Книга Королева в ожидании - Виктория Холт

– И вы думаете, что от этого он становится мужчиной?

– Я считаю, что он вполне взрослый для брака, и Каролина будет для него хорошей женой. А ты что скажешь? Предупреждаю, надо действовать быстрее, не откладывая надолго.

Георг Людвиг хрюкнул.

– Я хотела бы, чтобы ты не испускал эти свинские звуки, – взорвалась София. – Может, они понятны твоим солдатам, но не мне.

– У меня есть дела поважнее, чем думать о женитьбе Георга Августа.

– Это дело касается престолонаследия.

– Престолонаследия! Вы помешались на этой идее.

– Ты должен признать, что стать королем Англии, несомненно, более привлекательная перспектива, чем быть курфюрстом Ганновера.

– Нет! Нет. Это не для меня.

– Я удивляюсь тебе. У тебя совсем нет честолюбия?

– Я доволен своим положением.

– Доволен! Периодически воевать и жить как простой солдат? Да, я вижу, тебе вполне этого хватает. А чем ты будешь заниматься, когда поделят «испанское наследство», и престол займет победитель? За что ты тогда будешь воевать? Воевать… и потом возвращаться домой, чтобы управлять своим маленьким государством и по очереди осыпать милостями трех любовниц! Даже твой выбор любовниц вызывает смех. Шулемберг уже давно немолода и потеряла красоту, если даже когда-нибудь ее и имела. А мозгов у нее никогда не было, так что и терять нечего. Кильманзегге – дочь Клары Платен! Вполне может статься, что она, может, твоя сестра. Я, во всяком случае, нахожу, что вы похожи. Только молодая графиня фон Платен выглядит более или менее привлекательно. Но, как я слышала, у нее меньше возможностей развлекать Ваше Высочество, чем у двух других.

Едва заговорив, София поняла, что делает глупость. Но она еще не оправилась после болезни, и вид Георга Людвига, развалившегося на стуле, раздражал больше обычного. Потеряв горячо любимую дочь, она ожесточилась.

Почему София Шарлотта должна была умереть, а этот чурбан остался? Почему она теряла детей, которых любила, а те, о которых она меньше всего заботилась, оставались в живых?

Георга Людвига, судя по его виду, нисколько не тронули ее упреки. Он зевнул.

– У меня много дел, – сказал он.

– Но как ты относишься к моей мысли женить Георга Августа?

– Я займусь этим, когда буду готов.

Он зацепился ногой за стул, отодвинул его в сторону и с размаху захлопнул за собой дверь.

Что ж, придется подождать. София упрекала себя. Она еще слишком расстроена для борьбы с сыном.

Но нельзя терять времени! Она опасалась, что ее неудачное вмешательство может испортить дело, и все надежды пойдут прахом.

* * *

В своих апартаментах в Лейн-Шлоссе Георг Август примерял парик, а слуги крутились возле него.

– Ваше Высочество, вот самый подходящий. И цвет такой же, как у ваших волос.

– Мда… мда… – бормотал Георг Август, глядя в зеркало на свое тонкое, довольно красивое лицо. – Этот, пожалуй, подойдет.

Он погладил тугие локоны на парике. Парик прибавлял ему рост. Одним из величайших разочарований его жизни было то, что он не вышел ростом. Еще бы четыре дюйма – и было бы уже сносно. А если бы к этим четырем прибавить еще четыре – считался бы высоким мужчиной, часто мечтал он.

Но дюймы не прибавлялись, и ему оставалось только негодовать, что наследник ганноверского курфюрста гораздо ниже всех остальных мужчин. Кроме того, ему не разрешалось делать то, чем следует заниматься мужчинам его возраста. Его отец каждый год ведет войны, но разве он разрешает Георгу Августу поехать на войну? Конечно, нет. В один прекрасный день Георг Август станет курфюрстом Ганновера, но отец не разрешает ему принимать участие в государственных делах и готовиться к будущей роли! Георг Август ненавидел отца и не сомневался в том, что отец ненавидит его.

В комнату вошла сестра, София Доротея. Ей исполнилось семнадцать, она была на три с лишним года младше брата. Сестра уродилась очень хорошенькой. Ей очень шла хрупкость, которую они оба унаследовали от матери.

Брата и сестру связывал общий секрет. Еще когда они были детьми, Георг Август рассказал ей, почему они не видят свою мать, и они вместе строили планы ее спасения.

Догадавшись, что сестра хочет открыть ему какую-то тайну, он отпустил слуг. София Доротея ничего не умела скрывать. Сейчас она выглядела явно взволнованной.

Как только они остались одни, сестра выпалила:

– Отец отправился в Герренхаузен. У него скверное настроение.

– А он что, бывает в хорошем?

– Да, – хихикнула София Доротея, – когда уходит в спальню с дылдой-шлюхой.

– Нет, ему больше нравится общество младшей Платен.

– Но по привычке он предпочитает другую. – София Доротея оглянулась и чуть понизила голос. – Иногда я думаю, он хоть когда-нибудь вспоминает нашу мать? Ведь это случилось здесь… в этом самом Шлоссе.

– Станет он думать… Но что ты хотела мне сказать?

– Почему бабушка попросила его приехать к ней в Герренхаузен? Его общество вряд ли поможет ей выздороветь. Должно быть, есть какая-то важная причина. Как ты считаешь?

– Наверное, есть.

– Но какая?

– Понятия не имею.

– Ну, а я догадываюсь. И думаю, что права. Она хочет поговорить о тебе.

– Обо мне? Неужели он наконец решил позволить мне поехать с армией на войну?

– Конечно, нет. Ты сын… единственный сын. Тебе нельзя ездить на войну, пока ты не дашь ему наследника. Я уверена, что… если ты хоть капельку похож на нашего уважаемого отца… у тебя вполне уже мог родиться сын… А может быть, даже два или три… Но они были бы незаконными, и поэтому их не будут считать наследниками курфюрста Ганновера. Понимаешь? Если вы с отцом умрете, что будет с Ганновером?

– К чему ты клонишь?

– Георг Август, какой ты глупый! Ты тратишь слишком много времени, восхищаясь своей красотой. Бабушка хочет, чтобы ты женился… и поскорее. Она хочет, чтобы ты произвел на свет наследника. Тогда, если убьют тебя или отца, для династии не будет вреда.

– Понимаю. Но ты так мило рассуждаешь об этом.

– Я выросла здесь. А отец подал нам прекрасный пример утонченных и дипломатичных разговоров.

– По-моему, ты ненавидишь его так же, как и я.

– Я должна придерживаться моды. Все ненавидят его… кроме дылды-шлюхи, толстой курицы и, конечно, мадам фон Платен.

– Так что ты слышала?

– Слышала я мало, а догадалась о многом. Это, брат, женская интуиция. Ты в нее не веришь… как и отец. Он тоже не верит. Подумай, это тебе не повредит. Тебе пора жениться. А мне пора замуж. Отец слишком занят, потому что он солдат и развратник, ему некогда думать о нас. А бабушка не занята ни тем ни другим, и она думает. Она сейчас говорит с ним о твоих матримониальных перспективах.