Книга Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан

Таким развитием своей морской торговли республика была обязана колониям. Она имела монополию на все продукты Востока. Она доставляла в Европу ежегодно на шестнадцать миллионов франков продуктов и пряностей из Азии. Могущественная Ост-Индская компания, организованная в 1602 г., основала в Азии империю из владений, отнятых у Португалии. Завладев около 1650 г. мысом Доброй Надежды, который являлся промежуточной стоянкой для ее судов, она господствовала на Цейлоне и на Малабарском и Коромандельском берегах. Она сделала Батавию своей столицей и распространила свою торговлю до Китая и Японии. Между тем Вест-Индская компания, – более быстро выросшая, но менее долговечная, – снарядила восемьсот военных и торговых кораблей. Она использовала их для ликвидации остатков португальского могущества на побережье Гвинейского залива, а также Бразилии.

Соединенные Провинции превратились, таким образом, в склад, где собирались продукты всех наций.

Колонии голландцев были в это время рассеяны по всем восточным морям – в Индии, Малакке, на Яве, на Молуккских островах и в различных частях обширного архипелага, лежащего к северу от Австралии. Они имели владения на западном берегу Африки, и колония Новый Амстердам тогда еще оставалась в их руках. В Южной Америке голландская Вест-Индская компания владела почти тремястами миль бразильского побережья к северу от Бахии; но значительная часть его незадолго до этого ускользнула из ее рук.

Соединенные Провинции были обязаны значением и силой своему богатству и своим флотам. Море, которое бьется об их берега, подобно остервенелому врагу, было покорено и сделалось полезным слугой; земле суждено было привести их к падению. Шла долгая и суровая борьба с врагом, более жестоким, чем море, – с Испанским королевством; борьба эта закончилась удачно для Голландской республики, что, казалось, сулило ей покой и мир; но именно теперь пробил последний час республики.

До тех пор, пока могущество Испании оставалось непоколебленным или, по крайней мере, достаточно велико для поддержания того страха, который оно так долго внушало, Англия и Франция, пострадавшие от испанских угроз и интриг, были заинтересованы в сохранении силы и независимости Соединенных Провинций. Когда Испания пала, – и повторные унижения показали, что ее слабость была действительная, а не кажущаяся, – другие побуждения заняли место страха. Англия стремилась захватить торговлю Голландии и отнять у нее владычество над морями; Франция желала испанских Нидерландов. Соединенные Провинции имели основание сопротивляться и той и другой.

Под ударами объединенных нападений двух соперничавших наций внутренняя слабость Соединенных Провинции скоро почувствовалась и сделалась заметной. Беззащитные против атак с суши и возглавляемые правительством, неспособным использовать в борьбе все силы народа и в особенности держать страну в состоянии боевой готовности, малочисленная нация и республика должны были пасть с большей быстротой, чем возвысились. Но однако в 1660 г. пока еще никаких признаков близкого падения не замечалось. Республика все еще стояла в первом ряду великих держав Европы.

Если в 1654 г. война с Англией показала состояние неготовности, поразительное для военного флота, который так долго унижал гордую Испанию на морях, то, с другой стороны, Провинции в 1657 г. дали эффективный отпор посягательствам Франции на их торговлю; а год спустя «вмешательством в балтийский конфликт между Данией и Швецией они помешали последней занять на Севере преобладающее положение, что было бы гибельным для них. Они принудили ее оставить открытым вход в Балтику, господами которой продолжали оставаться, так что ни один флот не был способен оспаривать у них контроль над водами последней. Превосходство их флота, доблесть их войск, искусство и твердость их дипломатии заставили признать престиж их правительства. Ослабленные и униженные последней английской войной, они снова заняли место в ряду великих держав. В этот момент в Англии произошла реставрация, и Карл II вступил на престол».

