Книга Азбука аналитики - Юрий Курносов

3. Степень внутренней интеграции, в т. ч. самоорганизации масс, наличие механизмов и идеологии, мобилизующих массы на национальное строительство.

4. Техническая и научно-технологическая зависимость, способность быстро и адекватно заимствовать чужие достижения, в том числе и административные, организационно-правовые.

5. Ресурсная самодостаточность (потенциал экономики и природных ресурсов).

6. Наличие и эффективность действия механизмов, блокирующих дестабилизирующие воздействия (внутри и извне системы) – Вертикаль и основные ветви Власти, общенациональные институты типа Церкви, Профсоюзов).

7. Наличие среднего класса, острота социальных, культурно-гендерных, этнорасовых противоречий, практика государственного и муниципального управления, умение или неумение канализировать негативные проявления в социуме в нечто конструктивное.

8. Эффективность и адекватность влияния идеологии на социум.

9. Возможность самореализации и степень удовлетворённости индивида в социуме (инструментарий создан П. Сорокиным, синтетические показатели). Возможно, это как-то прямо связано с конфликтностью-альтруистичностью социума, распространением наркомании, алкоголизма, самоубийств, утечкой мозгов, духовной целостностью, здоровьем социума.

10. Универсальность, переводимость культуры на иные развитые языки мира, гармоничность, международный престиж, социокультурная привлекательность, актуализированный архетип в резонансе с мировыми геополитическими запросами[78].

11. Пионерство в некоторой духовной сфере, прозелитствующее за пределами своего ареала.

12. Степень вражды и дезинтеграции, включая сюда и актуализацию альтернативных политических сценариев, включая реальные силы вне и внутри страны, заинтересованные в их осуществлении. Способность (или неспособность) политической системы в рамках привычного гражданского инструментария притушить, возглавить, обезвредить их.

Аналитик – в отличие от хроногрофа, статистика пытается увидеть внутреннюю интерпретацию поступающих данных, создать их адекватную модель, концепт, и для него вся статистика верифицируема, интерпретируема, т. е. имеет сугубо вспомогательный характер, и часто аналитик может иметь несколько моделей, в том числе допускающих привлечение косвенной информации. Для него первична именно концептуальная внутренняя связка, синтетическая многомерная модель нескольких показателей, которая не столько интерпретирует, сколько подтверждает очевидные цифры.

У аналитиков есть своё предметное информационное поле, только они смогут профессионально разобрать, как говорят, «по косточкам», любой информационный продукт и системно и профессионально ответить на многие важные вопросы – кто его создал; для чего (с какой целью, с чьей подачи, кто за этим стоит); оценить меру прозрачности и достоверности информации (или понять, что это дезинформация); определить, какие действия с нашей стороны целесообразны (и почему конкурент этого не ожидает или ожидает); увидеть «павлиний хвост или торчащие уши чужого сценария», или собственные негласные табуированные «мёртвые зоны» (например, устные договорённости и моральные обязательства, кого бы из своих по ряду причин – не хотели посвящать и т. д. При всей дискретности и разноплановости этих постановочных вопросов всё же следует отметить, что именно этот прикладной аспект аналитики в реальной управленческой практике – ключевой.

Есть ещё несколько событий, которые вполне аргументированно можно отнести к «зрелой аналитике», т. е. осознавшей возможности изъянов у «официальной информации», уже успевшей спрятать все хвосты. Аналитика как обслуживающая сфера практической политологии и управления реально есть, а вот достоверной статистики, которую она должна осмысливать, – нет. Многие данные настолько не соответствуют реальной действительности, что даже можно предположить, что статистика выполняет скрытый заказ на несколько предопределяющих будущее сценариев.

Говоря об использовании цифрового материала в аналитике, следует помнить, что он часто связан с сокрытием качества информации. Например, есть краткий информативный информационный ряд (производство зерновых, потребление килокалорий в сутки на одного военнослужащего, потери регулярных армий в период войн и т. д.), но сам парадокс заключается в том, что используемые сейчас аналитические приёмы не только не объясняют (интерпретируют) ситуацию, но делают её неразрешимой.

Так, цифры по производству зерновых культур могут камуфлировать всё, что угодно. В агрегированных показателях могут отражаться различные сельскохозяйственные культуры – от кукурузы, сои, риса до ржи и твёрдых сортов пшеницы, причём ценностный разброс стоимости этой продукции составляет разницу от 1 до 8 раз, что вообще не даёт возможности по этим общим показателям принимать управленческие решения и давать соответствующие рекомендации (например, по финансовым интервенциям). В своё время по инициативе великого «друга» СССР господина Збигнева Бжезинского в США был принят закон, запрещающий продажу СССР хлебного зерна (продовольственного), из которого можно производить хлеб и макароны. На основании этого закона нам продавали только кормовое зерно. И до сего дня этот закон не отменён! Поэтому, если брать цифры по зерну вместе, получается, что вроде бы зерна может производиться и закупаться много, а хлеба может не хватать. Таким образом, простая арифметика здесь не срабатывает. Вопрос качества информации остаётся главнейшим. Особенно, если учесть рост поставок генномодифицированных продуктов (ГМП). Если ими кормить наших солдат, детей у них после службы в армии не будет! Кто ответит за это?!

Вопрос по сельскому хозяйству очень серьёзный и есть много публикаций, раскрывающих эту тему. Понимание этой ситуации на макроуровне необходимо каждому грамотному человеку в России. Есть общемировые закономерности, о которых не принято говорить в нас в стране. Они таковы. Сельское хозяйство везде в мире носит дотационный характер! Исключений практически нет! Тот факт, что в России не дают денег селу – это не глупость, это преступление, ловко камуфлируемое идеями фермерского развития хозяйства. Раньше, в советский период, для высших руководителей была информация закрытая («красные справочники»). Согласно приведённым в них данным, в Англии крестьяне (в зависимости от погоды) ежегодно официально получали гарантированную 60–75 % оплату стоимости произведённой сельхозпродукции, в Японии – около 70 %, а в России – ноль!

Сегодняшние «рекомендации» международных и благотворительных организаций разнятся не столько количественно, столько интерпретацией. Понятно, что все они отвечают лишь своим национальным интересам. Приведём ещё более наглядный и грубый даже пример. Военнослужащему, чтобы восполнить необходимые 4300 калорий в сутки надо либо выпить 1,4 литра водки, либо съесть 4,5 кг овса, либо съесть 125 грамм красной икры. Понятно, что все эти цифры (достоверные по отдельности) не вписываются в реальный социально-профессиональный жизненный контекст. Продуктивнее разделение на группы задач и решение в их рамках (неплохо вспомнить в этом плане и советский опыт).