Книга Алмазы от нищенки - Людмила Герасимова

— Так ты не знаешь, куда идти? — испугалась Зина. — Давай вернёмся, пока не поздно.

— Совсем не поздно — ещё и одиннадцати нет.

— Я не о том. Пока не заблудились!

— Со мной, Зинуль, не пропадёшь. Мы идём по старой части кладбища прямо, не сворачивая. Скоро будет налево поворот — навестим моего свёкра, потом вернёмся на эту же дорогу и пройдём вперёд до новых захоронений, а там и сориентируемся.

Девушки уже шли минут пять после того, как Таня со словами «здравствуй, папа, мы помним тебя и грустим» положила цветы на мраморную плиту, под которой покоился её свекор. Зина увидела портрет молодого красивого мужчины, немного похожего на Игоря, и вслух прочитала надпись: «Калугин Максим Сергеевич. Годы жизни: одна тысяча девятьсот пятьдесят шестой — одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый».

— А кто ухаживает за могилой? Всё так чисто, и цветы политы.

Таня тихо ответила:

— Игорь часто привозит сюда нас со свекровью, но ещё и платит за присмотр одной служащей.

— Ты никогда не рассказывала, отчего он умер. Что за человек был?

— Я много хорошего слышала о нём от свекрови и Игоря. Даже кажется, что его лично знала. Очень хороший был человек. Только он не умер, а погиб.

— Да ты что?! Убили его? — ужаснулась Зина.

— Нет, что ты! Это не криминальная история! Отец Игоря увлекался экстремальными видами спорта. Свой отпуск всегда проводил вместе с такими, как он, фанатиками. Лазил по горам, сплавлялся на байдарках по бурным рекам. Жена его очень любила, и хотя и боялась за его жизнь, всё же считалась с увлечением мужа и отпускала его. Отец погиб, когда Игорю шёл одиннадцатый год. Я несколько раз слышала эту печальную историю и хорошо запомнила её. Если хочешь, расскажу тебе — нам ещё минут пятнадцать идти.

— Да, расскажи, — попросила Зина.

— В тот раз отец Игоря и его друзья решили отправиться на Памир, чтобы покорить какую-то особенно неприступную вершину. После его отъезда прошло уже больше трёх недель. Отпуск отца подходил к концу, и дома ждали от него звонка: он обычно перед возвращением звонил из аэропорта или с вокзала. И вот однажды ночью внезапно проснулась мать Игоря от ощущения лёгкого прикосновения. Открывает глаза, а над ней лицо мужа. Он так печально-печально смотрит и молчит. Она спросонья подумала, что муж вернулся без предупреждения, и протянула к нему руки, хотела обнять. Но видение исчезло. Мать Игоря в эту ночь так и не смогла больше уснуть: она поняла, что что-то случилось непоправимое.

Через несколько дней вернулись друзья мужа с печальным известием, что их товарищ погиб. Они рассказали, что запланированное восхождение на покрытую льдом вершину и последующее возвращение вниз завершились бы удачно, если бы Максим внезапно не заболел: у него поднялась такая высокая температура, что самостоятельно передвигаться он уже не мог. До Душанбе добраться вместе с тяжело больным не представлялось возможным, и его смогли доставить только в кишлак, по-моему, назывался Шарара. Посёлок оказался довольно большим, и таджики проявили добродушие и гостеприимство. Друзья положили Максима в одну из мазанок и бросились искать доктора, но его на месте не оказалось: то ли лечил кого-то в соседних селениях, то ли куда-то уехал. Телефон и телеграф почему-то не работали, а мобильников тогда, как понимаешь, ещё не было. Хозяева предложили позвать халифа — это у них наместник аллаха на земле. К нему обращались со всеми вопросами: в какой день играть свадьбу, когда начать строить дом, как лечить от болезней. Делать было нечего, и послали за халифом.

Явился беззубый старик, спросил дату рождения больного, ушёл и вскоре вернулся с небольшой дощечкой, на которой была написана сура из Корана. Он опустил деревяшку в миску с водой и посоветовал этой водой поить больного. Хозяева стали выполнять рекомендации старца, но Максиму становилось всё хуже, начался бред. Альпинисты поняли, что надо спасать друга, и приняли решение искать доктора. Сердобольный хозяин-таджик, видя беспокойство гостей, послал за врачом в дальний посёлок на ослике свою двенадцатилетнюю дочь. А четверо альпинистов, не желая сидеть сложа руки, разделились по двое и отправились в разных направлениях: одни в Душанбе, надеясь поймать попутную машину и привезти доктора из города, другие — по окрестным селениям искать местного лекаря.

Врача альпинисты нашли только часа через четыре — на попутном грузовике добрались до больницы на окраине города и уговорили одного русского доктора поехать с ними к больному. Когда «скорая помощь» приблизилась к тому месту, где только утром жил своей мирной и спокойной жизнью кишлак Шарара, перед взором шокированных людей предстала безжизненная пустыня с ещё не осевшей до конца пылевой завесой. За то время, которое отсутствовали русские альпинисты в кишлаке, он просто исчез с лица земли вместе со всеми жителями и Максимом. Сухая сель, сошедшая в их отсутствие с соседней горы, накрыла весь посёлок. Волею судьбы из местных жителей осталась в живых только одна девочка — дочь хозяина, которую на ослике послали искать доктора.

Прибывшие на следующий день из города спасатели со своей техникой смогли извлечь часть тел погибших и то только в том месте, где слой сели был наименьшим, то есть там, где накануне трагедии находилась самая дальняя от гор улица кишлака. Таким образом, тело Максима осталось в общей могиле в чужой земле.

Что было тогда с матерью, Игорь даже рассказывать не хочет. Долго убивались родные по погибшему и решили всё-таки организовать на кладбище могилу с памятником, чтобы было место, куда можно прийти и погоревать. Друзья отца через несколько лет возили Игоря и его мать, а ещё брата покойного на Памир проститься. Игорь рассказывал, что они были на месте кишлака Шарара и увидели огороженную территорию: внутри росло полторы тысячи фруктовых деревьев, то есть столько, сколько погибло человек в этом страшном месте. Тогда родственники Максима привезли оттуда землю и насыпали на могилу.

— Так значит, в могиле никого нет?

— Нет, я же тебе сказала. Но для родных он там. Понимаешь, как тяжело, когда от человека ничего не осталось.

— Как же ничего? А сын, а теперь и внук! Это же самое главное!

— Это, конечно, так! Но мы говорим о разных вещах! А вот и новое кладбище. Видишь, ещё нет деревьев, и на некоторых могилах ещё не поставлены памятники.

— А как мы найдём то место? Здесь такая огромная площадь!

— А вон видишь — похоронная процессия, — защищая ладонью глаза от солнца, указала левой рукой Таня. — Туда и пойдём.

Двигаясь на печальный ориентир, подруги заметили другую группу людей у свежей могилы. Зина узнала вдову и дочь Сергея Анатольевича. Брат вдовы, грузный мужчина, с которым в автобусе, возвращаясь с кладбища, беседовала Татьяна, поправлял венки на холмике, а ещё один мужчина сидел на корточках спиной к подошедшим. Подруги поздоровались с Кругловыми.

— Вы? — удивилась мама Леночки. — Помните, что сегодня девять дней?

— Мы вообще-то на могилу подруги, ей тоже сегодня девять дней, — быстро сориентировалась Таня.