Об общем характере правительства уже говорилось, и здесь необходимо только вкратце напомнить о нем. Это была плохо связанная конфедерация, управляемая сословием, которое с достаточной точностью может быть названо коммерческой аристократией; ей была свойственна вся политическая робость этого класса, подвергающегося такому большому риску в войне. Эти два фактора – соперничество между отдельными провинциями и коммерческий дух – оказывали на военный флот гибельное влияние. Он не содержался надлежащим образом в мирное время, и в этом флоте, который представлял собой скорее морскую коалицию, чем соединенный флот, существовало то же соперничество; к тому же офицерам недоставало подлинного воинского духа. Вероятно, никогда не существовало народа более героического, чем голландцы; летописи голландских морских сражений дают примеры отчаянной предприимчивости и выносливости, ни превосходящих которые, ни даже равных им не было, конечно, проявлено никогда и нигде, но те же летописи содержат также примеры дезертирства и дурного поведения, которые показывают недостаток военного духа, обусловленный, очевидно, недостатком профессиональной гордости и подготовки. Эта профессиональная подготовка едва ли существовала в каком-либо флоте того времени, но в монархических странах она заменялась в значительной мере духом военной касты.

Остается еще заметить, что правительство, довольно слабое вследствие вышеизложенных причин, было еще слабее от разделения народа на две большие партии, горячо ненавидевшие друг друга. Одна из них, партия купцов (бургомистры), бывшая тогда у власти, одобряла описанное выше конфедеративное устройство республики; другая желала монархического режима под скипетром Оранского дома. Республиканская партия желала союза с Францией и сильного флота; оранжистская партия тяготела к Англии, с королевским домом которой принц Оранский был в тесном родстве, и желала сильной армии. При этой системе правления и при малочисленности населения Соединенные Провинции, с их огромным богатством и активной внешней деятельностью, походили в 1660 г. на человека, поддерживаемого возбуждающими средствами. Фиктивное могущество не может продолжаться бесконечно; но достоин удивления факт, что это маленькое государство, численно значительно слабейшее, чем Англия или Франция, выдержало нападение каждой из них в отдельности и двухлетнюю войну с ними обеими, причем не только не было уничтожено, но даже не потеряло своего места в Европе. Оно обязано этим поразительным результатом частично искусству одного или двух людей, но главным образом своей морской силе.

Положение Англии, в смысле ее готовности вступить в предстоящую борьбу, отличалось от положения как Голландии, так и Франции. Хотя правление ее было монархическим и большая часть реальной власти находилась в руках короля, последний не мог направлять политику королевства исключительно по своему усмотрению. В отличие от Людовика, король должен был считаться с настроением и желаниями своего народа. То, что Людовик приобретал для Франции, он приобретал для самого себя; слава Франции была его славой. Карл заботился прежде всего о собственных выгодах, а затем уже о выгодах Англии, но, всегда помня о прошлом, он решился сделать все, чтобы избежать как участи отца, так и повторения собственного изгнания. Поэтому, когда опасность сделалась угрожающей, он уступил чувствам английской нации. Сам Карл ненавидел Голландию; он ненавидел ее как республику; он ненавидел ее правительство, потому что во внутренних делах оно было настроено против его родственников из Оранского дома; он ненавидел ее еще более потому, что в дни его изгнания республика, выполняя одно из условий мира с Кромвелем, изгнала его из своих пределов. Его влекла к Франции политическая симпатия правителя, стремившегося к абсолютной власти, а возможно также и склонность к римско-католической религии, но в особенности деньги, выплачивавшиеся Людовиком и частично освободившие его от контроля парламента. Следуя этим личным стремлениям, Карл должен был считаться с некоторыми ярко выраженными желаниями своего народа. Принадлежа к той же расе, что и голландцы, и находясь в аналогичных условиях, англичане ожесточенно соперничали с ними, добиваясь контроля над морем и торговлей; так как в то время голландцы в этой области шли впереди, то это еще больше ожесточало и озлобляло англичан.