Книга Печать султана - Дженни Уайт

— Возможно, я зря ругала полицию. Мама тоже не сумела ничего выяснить. В последний раз Ханну видели в детской комнате гарема. Она читала детям.

— Вы ее знали?

— Она, наверное, приходила в посольство, но я с ней не встречалась.

— Кто нанял Ханну?

— Мать говорила, что ее нанимала Асма-султан, однако в гареме есть и другие женщины.

— Вы знаете кого-нибудь из них?

— Нет, но могу навести справки. Я пошлю записку Асме-султан и попрошу назначить мне встречу.

— Пока нет никакой необходимости, — спешит отговорить девушку Камиль. — Вам не следует встречаться с ней. Это опасно. Я еще не знаю, кто имеет отношение к преступлению.

— Но вам не позволят разговаривать с женщинами, так почему же мне не попытаться добыть полезные сведения? Я пойду туда на чай, а не на плаху, — шутит она.

На лице Камиля нет и тени улыбки.

Несколько минут они сидят молча, погрузившись в раздумья. Каждый думает о своем.

— Бедная Ханна, — наконец говорит Сибил. — Мама написала письмо ее родителям в Борнмут, очень деликатно рассказав о судьбе их дочери. Ответа не последовало. Мы похоронили бедняжку на английском кладбище в местечке под названием Гайдар-Паша.

— Грустная история, — говорит Камиль, испытывая чувство неловкости. — Значит, вам ничего не известно о семье Ханны-ханум?

— Нам не удалось добыть никаких сведений. О женщине остались лишь крохи воспоминаний ее знакомых. В целом жизнь Ханны — сплошная загадка. — Сибил отворачивается.

Камилю хочется взять ее за руку и утешить.

— Должно быть, у покойной где-то есть родственники, которые помнят ее, — заверяет он Сибил. — И она прожила яркую жизнь в Стамбуле. В конце концов, редко кому из иностранок удается устроиться на работу во дворец султана. Уверен, в жизни женщины было немало счастливых моментов.

— Вы правы. Интересно, что случилось с ее вещами? Помню, их послали сюда, в посольство. Папа, наверное, ничего о них не знает. Такого рода дела его не занимают. Очевидно, мама принимала их. Возле кухни есть небольшая кладовка, где она хранила всякие редкости. Почему бы нам не заглянуть туда? — Сибил выпрямляется в кресле и улыбается Камилю. Ей нравится, что они занимаются одним делом.

Кухарка стоит у двери и с разинутым ртом смотрит, как Камиль и Сибил снимают с полок банки с консервированными персиками и вареньем, хранящиеся в кладовке. Продукты загораживают аккуратно расставленные предметы: мраморные каминные часы с золотым орлом, три помятые медные чаши; ящик с серебряными ложками; на нижней полке стоит чемодан, обвязанный веревкой. К ручке прикреплена бирка, на которой каллиграфическим почерком написано: «Ханна Симмонс, год смерти 1878. Личные вещи».

Камиль несет чемодан к кухонному столу. Сибил делает знак служанке, и та покидает помещение.

— Давайте осмотрим содержимое.

Сибил двигает чемодан к себе и начинает развязывать веревку. Камиль достает из кармана куртки короткий нож с костяной ручкой. Разрезает веревку, открывает чемодан, осторожно вынимает содержимое и кладет его на стол: два простых платья, пара туфель со шнурками, посеребренный футляр, пара расшитых турецких тапочек и какие-то документы.

— Вот и все, что осталось от человека, — печально размышляет вслух Сибил. — Почти ничего.

Камиль пробегает пальцами по краю внутренней обивки чемодана. Находит отверстие и тянет за него. В полости за замком находится маленькая бархатная шкатулка. Камиль вынимает ее и кладет на стол. Внезапно он встает и направляется к большому глиняному кувшину, стоящему в углу комнаты. Снимает крышку и опускает вниз медную чашку, прикрепленную к цепи. Напившись, возвращается к столу.

Камиль ногтем нажимает на замок и открывает шкатулку. Внутренняя поверхность обита синим шелком, в центре круглая выемка. Камиль опускает руку в карман и вынимает кулон, найденный на шее Мэри Диксон. Осторожно вставляет его в выемку. Как и предполагал судья, кулон подходит просто идеально.

Глава четырнадцатая

КРОВЬ

У входа в ялы великого визиря ждет евнух. Он одет в безупречный белый халат, резко контрастирующий с иссиня-черной кожей. У евнуха гладкое, как баклажан, лицо, а конечности длинные и не соответствуют небольшому росту этого человека. В широком кушаке, опоясывающем большой живот, щегольски торчит метелка, словно пуховое перо в тюрбане. При виде выходящей из кареты Сибил он низко кланяется и в знак почтения прикладывает руку сначала ко рту, потом ко лбу. Тем не менее в его манерах чувствуется некая высокомерность. Он смотрит куда-то поверх голов. И совсем не хочет замечать британского полкового лейтенанта в алом мундире, отдающего честь дочери посла и уводящего военный эскорт в караульное помещение. Евнух хранит молчание.

Сибил следует за ним по богато обставленным комнатам, устланным огромными роскошными коврами. Высоко на стенах, почти под самым потолком, висят заключенные в рамы картины и изречения из Корана. Она видит свое отражение в зеркалах — белый призрак, скользящий за черным человеком по залам имперского дворца.

У двери, украшенной искусной резьбой, евнух дает ей желтые тапочки, вышитые яркими цветами. Однако женщины, ждущие за дверью, одеты вполне по-европейски. Восток сказывается только в излишествах золотых и серебряных украшений и вышивке на одежде. Женщины сверху донизу увешаны драгоценностями и сверкают, как яйца Фаберже. Затянутые в корсеты дамы сидят неподвижно, словно изваяния в покрытых чехлами креслах. Некоторые прикололи к волосам бриллиантовыми брошками модные платки.

«О Боже, — уныло думает Сибил, — неужели мир перенял у нас все эти излишества?»

Асма-султан встает и идет навстречу Сибил с распростертыми руками. У нее круглое приятное лицо, нос пуговкой и маленькие глазки. Ничем не примечательный облик. В толпе на нее никто не обратил бы никакого внимания. Бледная кожа обвисает на щеках и подбородке. Но взгляд, устремленный поверх гостьи, не утратил остроты.

— Моя семья считает для себя честью ваше присутствие на торжестве по случаю обрезания моего внука.

— Я счастлива быть здесь, ваше высочество. — Сибил не помнит, надо ли ей поклониться или сделать реверанс. Делает то и другое и спотыкается.

В большом окне видна голубая гладь Босфора. Застекленная створчатая дверь открыта. С террасы доносится благоуханный аромат жасмина. Комната залита солнечным светом.

— Разрешите представить вам Сибил-ханум, дочь нашего знаменитого английского посла, — заговорила хозяйка по-французски с едва заметным акцентом.

Женщины улыбаются и приветствуют ее звонкими голосами. Сибил отвечает по-турецки, что вызывает всеобщее одобрение. Она идет по комнате, останавливаясь возле каждой дамы. Дочь посла ждет, пока хозяйка представит гостью и, выражаясь довольно вычурно и замысловато, расскажет о положениях, которые занимают в обществе мужья и отцы этих особ. Дамы представляются в соответствии с их местом на иерархической лестнице.