Книга Assassin's Creed. Кредо убийцы - Кристи Голден

Тот отлетел, но быстро пришел в себя. Озверев, он выхватил кинжал, намереваясь им пригвоздить ногу ассасина к помосту. Быстроты и ловкости Агилару было не занимать, он успел отдернуть ногу, и кинжал вошел глубоко в деревянную подножку для ног, и палачу было его не вытащить.

Охеда не стал проявлять чудеса изобретательности, он подошел и почти небрежно своим огромным кулаком ударил под дых. Агилар задохнулся и не упал только благодаря державшим его руки цепям. В эту минуту он был благодарен тамплиерам за то, что они им даже воды не давали. Он лишил толпу удовольствия увидеть, как его стошнит.

– Вы будете смотреть, как жарится ваш Наставник, – пообещал Охеда, переводя взгляд с Агилара на Марию. – А затем вы умрете, только очень медленно. – Он зверски ухмыльнулся и добавил: – Как твои родители.

Агилар напрягся. Черный Рыцарь все-таки узнал его.

– Они мучились и кричали, – продолжал Охеда. – Я видел, как они превратились в пепел. Сегодня увижу, как ты станешь пеплом. И род ваш прервется.

Охеда взял факел, подошел к Бенедикто, остановился, ожидая, когда вылитое на столб масло хорошо впитается. А Торквемада тем временем кричал:

– Узрите волю Господа! «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой»[13].

Не в силах скрыть самодовольной улыбки и не отрывая взгляда от Бенедикто, Торквемада махнул крестом, подавая знак.

София стояла, затаив дыхание, и разглядывала голографические фигуры Охеды, Марии, Торквемады – участников событий, происходивших пятьсот лет назад. Невероятно, как ассасины выдерживали такие муки. Достойно восхищения то, с какой скоростью они оценивали ситуацию и находили выход…

Не сводя глаз с Охеды и Бенедикто, Агилар изо всех сил ударил ногой по рукоятке кинжала, застрявшего в деревянной подножке. Рукоятка, зажатая между стопой одной ноги и браслетом кандалов на другой, поддалась и отлетела в сторону, но лезвие с металлическим стержнем, на котором она держалась, еще оставалось в подножке.

Они с Марией стояли привязанными к столбу спина к спине, но она шумно вдохнула, и Агилар убедился, что она все видит. И понимает, что он задумал. Сколько раз они действовали согласованно, как одно целое, читая мысли друг друга. И сейчас он почувствовал ее напряжение, ее готовность. Какое счастье, что Мария рядом. Они всегда были отличной парой. Во всем.

Агилар не останавливаясь бил кандалами по тонкому стержню кинжала. С каждым ударом штифт, скрепляющий браслет, немного поднимался вверх.

«Ну давай же! Давай!»

Зрители бесновались, доведенные до исступления воплями Торквемады и действиями Охеды. Ряженые пустились в пляс посреди оглушительно ревущей толпы.

Охеда посмотрел на Бенедикто. Наставник с вызовом вскинул голову. Ассасин и тамплиер обменялись ненавидящими взглядами.

– Воздадим славу не себе, но будущему, – сказал Охеда.

Бенедикто плотно смежил веки, приготовившись к неизбежному.

Охеда поднес факел, и пламя, охватив Наставника, взмыло ввысь.

Глава 14

Агилар освободил ноги и развернулся, но застыл в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от ужасного зрелища. Он видел сейчас не только Наставника Бенедикто, но и своих родителей, стоявших у такого же столба с «благословения» карлика, который служил не Богу, а исключительно своим интересам.

«Padre… Madre…»[14]

Бенедикто кричал в предсмертной агонии, сжираемый жадным оранжево-желтым пламенем; и запах горелой плоти…

Кэл сдержал рвотный позыв, вызванный несуществующим запахом, мысленно уносясь к тем рисункам на стене своей камеры: очертания незнакомой мужской фигуры, охваченной огнем; застывший взгляд матери; капли крови, падающие на линолеум.

Кэл закрыл глаза, желая вырваться из всего этого ужаса, нуждаясь в передышке…

– Кэл! Нет. Оставайся с Агиларом!

Голос ангела – нежный, жестокий, властный. Он – Кэл, и он – Агилар. И тот, кого он любит, умирает самой ужасной, мучительной смертью.

Но та, которую он тоже любит, еще жива…

– Мария! – закричал Кэл.

И его швырнуло назад в прошлое.

Агилар тряхнул головой, сбрасывая с себя ужас и оцепенение, в котором прошлое и настоящее сошлись в пламени костра. Его родители и Бенедикто хотели бы, чтобы он и Мария остались живы и выполнили свою миссию. И Наставник упокоился бы с миром, зная, что отдал свою жизнь не напрасно.

Агилар надеялся, что Бенедикто каким-то образом осознал это.

Сейчас он ничем не мог помочь Наставнику. Как рыба выпрыгивает из воды, так и он всем телом рванулся вперед, одновременно разворачиваясь лицом к столбу, уперся в него ногами и сделал сальто назад, высвобождаясь из оков на запястьях. Но он все еще оставался связанным с Марией цепями на шее. И его маневр притянул ее к столбу, едва не задушив.

Агилар выхватил меч у ближайшего охранника и полоснул им по горлу бывшего владельца. Продолжая размахивать мечом направо и налево, он одним ударом разрубил цепи на ногах Марии.

И хотя цепь все еще стягивала ее шею, теперь они могли драться вдвоем, согласованно. Он – мечом, а она, хотя руки все еще были привязаны к столбу, – ногами, обутыми в тяжелые сапоги.

София наблюдала за Кэлом с широко раскрытыми глазами. Сейчас уже не «Анимус» заставлял его двигаться, он сам наносил удары, разносившие голографические фантомы тамплиеров в клубы черной пыли, действуя свободно и легко. Естественно! Он был активным участником регрессии, а не беспомощной марионеткой, управляемой «Анимусом».

Сначала она не на шутку встревожилась, когда Кэл дважды приближался к опасной грани выхода из программы имитационного моделирования. Это означало бы конец всем ее попыткам найти Яблоко – и гибель самого Кэла Линча. София не знала, что вызывало у него такое сильное эмоциональное потрясение. Она видела только действия и их результат, но не знала, что творится у него в голове. Только сам Кэл понимал, что там происходит.

Казалось, он переступил какой-то порог, который навсегда будет скрыт от нее, но она была ему за это безмерно благодарна.

«Он синхронизируется», – прошептала София, и губы ее дрогнули в улыбке.

Неплохое начало…

Один из стражников быстро сориентировался, схватил факел и бросил Марии под ноги. И заплатил за это жизнью – Агилар метнул меч, и тот вошел охраннику прямо в грудь.