Книга Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман

Вчера полицейские задержали жену Николая Клюева Жанну. За попытки создать помехи следствию.

Это был уже открытый произвол.

Оформив соглашение на ее защиту, Ольга встретилась в ИВС с Жанной.

Та была в весьма боевом настроении и не нуждалась в какой-либо психологической поддержке.

– Крысами решили меня напугать, козлы! – сообщила она.

– И в самом деле были крысы? – вот Ольгу крысами напугать было бы легко.

– Откуда там крысы? – зло усмехнулась Клюева. – Они там с холоду передохнут.

Оказалось, ее посадили в одиночную камеру, где температура была близкой к уличной.

На допросы ни разу не вызывали. Да, наверное, и не вызовут. Знакомый мент шепнул Жанне, что больше двух суток держать не будут. Ясно же, что задержание производилось не в интересах установления истины, а как средство давления на мужа.

– Скажите Коле, у меня все отлично. Пусть не волнуется. Будем стоять жестко, пока наших не выпустят.

– Я тоже так думаю, – подтвердила Шеметова, стараясь выдавить из сознания мысль о саркоме. Как поведет себя злая опухоль, и как с ней бороться – этого адвокатесса уж точно не знала. – У вас еще какие-то просьбы или пожелания есть? – Ольга уже поняла, что ее профессиональная помощь Клюевой вряд ли понадобится. А в психологической новая доверительница изначально не нуждалась.

– Есть, – сказала Жанна, зло сверкнув глазами. – Маринку спрячьте. Она крыс боится.

– Марина уже уехала, – успокоила ее Шеметова. Эта же мысль – о робкой и впечатлительной жене второго брата – пришла к ней сразу, как только узнала о задержании Жанны. – В Новосибирск, к маме. До нашего звонка.

– Ну и слава Богу, – сама закончила беседу супруга Николая. – Передайте мужу, у меня все отлично. В бою не подведу.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась адвокатесса и с уважением пожала Жаннину крепкую ладонь.

После ИВС Ольга встречалась с Косицыным. Снова на «конспиративной» автозаправке.

Тот был гораздо веселее, чем при прошлой встрече.

– Разворошили вы муравейник, – уважительно сказал он девушке.

– Стараемся, – с удовольствием приняла похвалу адвокатесса.

– Коньячку будете? – спросил он.

– Нет. Мне потом за руль.

– Понятно. Лихо вы троих перевербовали. Плюс мой, в запасе, с красным перцем. На суде хорошо прозвучит, присяжные такое любят.

– Да уж, сделаем максимально драматично.

– Только все равно у вас ничего не выйдет.

– Почему это? – в момент возбудилась Шеметова.

– Потому что сила солому ломит, – уже без улыбки сообщил бывший прокурор.

– Делай, что должно. И будь, что будет, – поговоркой же ответила Ольга. – Может, еще какой подарочек нам принесете? Вклад, так сказать, в обогрев космоса.

– Да берите, у меня много, – ухмыльнулся тот. – Вот адресок, – он подтолкнул к Шеметовой сложенную бумажку. – Только никаких ссылок на меня.

– Есть, сэр, – Ольга вцепилась в бумажку, мгновенно отправив ее в свою сумочку.

– А полковника убил майор. Больше некому, – смачно закончил рандеву Косицын.

– Есть доказательства? – заинтересовалась адвокатесса. Эту версию она слышала в Городке уже неоднократно. Именно у Слепнева были в тот вечер и мотив, и возможность.

– Нет доказательств. И не будет, – мрачно подытожил Михаил Петрович. – Просто противно прокурору, хоть и бывшему, хоть и спившемуся, на все на это наблюдать.

– Да вы, Михаил Петрович, просто рыцарь на белом коне, – искренне сказала Шеметова.

Старый юрист не смог сдержать довольную улыбку.

– Было б таких, как вы, хоть двадцать процентов – Слепневы бы не взяли город, – закончила, поднимаясь, Ольга.

– Это точно, – вздохнул Косицин.

А она уже поехала по выданному бывшим прокурором адресу.

Точнее, пошла – уж больно ее желтая машинка была заметной.

По дороге пару раз оглянулась.

Нет, похоже, до наружного наблюдения пока не дошло. Хотя, если процесс пойдет такими темпами, то скоро надо будет заказывать личную охрану.

В облезлой салатовой трехэтажке поднялась на второй этаж. Она и внутри была облезлой. Зато со всех сторон была окружена деревьями, в два раза выше дома.

Позвонила.

Открыл интеллигентного вида человек.

– Я пришла поговорить про…

– Проходите, – перебил ее мужчина, торопливо закрывая за гостьей дверь.

«Тоже боится», – подумала Шеметова. С другой стороны, если б сильно боялся, не напрашивался бы на встречу. Вряд ли Косицын дал бы его адрес без предварительной договоренности.

Мужчине было на вид лет пятьдесят, щуплого телосложения, в однотонном сером свитерке, джинсах и с аккуратно зачесанными назад седыми длинными волосами.

Комнатка небольшая, но чистая. Даже уют какой-то заметен. Правда, наведенный, скорее всего, не очень умелыми мужскими руками.

– Садитесь, пожалуйста, – на круглом столе уже было накрыто для чая: две чашки с блюдцами, заварник с торчащим из носика ситечком, кобальтовая гжельская посудина с печеньем. – Может, вы голодны? Я сделаю бутерброды.

– Нет, спасибо большое, – отказалась Ольга. Конечно, она была голодна. Но времени катастрофически не хватало, а предстояла еще большая работа. – Так что вы хотели мне рассказать?

– Сейчас, – сказал мужчина, отходя, как выяснилось, за горячим чайником. Он по старинке согревался на газовой плите. – Меня Леонид зовут. Богданов. Я виолончелист. Бывший.

– Вот здорово! – некстати обрадовалась Шеметова.

– Что здорово? Что – бывший? – невесело улыбнулся Леонид.

– Нет, что вы, – смутилась адвокатесса. – Просто у меня подруга, тоже виолончелистка. – Ольга названа ансамбль, в котором играла – и теперь снова играет – их несгибаемая Маринка Томская.

– Так я их знаю, – тоже обрадовался хозяин. – Серьезные музыканты. А что, у виолончелистки тоже была травма?

– Еще какая! – адвокатесса вкратце описала всю героическую историю ее возвращения в музыку.

– Сколько ж ей это стоило, – задумчиво сказал Леонид.

– Вы про мужество или про деньги? – переспросила Шеметова.

– Про деньги, – усмехнулся тот. – У меня похожая история. И мужества бы хватило на сто операций. А вот денег, к сожалению, нет.

– Вы тоже попали в ДТП?

– Нет. Я оказался не в то время, не в том месте. Попал на глаза.

– То есть? – похоже, Ольга начала что-то понимать.

– На глаза товарищу Слепневу. Он тогда еще был капитаном. Очень активно стоял на страже законности.