Книга Вилла мертвого доктора - Александр Грич

— Он что же, — Кэрон внимательно поглядела на Сандру. — другого поля ягода? Не того круга человек, у которого могли бы быть личные дела с Ричардом?

— Почему вы так думаете?

— Агент, или консультант, — как хотите! Вы сами послушайте, что вы мне рассказали. Что вы задержали человека, что против него есть улики… Верно? Тут бы и забыть об этом и перейти к другим делам. А ваш коллега вместо этого звонит Клоду в Сан‑Франциско, вы приезжаете ко мне. Ответ может быть только один — вы не верите, что человек этот действовал сам, без чьих‑то указаний. Полагаете, что он скрывает истинного заказчика, выдвигая какой‑то ложный мотив. — Кэрон еще раз внимательно посмотрела на Сандру и закончила: — И этот мотив настолько личный, что, по вашему мнению, никак не может связывать задержанного уголовника с почтенным профессором. — Ронсфельд с удовольствием посмотрела на обескураженную Сандру и сделала еще глоток. — И я вам сейчас даже назову этот мотив. Речь идет о женщине, верно?

Сандра вышла на улицу, села в автомобиль, но не торопилась завести мотор. Совсем того не ожидая, она вдруг узнала о тайне Фелпса. Тайне, которая длилась всю его жизнь.

«Вот почему он на самом деле так воевал за Шеппард‑Хауз! — думала Сандра. — Кэрон — вот причина. Его любовь и память о прошлом. А красота и необычность особняка и все прочие доводы — это для публики…»

* * *

…А здесь, в Лос‑Анджелесе, никак не кончается вечная калифорнийская весна. Цветут бугенвиллеи, нежным цветом занимаются чернильные деревья, и кажется, что зимы никогда не будет. Кого‑то это, может, и радует, но когда человек привыкает к этой вечной весне, она тоже начинает надоедать — так уж мы устроены.

Олег шел по зеленой улочке, которая вела от Шеппард‑Хауза дальше, в горы. Вчера улетел по срочному заданию куда‑то в Юго‑Восточную Азию Хопкинс. Он оставил Олега главным на деле Фелпса, и в группе это ни у кого особых вопросов не вызвало — в конце концов, этот русский со своей странной улыбкой, всегда приветливый и всегда непроницаемый, уже не раз руководил здесь ответственными операциями, подчиняясь напрямую или заместителю начальника группы, или даже самому шефу. Взять хотя бы дело Франклина или нашумевшее в свое время убийство в мемориальном парке «Изумрудные луга»… Непонятно, откуда у этого русского такой американский английский, с некоторым даже нью‑йоркским акцентом, и непонятны его неожиданные отъезды и приезды. Но люди в группе твердо усвоили, что спрашивать, если речь не о дознании, — привилегия слабых, а они на работе для того, чтобы находить ответы. А потому вопросов никто не задавал.

Когда‑то Олегу это нравилось. Уже давно он ясно понял, что без этого порядка работать было бы просто невозможно. «Делай свое дело и своевременно рапортуй руководству» — вообще, как выясняется, прекрасный принцип, и именно из этого и надо исходить. Делай свое дело… Дело Ричарда Фелпса и вправду становилось для Олега все больше своим.

Позавчера звонил Рэдфорд. Поздравил с задержанием опасного преступника. Выразил надежду на то, что возмездие будет быстрым и неотвратимым… Словом, выдал весь джентльменский набор расхожих фраз, как обычно. А потом вдруг спросил совершенно по‑человечески: «Алек, как, по‑вашему, расколется он?» — «Ничего не знаю, — ответил Потемкин искренне. — Он — тертый калач». — «Во всяком случае — вы можете перевести дыхание, — продолжал Рэдфорд. — Опасный преступник задержан, это — главное, верно?» — «Боюсь вас разочаровать, — отвечал Потемкин, — но для нас еще далеко не все ясно. Большая работа еще предстоит». Рэдфорд хмыкнул — не то одобрительно, не то иронически — и попрощался.

