Книга Ох, охота! - Сергей Алексеев

Ружьё МР-251 с тремя парами сменных стволов

Ружьё ТОЗ-112

Полагаю, что подобная ситуация — явление временное и с появлением охотничьих клубов резко возрастет спрос на отечественное доступное охотничье и спортивное оружие, что позволит правильно сориентировать производителей. И для этого у обоих заводов есть прекрасная историческая традиция, база и конструкторы. Например, «Ижмаш», на котором я однажды побывал в качестве гостя, выпускает отличное ружье МР-251 с тремя парами сменных стволов — гладкие, комбинированные и нарезные под 308-й патрон, но только по отдельному заказу, а потому очень дорогое. А Тульский завод сделал наконец-то отличное промысловое комбинированное ружье ТОЗ-112, мечта охотников по пушному зверю, но проблема прежняя — дороговизна.

Нарезное

Это была вечная мечта промысловиков — заполучить настоящий кавалерийский карабин. Пришло время (в конце шестидесятых), когда начали отнимать даже мелкокалиберные винтовки, если не было специального разрешения. Нарезное оружие еще двадцать лет назад позволялось иметь только охотникам Крайнего Севера и приравненных к ним районов. Казенные карабины, как и револьверы, выдавались еще геологам и геодезистам, но не для охоты, а для охраны секретных документов. Больше никто не имел права ходить по тайге с нарезным стволом. Советская власть панически боялась терактов, вооруженных восстаний, каких-нибудь партизанских отрядов, собранных из охотников, — иначе объяснить столь суровые запреты на нарезное оружие невозможно. А погибла она совершенно по иной причине…

Некоторым приближенным к власти штатникам удавалось обзавестись нарезным стволом вполне законно. Для этого требовалось, чтобы ты получал товарные лицензии на отстрел лосей, оленей, отстреливал их и сдавал государству — лишь в этом случае можно было ходатайствовать о выдаче разрешения. А если твой участок в отдалении и к тебе начальники не приезжают на охоту, если у тебя нет никаких отношений с районным охотоведом, выдающим лицензии, то можешь и не мечтать. Поэтому охотники выкручивались, как умели, и многие владели нелегальными винтовками, которые добывали самыми разными путями и никогда не выносили с промыслового участка.

В нашем краю, судя по слухам, только один штатник имел винтовку — дед Аредаков. Сдается, у него в лесу было много чего припрятано, в том числе и станковый пулемет, поскольку дед был когда-то белогвардейским офицером и два года воевал с красными в разных районах Сибири. Когда же Колчака разгромили, взял другую фамилию, стал Аредаковым и тихо поселился в Яранском, женившись на местной девушке. Выяснилось, кто он на самом деле, только во время Отечественной войны, но Аредакова не преследовали, поскольку он воевал отважно, получил несколько орденов и звание старшего лейтенанта. Так вот у него была трехлинейка, которую толком никто не видел, но много раз слышали винтовочные выстрелы, а несколько раз — пулеметные очереди на колхозных полях. И всегда поблизости оказывался дед Аредаков с берданкой и добычей. Говорили, будто он медведей на овсах стреляет исключительно из пулемета, но старого, привыкшего скрываться от властей поручика поймать было невозможно, хотя милиция на него засады устраивала. Однажды участковый своими глазами видел, как дед одной очередью с лабаза уложил огромного зверя, но сразу же подбежать испугался, мол, вторая бы очередь по мне, и когда поймал его возле добычи, пулемета уже не было, а у деда Аредакова старенькая берданка и ножик — все оружие. Но когда дед умер, у дяди Гоши Бармы появилась трехлинейка, подаренная ему Аредаковым, и сумка патронов, не поверите — выпуска 1914 года!

— Просил у него пулемет — не дал! — хвастался винтовкой открытый и веселый Барма. — Говорит, в Чети утопил! Надо кошкой поискать!

И совершенно безбоязненно показывал винтовку. Когда я первый раз взял ее в руки, понял, лучше оружия на свете нет! Называется она не по фамилии изобретателя Мосина, а как-то расплывчато — образца 1896 года, но чаще просто трехлинейкой из-за того, что у нее в канале ствола три линии нарезов, по тем временам достижение!

Отец как-то не очень гонялся за карабином, поскольку раньше и в руках-то его не держал, да и умел всегда стрелять по месту из ружья. Но однажды поздней осенью по всем штатным охотникам поехал сам председатель райпотребсоюза Лесин, и каждому дал разнарядку срочно, в недельный срок, добыть по десять лосей, причем бить чисто, только в шею, чтоб не было гематом — мясо заготовляли для отправки за рубеж. Промысловики пошли в отказ, ибо в одиночку, с ружьем и даже с хорошими собаками это нереально. Тогда Лесин выдал казенные карабины, патроны и пообещал премию. И вот отец впервые испытал, что такое нарезной ствол, после чего уже никак не мог успокоиться. Куда только ни писал, даже, говорит, Хрущеву, но везде получал отказ. А однажды к нему приехал какой-то городской мужик, привез японскую винтовку и променял на соболя. Отец прятал ее в дупле старой вербы, а это место заговаривал отводным заговором, чтоб никто не мог найти. После его смерти винтовку искали сначала братья, потом и я, но, видно, батя так заговорил свой тайник, что мы даже этой вербы найти не можем — отводит.

Винтовка Мосина

Карабин «Вепрь»

Мечтали о нарезном оружии и охотники-любители, а особенно мы, мальчишки. В восьмом классе мой дружок Вовка Кизик где-то прочитал, что если выучиться на геолога, то пошлют работать на Север и обязательно дадут карабин. Мы в тот час определились, что станем геологами, и, откровенно сказать, из-за карабина я получил свою первую профессию. Но пока учился, пока служил в армии, где настрелялся от души из пистолетов, автоматов и пулеметов, страсть эта поутихла, и когда выдали казенный карабин, ровным счетом ничего не испытал. Отроческая неуемная страсть к оружию прошла, и осталась только любовь…

Федеральный закон об оружии теперь позволяет иметь до пяти нарезных стволов. Видимо, придумывали его для коллекционеров, потому что даже самому привередливому охотнику достаточно трех, различающихся по калибру и назначению: под патрон 5,6 кольцевого воспламенения — мелкокалиберка для тренировок и по мелкой дичи, где охота с ней разрешена; под патрон 7,62 на 39, например, СКС по косуле, кабану, северному оленю; под патрон 7,62 на 53 или 9 на 53 по медведю и лосю. Конечно, винтовки хлеба не просят, стоят себе да и стоят, но старые охотники никогда не заводили лишнего оружия и держали только то, которое использовали, хотя бы раз в год, и не в тире или карьере, а на конкретной охоте. Говорят, ружье, как и лошадь, застаивается, необъяснимо с точки зрения физики, металловедения и механики, сталь начинает утрачивать свои качества, лопаются боевые пружины, ломаются ударники или еще хуже — происходят самопроизвольные выстрелы. Это опять же область тонких материй, весьма ощутимо связанная с оружием.