Книга Кукольник из Кракова - Рэйчел Ромеро

Кукольник сунул ключ в замок магазина.

– Трэмелы – хорошие люди.

– Может, для тебя это и так. Но что они сделали всем нам? – возразил Домбровский. Он бросил сигарету на брусчатку и затоптал каблуком своего засыпанного мукой ботинка. – И вообще, Бжежик, ты очень странный человек, дружишь с такими, как они.

– Почему ты радуешься несчастью и унижению людей, которых даже не знаешь? – спросил его Кукольник. – Они ведь люди – люди, которые всю свою жизнь жили в Кракове. Тебе не кажется неправильным, что им приказывают, как и где жить?

– Все евреи одинаковые, – ответил Домбровский, кладя газету, кроме одной страницы, под мышку. – Может, теперь немцы оставят нас в покое. Ведь это евреев они ненавидят больше всех остальных. Ты видел вот это?

Булочник протянул ему газетный лист и ткнул пальцем в мрачные жирные буквы заголовка:

Любой поляк, который будет уличен в помощи евреям вне еврейского квартала или в общении с ними, будет арестован

Каролина, сидевшая прямо у груди Кукольника, почувствовала, как заныло его сердце.

– Что ты делаешь в свое личное время – твое дело, – продолжал Домбровский, – но я не хочу иметь к этому отношения. Если за тобой придут, потому что ты дружил с евреями, то я и моя семья – мы ничего не знаем. Понял?

Кукольник не ответил. Он заскочил в магазин и захлопнул дверь перед носом у Домбровского. Столько жестокости, сколько пришлось им перенести за сегодняшний день, не выдержать ни человеку, ни кукле.

– Почему булочник так поступает? – спросила Каролина. – Ты ведь живешь в этом городе столько же лет, сколько и он. Я не понимаю.

– К счастью или несчастью, я рассуждаю не так, как другие, – тихо ответил Кукольник.

Несколько минут тишину нарушало только настойчивое тиканье старинных часов. И вдруг Каролина нарушила ее исказившим лицо воплем ярости, постепенно затихавшим, пока от него не осталось ничего, кроме жуткого воспоминания.

– Прости, – сказала она. – Я не хочу все время кричать. Но почему это продолжается? Почему какие-то отвратительные твари думают, что они могут ворваться в дом и выгнать оттуда тех, кто там живет?

Каролина схватила одну из кос и обернула ее вокруг руки.

– Я тоже расстроен и зол, – ответил Кукольник. – Правда, Каролина. Никто не имел права выгонять тебя или Трэмелов. Я…

Колокольчик над дверью зазвенел, оповещая о посетителе и конце их беседы. Но когда Кукольник увидел, кто вошел в магазин, приветствие замерло у него на губах: это был немецкий офицер, который разгонял поляков после того, как солдаты свалили статую Адама Мицкевича.

Что, если немцы узнали, как поступал Кукольник со своим дополнительным пайком? Что, если офицер видел, как он махал Джозефу? Тысячи причин могли привести его сюда, и ни одна из них не была приятной.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Кукольник голосом твердым и спокойным, как дерево, из которого была сделана Каролина. У него уже был опыт общения со злыми колдунами, и он им воспользовался.

– Вы – герр Биркхольц, владелец этого магазина? – спросил офицер, закрывая за собой дверь. Он снял шляпу и спрятал ее под мышку, как часто прячут злые намерения.

– Да, это я, – ответил Кукольник. – Вам что-нибудь нужно?

Он повернул Каролину в кармане и прислонил свою палку к стулу. Он не мог ходить без палки, как не мог без своих инструментов, но Каролина поняла, что он не хочет выглядеть слабым в глазах злого колдуна. По крайней мере, под брюками не видно его деревянной ноги.

– Я пришел, потому что мне пожаловалась на вас сестра, – ответил офицер. – Она сказала, что вы ударили моего племянника, когда они пришли сюда за покупками. Она попросила меня разобраться.

– Ваша сестра? – переспросил Кукольник.

Наверное, он не сразу вспомнил ужасную злую колдунью и ее не менее ужасного сына, но Каролина прекрасно их помнила. Она ткнула Кукольника локтем в бок, и это, казалось, немного освежило его память.

– Ах да… Это было неделю назад. Я…

Но офицер, похоже, не слушал его. Он вглядывался в модель Кракова. Нависнув над ней, он казался великаном, который хочет растереть в порошок кости крошечных поляков и приготовить из них муку.

– Это потрясающая работа, – сказал он. – Мелкие детали сделаны изумительно.

– Спасибо… – ответил Кукольник. Похвала стала для него полной неожиданностью, но он довольно быстро пришел в себя. – Что касается вашей сестры и ее сына… Я его не ударил. Я попросил его и его мать покинуть магазин, после того как он ранил домашнего зверька, принадлежащего дочери моего друга. – И, выпрямившись, он добавил: – Я не хотел пугать мальчика, но ему нужно было дать понять, что обижать животных нехорошо.

– А-а, – сказал офицер, – понимаю. Моя дорогая сестра, видимо, не сообщила мне кое-какие важные подробности. Но в будущем было бы разумнее не пугать детей. В конце концов, как я понимаю, они были вашими самыми крупными покупателями.

Несмотря на серьезность своих слов, офицер улыбнулся. Каролина не знала, что и подумать.

– Раньше я сам вырезал по дереву. У меня была целая армия деревянных солдатиков, – продолжал офицер. Он провел пальцем по крыше миниатюрных Суконных Рядов. – Кстати, я – гауптштурмфюрер Брандт. Капитан Эрих Брандт.

Не имея другого выбора, кроме как проявить вежливость, Кукольник пересек магазин, чтобы пожать руку капитану злых колдунов. Каролина в отчаянии раскачивалась взад-вперед в его кармане, надеясь, что ее движения выглядят естественно.

– Ну-ка… – сказал Брандт, заметив ее. – Кукла тоже великолепна. Могу я на нее посмотреть?

Кукольник не мог отказать в этой просьбе. Дрожащими от гнева и страха руками он вынул Каролину из кармана и протянул Брандту.

– Только, пожалуйста, аккуратнее, – предупредил он. – Это не обычная кукла.

– Я вижу, – сказал Брандт. Каролина старалась не напрягаться в его руке и не встретиться с ним глазами, когда он поднес ее к свету и начал внимательно рассматривать. – У нее есть имя?

– Нет, – сказал Кукольник. – Имени у нее нет.

Что заставило его солгать? Может, он боялся, что если расскажет о Каролине хоть что-то, Брандт сможет похитить ее у него?

Но Брандт продолжал держать ее в руке, и его касания отдавались тихим пением в ее маленьких деревянных ручках и ножках. Он держал ее так же, как Кукольник, – словно знал о ее стеклянном сердце и обо всех мечтах, которые его наполняли. Но как он мог знать? Если только не…

Вспомнив то, о чем говорила Лаканика, Каролина как можно незаметнее вдохнула. Руки Брандта пахли кожей и мылом, и за всеми этими запахами она чувствовался резкий запах пороха. А еще она уловила слабый аромат звезд, древний и нежный, – тот же, что она чувствовала, когда добрый ветер нес ее в Краков.