Книга Рыцарь в черном плаще - Эрнест Капандю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы повторяете слова Андре!
— Вы сделали для меня гораздо больше, чем для него.
— Я сделал то, что я обязан был сделать.
— И я сделаю то, что я обязан. Я буду повиноваться вам слепо. Приказывайте, любезный А. Позвольте мне так называть вас, а вы продолжайте называть меня В — в память о 30 января.
— 30 января! — повторил Жильбер взволнованно. — Зачем вы говорите об этом?
— Затем, чтобы доказать, что моя кровь принадлежит вам до последней капли. Мне ведь известно все — вы это знаете; никто, кроме меня, не сможет вам когда-нибудь изменить, потому что мне одному известна ваша тайна. Итак, моя жизнь полностью в ваших руках, и за нее мне нечего бояться…
Жильбер наклонился к своему спутнику и сказал:
— Итак, ты доверяешь мне полностью?
— Я верю вам слепо и буду верить каждому вашему слову.
— Ты знаешь Бриссо?
— Эту мерзкую гадину, ремесло которой состоит в том, чтобы расставлять сети честным молодым девушкам и сталкивать их в бездну разврата?
— Я говорю именно о ней.
— Конечно, я ее знаю.
— Все равно, где бы ни была эта женщина, она должна быть доставлена, хотя бы и силой, в полночь к Леонарде.
Карета въехала на улицу Бурбон. В дернул за шнурок, который тянулся к извозчику. Тотчас раздалось пение петуха. Карета остановилась, к дверце подошел человек, бедно одетый, с огромной бородой. Жильбер откинулся назад в угол кареты, закрыв лицо полой плаща. В наклонился вперед. Несмотря на то что ночь была темна, можно было видеть, что его лицо скрывала черная бархатная маска. Он заговорил тихо и очень быстро с бородатым. Тот слушал внимательно. Кончив объяснения, В прибавил громче:
— Ты все понял?
— Да, — ответил человек с бородой.
— Не забудь: ровно в полночь!
— Будет исполнено.
— Можешь идти.
Карета понеслась дальше.
— Отчет о вчерашних ужинах сделан? — спросил Жильбер.
— Уже час тому назад. Он находится на улице Сонри.
— Прекрасно. Где Растрепанный Петух?
— У «Самаритянки».
— Во время пожара в особняке Шароле он был на улице Барбет с одиннадцатью курицами?
— Как вы приказали. Он оставил там двух куриц караулить всю ночь.
— Мне необходимы донесения Растрепанного Петуха и других петухов. Я должен знать, что происходило прошлой ночью в Париже каждый час, каждую минуту. Я должен выяснить, кто увез Сабину и кто ранил ее. Мне это необходимо!
— Вы все это узнаете в полночь у Леонарды. Я буду вас ждать.
В отворил дверцу и, не останавливая карету, выскочил на улицу. Оставшись один, Жильбер до боли стиснул пальцы.
— Горе тому, кто хотел погубить Сабину, — произнес он с яростью, походившей на рычание зверя. — Он вытерпит столько мук, сколько мое сердце перетерпело мучительных часов. Итак, ночь на 30 января всегда приносит мне горе! Каждый год я проливаю кровавые слезы в этот час боли и преступлений!
Жильбер откинулся назад и приложил руку к сердцу.
— Мать моя, отец мой, Сабина я отомщу за вас. А потом я отомщу и за себя.
Последние слова он произнес с особым выражением. Чувствовалось, что этот человек, говоря «…а потом я отомщу за себя», представлял себе мщение во всем его кровавом упоении.
Карета доехала до Красного креста и остановилась. Жильбер надел бархатную маску, выскочил на мостовую и сделал кучеру знак рукой. Карета уехала невероятно быстро. Жильбер пересек площадь и постучался в дверь первого дома на улице Фур; дверь приоткрылась. Жильбер обернулся и пристально огляделся по сторонам, придерживая дверь правой рукой. Убедившись, что ничей нескромный взгляд не следит за ним, он проскользнул в полуоткрытую дверь, которая закрылась за ним без малейшего шума.
Венсенская застава
В эту ночь дул западный ветер. Небо заволокли тучи, маленькие окна, пробитые в толстых стенах Бастилии, были темны. Площадь, улица и предместье выглядели пустынными.
В десять часов послышался лошадиный топот со стороны Королевской площади, и появилась группа всадников. Это были мушкетеры, возвращавшиеся в свои казармы. Они проскакали, и топот стих.
Спустя полчаса, вдали снова послышался топот лошадей и приближающийся стук колес.
С улицы Монтрель выехал почтовый экипаж, запряженный четверкой. Два форейтора в огромных сапогах орудовали кнутами с удивительной ловкостью. На месте для лакеев сидели два человека в меховых шубах. Экипаж ехал быстро. Когда он поравнялся с Сент-Антуанскими воротами, с обеих сторон улицы наперерез ему бросились четыре человека, двое побежали к лошадям, крича:
— Стой!
— Пошел вон! — заревел первый форейтор, подняв кнут. — Или я тебя задавлю!
— Именем короля, остановитесь, — приказал властный голос.
Десять всадников в форме объездной команды в мгновение ока окружили почтовый экипаж. Один из них подъехал к дверце и, подняв фонарь, осветил внутренность кареты.
Молодой человек в роскошном костюме дремал в углу. Он был один в карете. Свет фонаря и шум его разбудили. Он открыл глаза и произнес несколько слов на чужом языке. У этого молодого человека были длинные черные волосы, ниспадавшие на плечи, а маленькие усы украшали лицо. Начальник объездной команды внимательно осмотрел карету, чтобы удостовериться, нет ли там кого-либо еще.
— Вы не француз? — спросил он.
Молодой человек, казавшийся чрезвычайно удивленным, произнес несколько слов, которых начальник не понял. Потушив фонарь, он сказал одному из своих солдат:
— Опустите шторы у дверец!
Приказание было исполнено: деревянные шторы были опущены, так чтобы никто не смог увидеть внутренность кареты. Двое из четверых пеших сели на козлы, двое — на место для лакеев.
— В особняк начальника полиции, — скомандовал всадник, который осматривал карету, обращаясь к форейторам: — Именем короля поезжайте!
Почтовый экипаж под конвоем десяти всадников въехал во двор особняка начальника полиции в ту минуту, когда пробило одиннадцать часов.
— Держите дверцы закрытыми, — приказал начальник. Он соскочил с лошади и исчез под сводом. У двери первой приемной стоял вестовой.
— Мне нужно видеть начальника полиции, — сказал начальник объездной команды.
— Войдите: он вас ждет в желтом кабинете, — ответил вестовой.
Бригадир прошел несколько темных комнат. Раздался звонок, без сомнения, сообщивший начальнику полиции о посетителе, потому что дверь открылась, и Фейдо де Марвиль появился на пороге.
— Удалось? — спросил он.