Книга Крымская империя. От ханства до Новороссии - Станислав Чернявский

Узнав о кончине Василия III, король Сигизмунд стал готовиться к войне и попытался заручиться поддержкой Крыма. Хан Сахиб-Гирей с интересом встретил предложение о совместном нападении на русских. Но против него неожиданно выступил Ислам-Гирей. Получается, что калга был вполне искренен в своем письме Василию и по какой-то причине хотел помириться с Москвой. Причиной такого миролюбия наверняка стало соперничество с новым ханом. Ислам желал занять ханский престол, но османы были против этого. И вот калга решил договориться о дружбе с только что ограбленной Русью. В Кремле решительно не понимали тонкостей восточной психологии и жили более простыми понятиями. Калга ограбил русскую украину. Значит, он – враг.

В 1534 году литовские войска напали на северские города. В том же 1534 году русские полки вошли в Литву на севере, разграбили местность до Вильны и повернули назад – не взяв ни одного города, зато без потерь. Очевидно, что в этот период военное искусство на Руси слегка деградирует. Делается ставка на маневренную «степную» войну без осад городов. Впрочем, уже к середине столетия вновь начнется подъем, ибо Иван Грозный и его воеводы станут применять комбинированные военные приемы, позаимствовав всё лучшее из степной и европейской тактики. В русской армии станут массово использовать современные средства войны, включая артиллерию и ручное огнестрельное оружие. Примером послужит Османская империя, которая имела к тому времени самую совершенную армию и флот.

Исход войны между Польшей-Литвой и Русью могло решить вмешательство Крыма, но в 1535 году там вспыхнула очередная усобица. Ислам-Гирей произвел переворот, двинулся на Бахчисарай и сверг хана. Сахиб-Гирей укрылся в Кырк-Ере. Ислам предложил тесный союз Москве и сообщил, что 20 000 подчиненных ему крымцев уже грабят литовские окраины. Всё это делалось для того, чтобы избавить Крым от османской зависимости.

В Бахчисарай немедленно отправили русского посла Александра Стригина, но он плохо справился со своей миссией: говорил, что Ислам остается всего лишь калгой и ведет переговоры с литовцами о союзе против Руси. Однако у Кремля имелись другие источники информации, вызывавшие больше доверия: эффективно работала внешняя разведка в лице русских и еврейских купцов. Донесения Стригина не взяли в расчет, а самого посла отозвали, боясь потерять время.

Вместо него к Исламу поехал князь Мезецкий. Ислам клялся ему в дружбе, но тотчас попытался обмануть, включив в шерть (клятвенную грамоту) такой оборот: «Кто недруг Великому Князю, а мне друг, тот и ему друг». Это означало, что Русь теряет свободу во внешней политике. Естественно, спорный оборот был отвергнут. Тогда Ислам стал печалиться, что бояре не исполнили последней воли Василия III, который завещал ему, Ислам-Гирею, половину своей казны. На эту провокацию Мезецкий тоже реагировал адекватно и отказался обсуждать вопрос о передаче половины казны. Ислам, как настоящий восточный торговец, сразу сбавил тон и попросил 50 000 денег, пороху и пушек. Всё это требовалось для начала полноценной войны с османами: без пушек нельзя было взять ни Азов, ни Кафу, ни другие города, где стояли гарнизоны стамбульского падишаха.

В знак дружбы Ислам-Гирей сообщил, что Сахиб-Гирей направил на московскую украину отряд головорезов под началом мурзы Булгака под видом «исламовцев». Сахиб хочет стравить русских с ордой Ислама.

Булгак-мурза действительно напал на северскую украину, причем вместе с тюркскими казаками Остапа Дашковича. Вскоре после этого в северские земли вторглась сорокатысячная литовская армия. Литовцы пытались захватить Чернигов, Стародуб и другие важные города этого края. Московские воеводы двинулись было выручать своих, но тут пришло известие, что 15 000 татар напали на рязанскую украину. И это были совершенно точно люди Ислам-Гирея. То ли у Ислама кончились деньги, то ли терпение, то ли он решил подтолкнуть русских к заключению договора. Объяснения могут быть разными. Ясно одно: крымцы были совершенно недоговороспособны, и вести с ними какие-то дела не представлялось возможным.

