Книга Четвертое правило Мангуста - Валерий Вайнин

– К чему ты клонишь? – не утерпел я. – Все это вроде очевидно.

Зеленые Дашкины глаза сверкнули.

– Любовь моя, ты дурак! Если тебя арестуют, твоему кровожадному тезке и это не в жилу. Потому что очередное преступление нельзя уже будет приписать тебе. Значит, с его точки зрения, загремишь ты или оправдаешься – один черт. Что же остается? Подумай. Если для подставы он выбрал тебя, то наверняка знает, что ни МУР, ни ФСБ, никакая другая контора с тобой не сладят. Стало быть, об аресте твоем можно не волноваться. Надо лишь побеспокоиться о том…

– …чтобы я не отмылся до конца. – У меня возникло ощущение, будто меня под дых лягнула лошадь. – А чтобы я не отмылся, нужно периодически кропить мой след кровью. Чтобы меня вместе с МУРом держать в постоянном напряге. Озвучила-таки умную мысль!

Дашка вновь положила голову мне на грудь.

– Наверное, – прошептала она, – поэтому он и пытался убить капитана Сычову. Вот она идет по следу подозреваемого, даже сидит на его коленях – но вдруг бац!.. Долго тебе пришлось бы отмываться, любовь моя, если б ты по прихоти своей не оживил эту вздорную особу.

Повисла тишина.

– Что с вами делать, с такими умными? – пробормотал я.

Дашка вздохнула:

– Хотел меня в Токио отправить, засранец. Кто бы тебя тут охранял?

Зазвонил телефон.

Выбравшись из-под жены, я проворчал:

– А кто теперь охраняет Токио? – Я взял трубку.

Звонила моя директриса:

– Глеб Михайлович, не могли бы вы срочно приехать в школу?

– Это еще зачем? – неприветливо отозвался я.

– Нужно обсудить покраску классов. Срочно. – Взволнованный голос Зинаиды явно не соответствовал заявленной теме. – По телефону я не могу, – добавила она, предвосхищая мой вопрос. – Я должна все вам показать, объяснить… Через час сможете?

«Что у нее там стряслось?» – недоумевал я. А вслух сказал:

– Конечно, Зинаида Павловна. Вопрос важный.

Она вздохнула с облегчением:

– Значит, через час жду вас у себя в кабинете.

Дав отбой, я задумчиво уставился на трубку. Не нравился мне голос директрисы, очень не нравился. Передо мной возникла взлохмаченная Дарья.

– Что там?

– Зинаида в школу требует. Как бы насчет покраски.

– Я с тобой.

– Черта лысого. Охрана отдыхает. – Я направился в душ.

Войдя за мной следом, Дашка с возгласом «подвинься, фраер!» сунулась под ледяные струи. Визг ее, должно быть, напугал соседей.

– Вруби горячую, морда! Горячую вруби!

Затем мы наскоро позавтракали, после чего я дал инструкцию:

– Кроме Ильи, никого не впускай. Каким бы голосом он ни говорил и кем бы ни представлялся.

Дашка проблеяла:

– Ваша мама пришла, молочка принесла.

– Угу, – кивнул я, – у меня, как ты знаешь, имеется ключ.

– А если волк войдет без ключа? – осведомилась Дарья. – Прыгать в окно или прятаться в шкаф?

Надевая кроссовки, я заметил:

– Чужой сюда не проникнет. Ни злой волк, ни отряд спецназа. Войдет лишь тот, кого ты сама впустишь. Будь внимательна.

– Заколдовано, что ли? – улыбнулась Дашка. – Давно бы так.

Чмокнув ее в нос, я собрался выйти, но зазвонил телефон. Жена взяла в комнате трубку, отозвалась и вынесла трубку мне. Звонил дражайший Вася.

– Пацаны вышли на того козла, – сообщил он возбужденно. – Через десять минут с ним стрелка.

– Оперативно! – удивился я.

– Ну, – хохотнул Вася. – Куда его доставить?

– К школе, я буду там. Минут через сорок успеешь?

– Без проблем. – Вася дал отбой.

Забирая трубку, Дарья полюбопытствовала:

– Почему так сияешь?

– Нашли парня, который назначил мне встречу в баре, – ответил я, выходя. – Теперь мы быстренько все раскрутим.

– Не скажи «гоп», – бросила мне вслед жена.

И разумеется, оказалась права. Мне припомнилось едкое замечание Стивена Пирса: «Иной Мангуст если и отличается от сапожника, то непременно в худшую сторону». Сказано это было около двухсот лет назад.

Не теряй в меня веры, учитель.

ГЛАВА 11

В школе было непривычно пустынно. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, я поймал себя на том, что скучаю по детской толчее, неразберихе с расписанием уроков и непобедимой общей бестолковости. Скучаю, хоть застрели. А в ремонте школа действительно нуждалась.

Директиса восседала в кабинете, утомленно грызясь с бухгалтершей.

– Серафима Петровна, проверьте тщательно. Это денежный документ.

Бухгалтерша, бой-баба пенсионного возраста, топталась у стола, будто рыла землю копытами.

– Ой, блин… Проверяй, не проверяй – денег не прибудет. Начислены второго июля, отправлены – девятого.

– Серафима Петровна, давайте без этих «блин». Если я настаиваю на проверке, значит, имею основания. – Тут директиса заметила меня, застывшего у двери. – В общем, Серафима Петровна, у меня все. Работайте.

Бухгалтерша точно хлебнула уксуса.

– Могу проверить, могу полы помыть. Результат будет тот же.

– Очень сомневаюсь, Серафима Петровна. А насчет полов… помыли бы их хоть у себя в комнате.

– Бегу, спешу и падаю! – Бухгалтерша протопала мимо меня, как гренадер, обдав запахом пота.

Директриса со вздохом указала на стул:

– Прошу, Глеб Михайлович.

Возраст ее определить было трудно: чуть за тридцать или около сорока. Типичная старая дева с жиденькой косой вокруг затылка. Она являлась нам только в двух платьях: в мышино-сером для будней и в оранжевом под праздники. Сейчас на ней был нелепый цветастый малахай (уже третье платье), очевидно предназначенный для лета. Разглаживая воротник этого одеяния, она смотрела на меня взглядом, в котором читалась решимость. Любопытно только, решимость на что?

Сев на указанный стул, я благопристойно сложил руки на коленях и произнес на английский манер:

– Хорошая погода, не правда ли?

Лицо ее выразило осуждение:

– Глеб Михайлович, у меня мало времени.

Я подарил ей улыбку:

– А у меня, Зинаида Павловна, времени пруд пруди. Готов курсировать между школой и домом сколько прикажете. С огромным удовольствием.

Она вдруг хихикнула. Была в ней такая милая черта.