Книга Збиг. Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати

– Вообще-то я принял это решение ещё несколько месяцев назад, просто мне нужно было подготовится ко всем этим назначениям. Но я знал с самого начала, – заметил Картер[127].

Поскольку Картер, как считалось, склонялся к более сбалансированному и командному подходу (в отличие от политики Киссинджера), Бжезинский разработал план вместе со своим предполагаемым заместителем, Дэвидом Аароном, бывшим членом Совета национальной безопасности и советником нового вице-президента Уолтера Мондейла в бытность того сенатором. Согласно предложенному ими плану, Картер должен был учредить семь разных комитетов, большинство из которых возглавлялось бы кабинетными министрами, такими как Вэнс (государственный секретарь); Браун (министр обороны), Майкл Блументаль (будущий министр финансов) или адмирал Стэнсфилд Тёрнер (будущий директор ЦРУ). Непосредственно Бжезинскому подчинялись бы только три комитета: относящиеся к контролю над вооружениями, расследованию особо важных дел и управлению в кризисных ситуациях – то есть к тому, что требовало личного вовлечения или внимания президента.

На совещании по планированию на острове Сент-Саймон у побережья Джорджии Картер отверг это предложение. «Слишком много комитетов, – сказал недавно избранный президент. – Мне хотелось бы видеть более простую и чёткую структуру». Поэтому тогда же, в коттедже на острове, Бжезинский и Картер разработали другую схему, на этот раз всего из двух комитетов. Комитет по анализу политики (Policy Review Committee, PRC) занимался бы вопросами международной политики, обороны и международной экономики. Его бы возглавлял тот из министров, кабинет которого на текущий момент был ближе всего к рассматриваемым вопросам (на практике, помимо нескольких отдельных случаев, им был государственный секретарь, то есть министр иностранных дел США). Дважды в год, при обсуждении бюджета разведки, его бы возглавлял директор ЦРУ. Другой комитет, Специальный координационный комитет (Special Coordination Committee, SCC), занимался бы секретными разведывательными операциями, контролем над вооружениями и управлением в кризисных ситуациях. Эту группу возглавлял бы Бжезинский. По возможности на совещаниях присутствовали бы сами министры, а не их заместители или представители министерств, как это бывало в комитетах Киссинджера. Для улучшения функционирования этой структуры Картер на первом же совещании заявил, что повышает советника по национальной безопасности до статуса кабинетного министра. Его заявление прозвучало как недвусмысленное послание по поводу дальнейшей политики.

Столь же чётко прозвучало и другое послание Картера во время очередного совещания на Сент-Саймоне, когда он удивил других членов кабинета сообщением о новой структуре. Поскольку это было уже свершившимся фактом, то им оставалось только принять его или сделать вид, что принимают. Бжезинский перевёл это послание на язык двух президентских директив, переданных Картеру через несколько дней после его инаугурации. В составлении одной из них принимал участие Аарон, как и особый помощник Бжезинского, Карл Инденфурт («Рик»). Оба они, как и многие члены команды Картера, впоследствии, более десятилетия спустя, заняли ведущие посты в администрации другого президента-демократа, Билла Клинтона.

Первая из этих директив завершала предсказуемый, хотя и немного абсурдный процесс переименования меморандумов президента. То, что раньше называлось «меморандумом по исследованиям в области национальной безопасности» (NSSM), стало «Обзорным меморандумом президента» (PRM), а «меморандум о решениях по национальной безопасности» (NSDM) стал «президентской директивой» (PD). Вторая директива описывала новую структуру комитетов и процессов на период президентства Картера. Эти документы были подписаны перед самой инаугурацией Картера и распространены среди членов кабинета сразу же, как президент дал клятву. Неудивительно, что некоторые ощущали определенный дискомфорт в связи с такой системой. Это был настоящий бюрократический удар высшего порядка. Согласно такой системе ответственность за самые важные и щекотливые вопросы возлагалась на Бжезинского, а поскольку определение того, что такое управление в кризисные ситуации, оставалось размытым, то получалось, что всё важное возлагал на себя Белый дом.

Вэнс был недоволен и заявил, что с ним не проконсультировались, несмотря на то, что план составляли на островном курорте. В конце концов, после обсуждений с Бжезинским, Вэнс согласился с новой системой. Спустя три с лишним десятилетия сторонники Вэнса до сих пор сокрушаются по поводу «хода Бжезинского» и утверждают, что этим шагом он сделал именно то, что президент сказал ему не делать, и что таким образом он стал «вторым Киссинджером». И действительно, это разделение вылилось в одно из самых жестоких соперничеств в истории исполнительной власти и в конечном итоге привело к отставке Вэнса в связи с разногласиями по поводу подходящей реакции на кризис с заложниками в Иране, который омрачил последние годы администрации Картера и долго ещё отзывался эхом.

При этом это не было простое соперничество между Государственным департаментом и Белым домом с его Советом национальной безопасности, а целая война с переменным успехом за право высказывать от имени президента окончательное мнение по поводу ключевых вопросов внешней политики. Вэнс, представитель старой элиты, не гнался за популярностью в средствах массовой информации, как это должен делать любой политик современной эпохи (в конце 1970-х годов дипломатия уже осуществлялась во многом посредством телевидения), и в результате, по уверениям Бжезинского, Картер сам попросил его занять роль медийной персоны. Как сказал Бжезинский, Вэнс «не слишком хорошо продавал политику, и поэтому на телевидении оказался я, несмотря на изначальное намерение держать меня в тени. Затем, когда госсекретарь пожаловался на это и обвинил меня в том, что я пропагандирую себя на телевидении, президент отчетливо выразился: «Я сам ему это посоветовал». И это было правдой. Я никогда не появлялся на экране без недвусмысленной просьбы со стороны президента»[128].

Протеже Вэнса утверждают, что Бжезинский умалчивает о своём собственном желании стать главным политическим советником президента, но в действительности, какими бы честолюбивыми устремлениями и какой бы бюрократической прямотой он ни отличался, он бы никогда не создал своей структуры без прямой поддержки президента. Фактически президент не только поддерживал такую структуру, но и приложил руку к её созданию. Джимми Картер пришёл к власти под непрекращающиеся обвинения критиков в том, что он, губернатор Джорджии, плохо подходит для решения насущных внешнеполитических вопросов (с такой же критикой пришлось столкнуться Биллу Клинтону и Джорджу У. Бушу), но его действия с самого начала показали, что международным делам он придавал важнейшее значение и что он сам собирается активно участвовать в решении этих вопросов. Свидетельством тому служит хотя бы тот факт, что 80 процентов его книги «Храня веру: мемуары президента» посвящены международным делам – во многом они были его увлечением, его достижениями и причинами его неудач (хотя в этом повинны также стремительная инфляция и плохая экономическая ситуация).