Книга Месть троянского коня - Ирина Измайлова

— Ну, ну! — воскликнул он, когда Гектор подал ему руку и помог подняться. — Вижу, ты совсем оправился от ран, великий Гектор! Хвала богам! Посмотрим же, с кем тебе придется завершать состязание — Деифоб, может, и чуть послабее Энея, но уж точно ловчее!

Поединок Энея и Деифоба, действительно, затянулся. Все видели, что герои оказались равны. Возмужавший за последнее время Деифоб лишь немного уступал исполинской силе Энея, а быстрота его движений была вдвойне опасна грузному богатырю. Но Энею повезло — его молодой соперник оступился, упал на одно колено и встать уже не сумел — противник обрушился на него сверху всей тяжестью.

Ахилл очень волновался, увидев, как его друг выходит на поединок с Энеем. Одиссей, незаметно подсевший к нему, подтвердил эти опасения:

— Лучше бы Гектор отказался от этого состязания… Здесь же почти вся нагрузка не шею, а у него после поединка с Сарпедоном шрам на горле горит огнем. Эней давит, как скала — тем и берет. От такого напряжения кровь может ударить в голову. Я видел такое.

— Замолчи! — сквозь зубы прошипел Ахилл. — Гектора не удержишь.

А троянские богатыри уже схватились в борьбе. Долго раскачивались они, сплетясь телами, выламывая друг другу руки, то пригибая один другого к низу, то кружась на месте. У Гектора от напряжения мучительно заныло раненое бедро, которое, казалось, давно уже не болело. Герой лишь на миг дрогнул, согнул колено, и тотчас страшный толчок швырнул его на землю. Стадион взвыл. Но Гектор не коснулся земли спиной. Он вскочил, вывернувшись из–под нависающего сверху Энея, в ярости обхватил того за талию и стиснул так, что громадный воин завопил от боли. Тут же Гектор оторвал его от земли и бросил на спину, упав сверху. Это был страшный риск: Эней, чуть–чуть уступая Гектору в росте, был шире, крупнее и тяжелее его, и если бы ему удалось сразу перевернуться и поменяться с соперником местами, тот уже едва ли сумел бы встать. Но великанская сила Гектора сломила сопротивление богатыря, и через несколько мгновений Эней был плотно прижат к земле лопатками.

— Вот тебе моя лепешка! — прохрипел Гектор, едва не теряя сознание и последним усилием заставляя себя встать на ноги. Ему казалось, что от напряжения вскрылась страшная рана и кровь выступила на шее. Но это просто жарко пульсировала сонная артерия, и все мышцы наполнялись болью после отчаянной схватки.

Эней вставал, рыча от злости. Недовольство его многочисленных сторонников выводило героя из себя.

— Кто–нибудь хочет помериться со мной силами и оспорить мой венок? — спросил Гектор, сумев, наконец перевести дыхание.

Желающих не нашлось.

— Он — настоящий герой! — вскричал в восторге наблюдавший за поединком Антилох. — Какое мужество!

На объявленном потом состязании колесниц первым оказался Ликон, и его победа вызвала бурное ликование товарищей. Но все они знали — будь в живых знаменитый Кебрион, возница Гектора, победу праздновал бы он…

Приам поздравил первых победителей и объявил перерыв в состязаниях.

Глава 7

Авлона бегом одолела последние ступени дворца и вприпрыжку побежала по длинной внутренней галерее, которая вела в покои Гектора и Андромахи.

Пока отдыхали от состязаний троянские атлеты, а на стадионе под звуки тимпанов и арф плясала и веселилась молодежь, жена Гектора, сев с сестренкой в свою колесницу, отправилась вновь к храму Аполлона, чтобы принести жертвы в благодарность за победы Гектора. Ему предстояло еще несколько нелегких боев, и молодая женщина сильно волновалась: она не хуже Ахилла видела, каких жестоких усилий стоили ее мужу эти победы. Сестры обошлись без возничего — Андромаха сама умела управлять колесницей, но на этот раз уступила вожжи Авлоне, для которой это было привычным делом.

Проливая драгоценное масло на алтарь, Андромаха неосторожно выронила кувшинчик и облила маслом свое светлое, из тончайшей ткани покрывало.

— Ах, что же я за неловкая каракатица! — воскликнула она в досаде. — Испортила подарок Гектора!

— Это можно отстирать! — уверенно сказала девочка. — Я тебе покажу, какую траву мы добавляем в воду, чтобы легко отходили от ткани кровь и масло…

— Спасибо, моя милая Лона! Но сейчас–то что делать? Пятнище такое, что ходить в этом покрывале неприлично. А если я вернусь во дворец, как бы не опоздать к началу состязаний. Гектор будет расстроен, если меня не увидит.

— А ты поезжай прямо на стадион, а я сбегаю во дворец и принесу тебе другое покрывало. Ты же мне показывала свой сундук. Твоя старая рабыня мне его откроет. Я быстро добегу туда и обратно. Хорошо?

Андромаха согласилась, и маленькая амазонка, соскочив с колесницы возле Скейских ворот, во весь дух кинулась во дворец.

Она пробежала почти всю галерею, когда вдруг, оступившись, заметила, что у нее развязались и съехали ремни левой сандалии. Девочка опустилась на одно колено и, завернув подол своего нарядного, расшитого цветами хитончика, взялась за ремешки. И тут снизу, из внутреннего двора, до нее долетел приглушенный, сердитый мужской голос:

— Оставь эти ремни в покое! Ты не слушаешь меня!

Авлона была изумлена: «Как же он может видеть меня снизу, если я не вижу его, и какое ему дело до моей сандалии?» Но тут мужчине ответил другой голос, женский, и девочка поняла, что никто ее не видит и разговор идет совсем не о ее сандалиях.

— Мне жарко в плаще… Помоги развязать узел. Я тебя слушаю, но ты должен понять, что я уже ничего поделать не могу.

— Нет, можешь! — мужской голос звучал по–прежнему глухо. — Ты обещала сегодня прийти в храм и сказать им, что боги гневаются. Почему ты этого не сделала?

— Потому что это ложь! Ложь, из–за которой все может рухнуть, ложь, которая снова принесла бы несчастья тысячам людей! Ты готов даже богам бросить вызов и оскорбить их ради одного только своего тщеславия… Если не оставишь меня в покое, берегись — я отомщу тебе и за свой позор, и за все наши беды!

В голосе женщины слышалась угроза. Авлона не понимала, о чем они говорят, к тому же не все слова были ей ясно слышны. Но до сознания лазутчицы дошло, что этот разговор может быть важным, и она вслушивалась изо всех сил и даже со всей осторожностью выглянула из–за балюстрады галереи. Но говорившие были скрыты от нее зарослями гранатовых кустов. Она заметила лишь край светлого покрывала женщины, мелькнувший среди ветвей.

— Как ты отомстишь мне? Ну как? Никогда ты не решишься кому–то рассказать о том, что натворила! — прошипел мужчина. — И не смей мне угрожать, не то я убью тебя, дрянь! Поняла?

— Я не угрожаю. И одному человеку я уже все рассказала. Имей в виду.

— Ты… — мужчина задохнулся, в его голосе прозвучал ужас. — Кому… кому ты рассказала и что?

— Все, абсолютно все! Я рассказала Гектору. Не бледней так, он не тронет тебя — он всегда пожалеет мать… Но если ты еще что–нибудь натворишь, или что–то случится со мной… Помни — Гектор все знает!