Ислам нагло заявил, что нападение произвели люди Сахиб-Гирея, но в Кремле имелись точные данные на этот счет, что привело к аресту послов двуличного крымского политика.

Литовцы воспользовались этой неурядицей и стали методично осаждать северские города. Русские ратники героически сопротивлялись, но сдали несколько пунктов. Славной страницей нашей военной истории была оборона Стародуба, где засели князь Сицкий и Федор Телепнев – брат московского фаворита. Они искусно вели оборону, делали вылазки и нанесли врагу большой урон. Наконец, литовцы воспользовались огромным перевесом сил и взяли город, а Сицкого и Телепнева захватили в плен. Но такие поражения не менее славны, чем победы: у неприятеля уже не было средств для захвата Чернигова и других ключевых городов Северской Руси. Если бы вовремя пришли подкрепления, Сицкий и Телепнев вышли бы победителями из этой борьбы. Но главные силы русских стояли «на берегу» в ожидании нападения крымцев. Своей диверсией Ислам смешал русским все карты и сыграл на руку Литве.

Правда, героизм москвитян присутствовал не везде: в ходе той же кампании гарнизон Гомеля бежал во главе со своим воеводой. В городе обосновались литовцы, причем надолго. Гомель вернется в состав России только в 1772 году в результате первого раздела Польши.

Ситуация продолжала ухудшаться: вскоре против Москвы возник еще один фронт. Казанцы и ногаи произвели очередной государственный переворот на берегах Волги. Во главе заговорщиков стояла регентша Гаухар-шад и ее приближенный – мурза Булат. Они свергли и убили семнадцатилетнего хана Джан-Али и призвали из Крыма Сафа-Гирея. Тот женился на вдове Джан-Али – пятнадцатилетней Суюн-беки – и тем самым закрепил союз с ногаями. Русь получила еще одного врага. Еще недавно Гаухар-шад считалась «прорусски» настроенной, но теперь сочла, что Россия ослаблена борьбой фаворитов при малолетнем государе Иване Васильевиче. Интересно, что на трон вновь возвели крымского царевича. Это означало некий компромисс между казанцами и крымцами. Гаухар-шад и ее сторонники нуждались в военной поддержке, а ее мог оказать только Крым. В одиночку Казань не могла противостоять Москве. С другой стороны, крымцы сделали выводы из предыдущих событий и имели лишь ограниченное влияние на правительство Казани. Гаухар-шад и князь Булат сохранили решающее влияние на дела в поволжском ханстве.

Правление Сафа-Гирея (1536–1546) на сей раз продлится долго: хан был молод, ему исполнилось всего двадцать шесть лет. Он написал государю всея Руси дерзкое послание, и началась война. Русские рати, опять в составе нескольких корпусов, вторглись в Казань. Но эти подразделения действовали несогласованно, а Сафа-Гирей, обучившись навыкам степной войны, сумел сорвать наступление. Он отправил часть войск грабить Нижегородскую землю, и один из русских корпусов повернул назад, чтобы защитить людей. Однако результат был плачевен. Русские воеводы Гундоров и Замыцкий сошлись с казанцами под Лысковом, но битву дать не решились и бежали от врага. Курьез был в том, что татары приняли это за хитрый маневр и тоже бежали.

В Москве Гундорова и Замыцкого посадили в тюрьму за трусость. Вместо них назначили других воевод – Карпова и Сабурова. Эти полководцы хорошо усвоили, что в Кремле от них ждут победы. И победа была одержана в битве при Корякове, где удалось настигнуть казанцев. На Русь вывели пленных, которые были ради устрашения казнены. Однако в Казани воевали второстепенные воеводы. Лучшие из лучших находились либо «на берегу», либо на северном участке фронта, рядом с выгодной оперативной базой во Пскове. В очередной раз можно сказать, что Ислам-Гирей спас и Литву, и Казань своими эскападами. Для крымских разбойников это было очень хорошо, но для русского населения Литвы и собственно России – плохо.