Книга Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть 2: Тай-Цзи-Цюань - Михаил Роттер

Сказка о характере Тай-Цзи-Цюань, рассказанная учителем Минем

«Пока полагаешь: „Я, индивид, существую“, правильно принимать теорию, что в силу эгоизма, привязанности к телу, несомненно, приходится совершать два вида карм (хорошую и плохую) и пожинать их плоды». (570)

«Гуру Вачака Коваи»

Погода в Ирландии мне очень нравилась, родиться в стране с таким климатом – уже большая удача. После вьетнамской жары здешние двадцать градусов летом и десять зимой были для меня блаженством. С другой стороны, мое тело никак не могло привыкнуть к этой погоде и однажды зимой я начал кашлять. Я так был привычно уверен в своем железном здоровье, что кашель этот поначалу меня не беспокоил. Покашляю – забуду. Однако недели через три кашель стал совсем нехорошим. В чем дело, я понимал, но лечить себя таблетками не хотелось, тем более что советских лекарств, о которых нам говорили в мединституте, тут не было, а в ирландских я еще не очень разбирался. Нужных трав у меня тоже не было, оставались только иглы. И тут я вспомнил, как однажды, еще во Вьетнаме, Ван попросил, чтобы я ему поставил иглы. Я тогда настолько удивился, что вместо того, чтобы вприпрыжку бежать за иглами и ставить их своему уважаемому учителю, растерянно спросил, почему он не может поставить себе их сам. И тут Ван дал мне важный урок иглотерапии: «Для того чтобы лечить врача, нужен другой врач». И даже соизволил дать разъяснение: «Традиционно принято, чтобы врач не лечил сам своих близких и самого себя. Запомни это и старайся без крайней нужды не нарушать это правило. Ему сотни лет и придумано оно совсем неспроста».

Когда я рассказал об этом Мо, тот согласно закивал:

– А почему именно так, ты не спрашивал?

– А о чем тут было спрашивать, все и так понятно. Себя нельзя лечить, потому что самому себе неудобно ставить иглы, а некоторые точки, например на спине, просто недоступны. А родственников нельзя, потому что они меня не уважают, как положено. Я им не врач, а сын, внук, младший брат, в общем, мальчишка на побегушках. А раз не уважают, то и выполнять моих назначений не будут.

– Ну да, нет пророка в своем отечестве, – произнес Мо совершенно непонятную для меня фразу. – Конечно, то, о чем ты говоришь, тоже справедливо. Но не всегда. Ты говорил, что не мог лечить своих родственников, потому что ты для них слишком молодой. А твой дед лечил кого-то из твоей семьи?

Тут я задумался. Конечно, дед пару раз лечил мне переломы. Один раз, когда сам же сломал мне руку, а второй – когда я сломал себе запястье о буйволиный загривок. Кстати, тоже с его подачи. Но такие вещи за лечение он вообще не считал. Переломы, вывихи, растяжения у своих учеников учитель лечит сам. Это тоже традиция, иначе, если каждый раз приглашать лекаря со стороны, то школа в два счета разорится. А вот серьезные заболевания у членов своей семьи на моей памяти дед сам не лечил ни разу. Когда я был маленьким, он приглашал старика-лекаря из соседнего села. А потом, когда я стал заниматься у Вана и дед подружился с ним, то нашим семейным врачом стал Ван. При этом надо сказать, что дед зарабатывал на жизнь именно врачеванием и пользовался таким успехом, что пациенты съезжались к нему со всей округи.

– Нет, дед тоже не лечил, – ответил я на вопрос Мо.

– Может, он тоже не пользовался авторитетом в семье, может, его тоже не уважали настолько, что не стали бы придерживаться его указаний? – ехидно спросил Мо.

На меня напал хохот. Дед никогда не повышал голоса. Иногда ему даже не нужно было говорить – хватало движения бровей, чтобы все домочадцы поняли, что он не в духе и что самое время начинать ходить по струнке. Да что там все домочадцы… Даже мой отец, человек с весьма суровым и нелегким характером, сам известный мастер боевого искусства, при мне ни разу не возразил деду.

