не сходным в рапорте моем то, что контр-адмиральский корабль во время баталии сбит с своего места кораблем «Преображением», оно действительно так (! – П.В.)… а посему контр-адмиральский корабль дрался с «Преображением»; будучи от меня не очень далеко и, думаю, не мог, отступая с бою, миновать мой корабль, а как он меньше всех с моим кораблем бился, то я охотно б его из рапорта моего отключил и все б написал то, что угодно, но Его Превосходительство рапорт мой отправил, о том прежде мне не сказав, а я узнал об отправлении рапорта из его ко мне письма…