Книга Твоя любовь сильнее смерти - Мария Садловска

– У нас сегодня с Ландышем такой день! Раз в году такой день бывает! Я забыл тебя вчера предупредить, чтобы ты не приходила. Ну, а коли пришла, давай пей!

– Я не пью! – вырвалось у Василисы, и она виновато поставила стакан рядом с бутылкой.

– А у вас у кого-то день рождения? – начала было догадываться Василиса, но увидев, что один из стаканов накрыт краюхой хлеба, умолкла на полуслове.

– Почти в точку, Васена, попала. Только все наоборот – день смерти у кого-то. Вон, его хозяйка в этот день нас бросила!

Старик кивнул в сторону Ландыша и затих. Василиса не знала, что и думать. В голове родилось множество вопросов. Но она чувствовала, что одно неосторожное слово – и эти двое закроются перед ней навсегда. Помолчав какое-то время, Василиса все же произнесла:

– Бросить – не значит умереть.

Дядя Костя медленно взял стакан с водкой, который не стала пить Василиса, отхлебнув, глухо промолвил:

– Погибла она в этот день. Разбилась насмерть.

Сделав еще один глоток, уже обратился прямо к Василисе:

– А то, что не пьешь – это правильно! Она тоже не пила. Вон, вишневый сок любила.

Достав пакет, старик налил Василисе сока со словами:

– Помяни!

Девушка пила густой, обжигающий рот вишневый сок и, затаив дыхание, надеялась услышать продолжение. Ландыш в это время беспокойно выгибал шею и оглядывался на Василису и дядю Костю. Старик уже не казался девушке пьяным, а каким-то угрюмым, возможно даже – злым. Он остановил свой тяжелый взгляд на коне и произнес:

– А обвинили во всем его! Но я-то знаю, что он совсем ни в чем не виноват!

После паузы дядя Костя с дрожью в голосе продолжил:

– После ее смерти Ландыш двое суток ничего в рот не брал, даже воды. Если бы не я, так и подох бы от тоски… А муж ее потом мне условие поставил: мол, если я не пристрою Ландыша в другой цирк или еще куда-нибудь, он сдаст его… ну, сама знаешь, куда. Этот тип хотел показать, как ему тяжело. Раньше надо было думать, когда изводил ее своими похождениями! А я Ландыша не мог одного оставить. Он ни от кого пищу не принимал, кроме меня. Сунулись с ним в один цирк, в другой… Больше, чем по году, нас с ним нигде не держали. Ландыш ни с кем работать не смог, никого не признавал. Он свою хозяйку помнил всегда…

– А у нее был муж? – совершенно не в тему спросила Василиса.

– Он и теперь есть. Чего ему сделается? Такие не горят и не тонут! Цирком сейчас заведует. Семья – дети, внуки. Женился несколько месяцев спустя после ее гибели. И в жены взял ту, из-за которой наша голубка и погибла.

Хозяйка наша всегда перед выступлением ко мне в конюшню заходила… Она, по сути, была одинокой, родственников не было – детдомовская. А муж – известно, какой муж… Изводил ее, если не сказать прямо – издевался. Вот и в тот раз зашла ко мне. Вся расстроенная, глаза заплаканные…

Взгляд дяди Кости потеплел, и, глядя на что-то, только ему видимое, он смущенно продолжил:

– Она звала меня почему-то «Котик». Я молодой тогда был, не то, что теперь – пень колченогий!

Старик помолчал, потом, как будто отмахнулся от чего-то и продолжил:

– Вот, значит, подошла она ко мне зареванная, а я говорю: «Ты на себя в зеркало смотрела? Тебе через полчаса выступать. Вся от слез опухшая! Не стоит этот тип твоих слез, плюнь ты на него в конце концов!». А она так тихо, просяще ко мне: «Хоть ты, Котик, меня не ругай. Я, видимо, так и сделаю – уйду от него. Хотя он уже давно не со мной. А сегодня утром он с нею в открытую на работу вместе пришел. Все наши цирковые видели. И собирается с нею новый номер готовить. Но ничего, я свой номер тоже немножко усложнила. Мне кажется, будет интересно! Котик, ты посмотришь, а потом мне скажешь, как было. Ну, я побежала».

Василиса слушала старика, боясь вздохнуть. Тут дядя Костя замолчал и, казалось, забыл о присутствии девушки. Потом слабая улыбка тронула его губы, и он уже как будто для себя продолжал дальше:

– Как она тогда ни спешила, а вернулась и поцеловала меня! Как будто знала, что в последний раз. Вообще-то она редко меня целовала…

Старик умолк, машинально кроша на бумаге кусочек хлеба. У Василисы неожиданно для себя вдруг вырвалось:

– Вы любили ее, дядя Костя! – и тут же, испугавшись, прикрыла ладонью рот. Старик на удивление спокойно посмотрел на девушку и рассудительно ответил, сделав ударение на последнем слове:

– Почему же «любил»? Любовь, Васена, прошедшего времени не признает.

Потом, помолчав, уже более шутливо, добавил:

– Так что будешь выбирать себе мужа, имей это в виду.

Потом дядя Костя поднялся, взял со стакана краюшку хлеба и отдал ее Ландышу, а Василисе сказал, чтобы та шла домой. Девушка подошла к Ландышу, поцеловала его в морду (в последнее время она это делала всегда), дяде Косте сказала «до свидания» и ушла.

Ежегодно в поселке проводились народные гуляния под девизом «Проводы лета». Это мероприятие намечалось в предстоящие выходные. Игорь Васильевич собрал всех участников конной секции и возбужденным голосом обратился к ним:

– Мы обязательно в этот праздник должны заявить о себе! Всех лошадей отскоблить, отчистить, чтоб блестели! Гривы, хвосты расчесать! Конечно, мы с вами ничему еще не успели научиться, но хотя бы сделайте по полю несколько кругов. Людям всегда интересно смотреть на лошадей. Особую надежду я возлагаю на тебя, Анжелика, с твоим Ветерком.

Анжелика от удовольствия зарделась, а Игорь Васильевич продолжал:

– Беговых дорожек у нас еще нету, но поле надо привести в порядок. Будем работать все, вдвоем нам с Андреичем не справиться. Для начала надо сжечь кучу мусора, из-за нее люди и лошадей не увидят!

Анжелика воскликнула:

– Игорь Васильевич, Ветерок через эту кучу очень красиво прыгает!

И, посмотрев на всех, гордо добавила:

– Я сама его научила!

Дядя Костя, сидевший до этого времени тихо, предложил сколотить для Ветерка временный барьер, благо за конюшнями осталось немного горбыля. Предложение Васильича всем понравилось, и к выходным клочок когда-то заброшенного поля было не узнать. Кучу мусора сожгли. Вместо нее стояли два новеньких барьера. Хотя Ветерок их пока игнорировал и явно тосковал по привычной куче.

Все лошади, большая часть которых была явно преклонного возраста, были вычищены до лоска.

Василиса работала вместе со всеми, но настроение у нее было грустное. Сразу после праздника она уезжала, так как практика ее закончилась. Васильич об этом уже знал, а сказать дяде Косте она все не решалась.

Анька смастерила себе эффектное обтягивающее трико вишневого цвета и была в предвкушении премьеры. Василиса подумывала вообще не участвовать в представлении, но ведь надо было попрощаться с дядей Костей и Ландышем. Поэтому она купила больше чем обычно булочек, прихватила на всякий случай свой повседневный тренировочный костюм (прогулять Ландыша в любом случае надо) и пошла на праздник.