Книга Житейское море - Кэрри Томас

— У меня было так же, — призналась Кэтрин. — Во время учебы у меня было много поклонников, но ни с одним из них не было ничего серьезного. Должна признать, что для мужчин это стало своего рода вызовом, но я никогда не подвергала себя искушению. Однажды во время каникул я поехала с друзьями на горнолыжный курорт. И там познакомилась с инструктором по горным лыжам, молодым англичанином. Он был очень симпатичный, и мне нравилось проводить с ним время. И вот однажды ночью, из чистого любопытства, я позволила ему лечь со мной в постель.

Марк погрузил пальцы в пряди ее густых волос и заглянул ей в глаза.

— Ну и?

— Безуспешно.

— Как так?

Глаза Кэтрин блеснули в золотистом свете ночника.

— Когда дошло до близости, я не смогла… меня не покидали мысли о тебе. — На ее лице промелькнула грустная улыбка. — Он отнесся к этому с пониманием.

— Ну а потом? — спросил он.

— Ты собираешься дать мне отчет о каждой своей связи после нашего разрыва?

— Нет. — Коротко бросил он. — Ты права. Давай забудем о прошлом, будем лишь помнить, как нам повезло, что мы опять обрели друг друга.

— Аминь. — Кэтрин сонно взглянула на него. — Уже поздно.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет. — Она прижалась к нему. — Ты утром сможешь поймать такси. Отложим предложенный кофе до завтрака?

Марк не потрудился ответить, его поцелуи заглушили последние слова Кэтрин, и вскоре все вновь пришло к тому завершению, которым они оба, в своей всепоглощающей жажде обладания друг другом, пытались восполнить годы, проведенные врозь.

Холодным дождливым утром они расстались. Кэтрин, проводив его до двери, наблюдала, как он спускается по лестнице. Марк помахал ей на прощание рукой, после чего она вернулась в квартиру. Вот и наступил первый день моей новой жизни, радостно думала она, направляясь в ванную. И жизнь эта прекрасна. Ночью Марк столько раз признавался ей в любви, что ее последние сомнения относительно будущего исчезли. Да и о прошлом она больше не вспоминала.

Единственным затруднением в их вновь обретенном счастье стало требование Марка переехать жить к нему.

— Я пока хочу оставить все как есть, — спустя несколько дней, когда они сидели у него, сказала Кэтрин.

— Не хочешь сжигать мосты из боязни, что я вновь могу исчезнуть? — спросил он.

— Нет. Это не так. Мне просто надо привыкнуть к новизне, прежде чем что-то менять. — Она наклонилась и поцеловала его. — Не злись.

Марк криво усмехнулся.

— Когда ты на меня так смотришь, мне трудно на тебя злиться, и тебе это прекрасно известно.

— Я просто хочу привыкнуть к мысли, что мы…

— Любовники?

— Ладно, называй это так. Мне хочется, чтобы ты звонил мне, назначал свидания, делал все, чего лишены люди, живущие вместе.

На лице Марка появилась снисходительная улыбка.

— Я забываю, что ты моложе меня. Конечно, я подожду. Но недолго, Кэтрин, умоляю тебя. А что, — добавил он, — не представить ли тебе меня своим родственникам, как в таких случаях полагается? Я бы с радостью представил тебя своим родителям, но их, к сожалению, уже нет в живых. Ты бы им понравилась.

Кэтрин потерлась щекой о его щеку.

— Думаю, моей матери ты тоже понравишься, Марк.

— А Генри? — сухо спросил он.

Кэтрин насторожилась.

— А с какой стати ты должен нравиться Генри? Только не говори, что все еще питаешь к нему недобрые чувства, потому что видел, как он недавно обнимал меня?

— Да! Виной всему проклятая ревность. Ты, кстати, единственная женщина, заставившая меня ее испытывать. — Марк усадил ее к себе на колени. — Ты собираешься рассказать матери, что мы с тобой были знакомы прежде?

— Придется. Тогда я довольно часто говорила с ней о тебе. Она наверняка запомнила. — Кэтрин наклонилась и поцеловала его, как обычно вызвав своими ласками восторг Марка, крепко обнявшего ее. В конце концов ей удалось освободиться от его объятий, и она лукаво улыбнулась. — Кстати, ты никогда не говорил мне своего полного имени. Вероятно прежде, чем связать себя обязательствами, мне следует узнать его.

Марк тяжело вздохнул.

— Ты уверена, что хочешь его знать? Сколько себя помню, я всегда был Марком. В школе, я готов был избить любого, называвшего меня настоящим именем.

— Так ради всего святого, как же тебя зовут?

— Моим родителям при крещении пришло в голову назвать меня Манфредом Алджерноном Хьюс-Эллингтоном. Можешь смеяться, если хочешь, — добавил он.

Кэтрин едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

— Мне больше нравится Марк, — призналась она. — А что, тебя так назвали в честь кого-то из предков?

— Манфред — девичья фамилия моей матери, а Алджерноном, питая огромные надежды на наследство, меня назвали в честь богатого дядюшки, — угрюмо произнес он. — После смерти старый греховодник оставил мне пару паршивых картин и часы с цепочкой, а все остальные деньги завещал на благотворительность.

— Вот неудача! — посочувствовала Кэтрин, давясь от смеха.

— Ты, кажется, собираешься посмеяться надо мной?

— А что произойдет, если я это сделаю?

— Попробуй и увидишь.

Наказание пришлось Кэтрин по вкусу и длилось весьма долго, после чего Марк снова вернулся к вопросу о ее родных.

— Почему бы не позвонить им прямо сейчас и не спросить, можно ли нанести им визит в выходные?

Кэтрин, нахмурившись, взглянула на него.

— К чему такая спешка?

Марк убрал волосы с ее лица и заглянул в глаза.

— У меня такое чувство, что если мы не сделаем официального заявления о наших отношениях, ты от меня сбежишь.

Тронутая его словами, Кэтрин улыбнулась.

— Хорошо. Подай мне телефон.

Беатрис оказалась не в состоянии принять гостей в выходные.

— Я сильно простыла, — с сожалением сказала она. — Да еще и заразила Генри. Это притом, что в выходные мы собирались навестить Руперта. Его отпускают из школы на воскресенье, но нам пришлось все отменить. Приезжай лучше в следующие выходные.

Кэтрин пообещала приехать, посоветовала матери принимать лекарства, пожелала здоровья своему заболевшему отчиму и, повесив трубку, объяснила Марку создавшееся положение.

— Жаль, что твоя мать болеет. — Он вопросительно взглянул на нее. — А что это вы там говорили о Руперте?

— Его отпускают из школы на воскресенье. Мама с Генри собирались взять его и где-нибудь вместе пообедать.

— А что, если вместо них это сделаем мы? — небрежно бросил Марк.