Книга Леди удачи - Фрэнк Шэй

На Нью–Провиденс действительно было не просто заработать крупные деньги или получить во владение корабль — одной из возможностей было отправиться в погоню за своим старым другом, Рэкхэмом, но Мэри твердо знала, что никогда не пойдет на это, как бы ни опустел ее кошелек. Едва губернатор почувствовал, что крепко обосновался на своем новом посту, как выстроил форт для обороны и поставил туда гарнизон, собранный из обитателей острова. Он сформировал бывших пиратов, число которых доходило до четырехсот, в роты, во главе которых назначил наиболее надежных из своих офицеров. Губернатор произвел столь разительные преобразования, что Мэри была вынуждена признать, что этот человек знает свое дело — внешне Нью–Провиденс выглядел так, будто никогда не являлся ничем иным, как одной из миролюбивых английских колоний, на которой царят закон и порядок.

Следующим шагом Вудса Роджерса было установление торговли с испанцами в Мексиканском заливе—и специально для этой цели он снарядил несколько кораблей. Вскоре до Мэри дошли слухи, что судно капитана Хорниголда, участвовавшего в этой экспедиции, выбросило на скалы далеко от берега, откуда смогли спастись в каноэ лишь пять человек. Таким образом этот чванливый и надменный человек получил немного пользы, перейдя на сторону закона.

Но его пример не сослужил Мэри полезной службы, несмотря на ее попытки использовать его по каждому случаю. Прилагая все усилия, на которые она только была способна, Мэри обнаружила совершенно невозможным разыскать капитана, который всерьез предложил бы ей заняться пиратским ремеслом, и, несмотря на то что в разговорах не было недостатка, ей самой тоже не удавалось никого убедить бросить добропорядочную жизнь. Все непокорные капитаны, число которых ограничивалось единицами, уже сбежали с острова. Оставшиеся надеялись, что прибыль, полученная от законной торговли под управлением старого вояки Вудса Роджерса, превзойдет их прежние пиратские доходы. Ожидание большой выгоды сделало всех их упорными приверженцами короля Георга, свято верящими в право на собственность.

Но большинство все же не могло смириться со сложившимся положением, и не без оснований, и Мэри долгое время надеялась, что ей удастся убедить людей в своей правоте и набрать команду. Как и обещал король, каждый из них получил вместе с помилованием по двадцать акров земли, но какая польза от земли человеку, у которого нет денег, чтобы ее обрабатывать или хотя бы построить на ней дом? Все они вначале обладали солидным богатством, но, как настоящим пиратам, привыкшим к мысли, что век их недолог, деньги жгли им карман; купцы, получавшие деньги от шлюх и хозяев питейных заведений, для безопасности клали их в банк, еще одно нововведение Роджерса, и на этом все заканчивалось. Многие продавали свои земли за цену выпивки, а после этого шатались по городу, не зная, чем заняться.

Мэри пыталась побудить их к действию, постоянно намекая, что их предали, но один вид солдат губернатора в красных мундирах лишал бывших пиратов присутствия духа. Все они жалели о своей потерянной свободе, но перед лицом закона, так прочно воцарившегося на их глазах на Багамах, они чувствовали себя беззащитными и ограничивались тем, что сидели без дела в пивных и с ворчанием посасывали ром, вспоминая о прошлых днях и приключениях. Мэри с расчетом обильно угощала их выпивкой, пока наконец не поняла тщетность этого и не решила приберечь свои деньги. От них можно было в изобилии услышать россказни об их отваге и воинственные клятвы, но ожидать чего–то большего, что могло бы приблизить ее к цели, было бесполезно.

Рожденная для постоянного движения, Мэри вынужденно проводила бесконечную череду дней в полном бездействии. Потерпев неудачу в попытках украсть судно и собрать команду и убедившись, что пути к бегству с Нью–Провиденс нет, она поняла, что ей придется выйти в море на обычном торговом корабле.

Неудачи были тем более обидны, что Мэри ясно видела возможности, которые ей приходилось упускать. Великобритания объявила, что море наконец очищено от пиратов. На свободе оставались лишь Тич, Рэкхэм и еще несколько отщепенцев. И купцы со всего мира поверили слову Великобритании: из всех портов Европы и Азии, из Южной Америки и Африки начали выходить в море все новые корабли. Богатства, которые Испания имела в Мексике, перевозились домой в огромных неуклюжих галионах, представлявших из себя легкую добычу для любого пиратского судна, капитан которого знает свое дело. Мэри чувствовала, что кое–что знает о своем деле, и мысленно проклинала Энн Бонни за ее ревность, понимая, что сейчас она могла бы счастливо бороздить с Джеком Рэкхэмом моря среди столь богатой добычи. Она знала, что пиратство вот–вот подойдет к концу, но огромное количество богатств, которые переправляли сейчас по всем направлениям купцы всех стран мира, могло бы соблазнить столь многих морских волков вернуться к своему промыслу, что пиратское ремесло должно бы встретить новый расцвет. Но Мэри готова была спорить на золотую гинею, что Джек Рэкхэм не пользуется такой благоприятной возможностью. Он наверняка прожигает жизнь в свое удовольствие, обнимая Энн Бонни одной рукой и сжимая кружку рома в другой.

Но, очевидно, новое поколение пиратов должно было появиться не на Нью–Провиденс. Ничто не могло растормошить этих людей, как будто загипнотизированных решительными действиями Вудса Роджерса. С того дня, как он с презрением пропустил без внимание ядро, пущенное в него Джеком Рэкхэмом, когда они с капитаном Вейном бежали из гавани, этот человек получил над обитателями острова огромную власть. Мэри пыталась спорить с ними, убеждая, что горстку его солдат нетрудно победить, но перевоспитанные пираты слишком боялись длинных рук Англии и английского флота. Раньше их мошеннический образ жизни оставался безнаказанным, потому что флоту казалось полезным иметь в запасе мощную силу пиратов и буканьеров, которых можно было призвать на помощь во время войны с Испанией и Францией, но новый король решил изменить положение вещей. Возможно, причиной было то, что жирный немец никогда не смог бы сам стать моряком, а потому был попросту не способен понять, что моряк должен быть выше закона, по крайней мере, английский моряк. На Провиденсе считалось, что преследование пиратов — это первый признак упадка Англии. Как бы то ни было, бывшие пираты предпочитали продолжать свое, пусть даже жалкое, существование тому, чтобы отплясывать танец на нок–рее.

Но в одном вопросе страх перед губернатором не мог управлять ими. Убедить пиратов сражаться против своих бывших товарищей стоило крайнего труда. Около пятидесяти кораблей, снаряженных для погони за Джеком Рэкхэмом и Тичем, без дела стояли в гавани — губернатор не мог набрать команды для них. Угрозы и просьбы оказались равно бесполезны, но, поскольку бывшим пиратам приходилось с каждым днем все туже завязывать пояса, деньги в конце концов все–таки возымели свое действие. Вудс Роджерс пообещал награду в пять гиней, затем в десять, в двадцать и, наконец, в двадцать пять — лишь после этого ему удалось собрать достаточно людей для одного небольшого шлюпа. Командование было поручено Джону Огеру, который, как показалось Мэри, с самого начала неохотно принял помилование от короля. Она верила, что если ей удастся сблизиться с этим человеком, она сможет убедить его вернуться к прежнему образу жизни, и уже подумывала о том, не записаться ли самой на его шлюп. Но, руководствуясь каким–то инстинктом, Мэри не сделала этого, что, как выяснилось впоследствии, спасло ей жизнь.