– Значит, не только в авторитете дело, – резюмировал Мо. – Значит, главное все-таки не это, значит, есть что-то еще.

– Что же?

– Привязанность. Чужой, приглашенный врач лечит, как бы это получше сказать, отстраненно. Конечно, нельзя сказать, что ему наплевать на пациента. Ни в коем случае! Но и особого беспокойства он тоже не испытывает, так что ничего не помешает ему поставить диагноз и провести лечение. И у него не дрогнет рука, когда он будет ставить иглу. Про привязанности я все равно должен буду рассказывать тебе. И раз уж об этом зашла речь, то почему бы не сделать это сейчас. Ведь каждый день так же хорош для смерти, как и этот, – второй раз кряду ввернул он непонятную мне фразу.

Когда я сказал ему, что не всегда понимаю, о чем он говорит, Мо засмеялся:

– Хорошо, что ты обратил на это внимание. Дело в том, что ты мало читаешь книг. А если честно, то совсем их не читаешь. Думаю, раньше это было нормально. Жизнь твоя была такова, что тебе было не до того. Однако жизнь изменилась, а ты остался прежним. Ты живешь в мирной стране, свободного времени у тебя столько, что ты не знаешь, чем его занять. Кстати, как ты думаешь, почему я пригласил тебя к себе жить?

– Ну вы же сами говорили: чтобы я мог больше проводить времени вместе с вами и больше заниматься Тай-Цзи-Цюань.

– Это одна из причин. Вторая состоит в том, что у тебя слишком много свободного времени.

– Так это же прекрасно! – удивился я.

– Для кого как. Снова Инь и Ян. Для кого-то много времени – это хорошо (Ян), а для кого-то плохо (Инь) и даже очень плохо (Великий Инь). Раньше тебе было, чем заняться: ты изучал Гун-Фу, потом воевал, потом учился на врача, одновременно изучая русский язык и обучая людей рукопашному бою. А теперь… Чем ты можешь сейчас заняться?

«А действительно, – подумал я, – если бы не Мо, чем бы я сейчас занимался? Лечить мне сейчас почти некого, учить тоже некого. Что же, снова пить, ходить по девкам и драться? Неинтересно, не хочется, годы не те, да и проходил я это уже, когда прямо с войны попал на учебу в Союз».

– Пожалуй, что ничем, – констатировал Мо. – Вот поэтому я и пригласил тебя жить к себе, чтобы ты не только занимался Тай-Цзи-Цюань, но и находился под присмотром солидного умного человека, учился у него не только рукопашному бою, но и жизни.

– Это что же мне теперь, глядя на «солидного умного человека», тоже начать выпиливать из дерева фигурки, а потом их раскрашивать кисточкой? – рассмеялся я.

– Хорошо бы, – серьезно ответил Мо. – Но не получится: ты рисовать не умеешь, а выпиливать по чужим рисункам – это не искусство, а ремесло. Но не беда это. Книжки можешь начать читать. Знаю, знаю, ты говорил, что читать не любишь. Понимаю, есть столько книжного мусора, пригодного только для того, чтобы забивать людям мозги. Но ничего, мы найдем тебе нормальные книжки, сам буду подбирать. Немного, но самые лучшие. Тай-Цзи-Цюань – это искусство, предназначенное для образованных людей или, как говорили в старину, для «благородных мужей». Поэтому имей в виду: мне ученик-неуч не нужен! – закончил он неожиданно резко.

Такой поворот событий меня удивил. Я полагал, что переезжаю к учителю, чтобы учиться, а, выходит, он взял меня к себе, чтобы присматривать за тем, чтобы я, как какой-то мальчишка-сопляк, не натворил глупостей от безделья. Кстати, он прав, я вполне мог бы. Может, действительно начать читать книжки?