Итак, Люкас Келлер арестован. С ним работают. Скорее всего, он признается в убийстве Фелпса. А если не признается? Характерный прикус на мундштуках сигарет, кроссовки, на которых остались следы глины с того самого холма у клиники, запись его входа в клинику как раз за минуты до убийства… Все улики, но косвенные. Нет сегодня человека, который видел, как Келлер вошел в кабинет Фелпса. И еще остается неясным, почему понадобилось уголовнику идти на убийство знаменитого медика…

Если бы принятие решений зависело только от Олега, он бы подержал Келлера еще на свободе. Поизучал связи, понаблюдал, запросил бы данные о прошлой жизни. Но, очевидно, вмешательство Рэдфорда оказало свое воздействие, и вот — Келлер арестован.

Шагая по асфальтовой дорожке, Олег отодвигал руками нависающие ветви. Тут уже район жилых домов, и, как часто бывает в дорогих районах в холмистой части Лос‑Анджелеса, тротуаров или совсем нет, или они есть, но чисто символические. Узенькая дорожка вьется у самой стены или живой изгороди. Поэтому лучше идти посередине дороги (во всяком случае, в светлое время суток), уповая, что никакой лихой автомобилист не выскочит из‑за поворота на скорости.

Да, Люкас Келлер арестован. Олег наблюдал через полупрозрачное стекло, как с ним работали коллеги по группе. Похоже, парень затвердил свою версию и отклоняться от нее не собирался. Это второе впечатление. А первое — допросы и полицейский прессинг были Келлеру не в новинку. Олегу даже показалось, что он испытывал своего рода удовлетворение, когда его привели на допрос. Нечто вроде того, что испытывает хороший профессионал, возвращаясь после долгого перерыва в знакомую обстановку.

Похоже, Келлер был неплохо подготовлен к задержанию. Пока он «отрабатывал» полное отрицание своей причастности к убийству. Держался он при этом почти покровительственно — так держится человек, задержанный по досадному недоразумению, когда знает, что ему ничего не грозит, и могучие силы, которые его спасут, — уже в дороге: то ли хороший адвокат, то ли сотрудник посольства с заявлением о дипломатической неприкосновенности. Но какая уж там неприкосновенность у Люкаса Келлера? Олег даже головой помотал на ходу. Строжайшие иммиграционные правила, если им строго следовать, перекрывают в Штаты путь таким, как Келлер… На пушечный выстрел он не должен был подойти к границам столь охраняемой благословенной страны. А вот ведь подошел, да еще ухитрился получить чуть ли не статус политического беженца, хотя Олег по впечатлениям от первой недолгой беседы с Люксом готов был об заклад побиться, что его собеседник вряд ли вообще когда‑нибудь в жизни читал газету — профессия у него была совсем другая.

В спину Потемкину ударил свет фар, заурчал мотор. Олег шагнул в сторону — мимо, к вершине холма неторопливо проехал вэн, светло‑серый, кажется, не разобрать в начинающихся сумерках.

Да, Келлер получил визу в США, а вместе с ней, скорее всего, отсек «хвост», избавился от преследователей. А у таких людей преследователи не только и не всегда в правоохранительных органах. Годами, десятилетиями даже в преступном мире тянутся за людьми неотработанные «хвосты», невыплаченные «должки», и забывать их профессионалы не привыкли. Так что, если понять мотивы, по которым Келлер в свое время так спешил эмигрировать, может, стало бы яснее, почему он пошел на нынешнее убийство.

Олег остановился у кромки улицы, где рядом с асфальтом тянулась над обрывом недлинная песчаная дорожка шириной метра в три. Этакий карман, чтобы поставить автомобиль и выйти полюбоваться долиной. И было чем любоваться — в дымке тянулось вниз ущелье, из зелени то тут, то там просвечивали крыши домов, а совсем вдали темнел океан и два белых паруса, похожие отсюда на две белые черточки, виднелись в его смутной синеве. Красивы холмы города ангелов, красивы… А ты, господин аналитик, стоишь над этим прекрасным видом и вовсе не о красоте его думаешь, а об уголовнике по имени Люкас Келлер. Как он поведет себя? Будет и дальше запираться или признается? И этот сиреневый конверт, если он связан с Келлером — тогда все ясно. А если нет — неизвестных в задаче прибавляется…