Книга Не отпускай меня - Кейт Лондон

Следующую коробку, в деревянном каркасе, внес Микаил.

— Поставь, пожалуйста, на стол, Майк, — промурлыкала Элли, взмахнув ресницами.

Ярэк и Алекси вволакивали небольшую электрическую печку, новую, а устанавливать ее у стены просторной комнаты взялись все втроем.

— Открой коробки, Джессика, — мягко попросила Элли. — Все это принадлежало матери Алекси. Виктор хотел, чтобы ты могла ими пользоваться.

Джессика нерешительно подошла к столу и медленно сняла крышку с самой большой. Зашуршала бумага, и из коробки появилась фарфоровая чашка совершенной формы, расписанная яркими цветами, с золотыми ободочками. Джессика взяла другой сверток, в нем оказалось блюдце под пару. Явно это старинная посуда, дорогая семье.

Джессика почувствовала, как волнение стеснило ей горло.

— Самовар лежит в другой коробке, — произнесла Элли.

Джессика старалась не расплакаться. Как ласковы они с ней! Она не понимала раньше, какой пустой была ее жизнь, — и материальное богатство казалось сейчас таким эфемерным…

Кто ты, Джессика, на самом деле? Сколько ты недополучила от жизни? Что, если и на этот раз у тебя ничего не выйдет?

Она заметила, что Алекси не спускает с нее взгляда, и отвернулась. Она не подходит ему, и его родным тоже. О чем она вообще думает? Сближаться с человеком, которого уже однажды обидели?

Ну что же ты делаешь?

Вытирая тряпкой руки, Алекси осматривал только что установленную кухонную раковину и высокий стол к ней. Его двоюродные братья уже уписывали булочки с кофе в соседней комнате, и ему нужно было наконец присоединиться к ним.

А она, судя по виду разволновалась, совсем выбитая из колеи этим нашествием Степановых. Не знает, что делать, перепугана — но к нему за помощью не обращается. Предпочитает держать свои опасения при себе.

Алекси это злило. Обнять бы ее сейчас… но она задирает нос и не желает впустить его в свою жизнь. Не его, значит, дело, отчего она так потрясена обычным человеческим теплом.

Швырнув тряпку на пол, он зашагал в гостиную.

Войдя, он застыл, завороженный видом сидевшей на полу Джессики. С малышкой на скрещенных ногах, с волосами, волнами спускавшимися на плечи, она казалась слегка оглушенной и вместе с тем согретой обществом его родных. По-видимому, ее полностью поглощало открытие, которое напугало, но и обрадовало ее.

Встретившись с ним взглядом, она приоткрыла дрожащие губы. Как будто хотела что-то сказать и не могла. В глазах у нее поблескивали слезы.

Алекси поспешно двинулся к ней. Подобрал маленькую и отдал Ярэку, поднял Джессику с пола и заключил в объятия. Не выпуская, уселся в просторное кресло-качалку, только что прибывшее из мастерской, и стал тихонько покачиваться вместе с ней.

— Не могу, — шепнула она.

— Я понимаю, — ответил Алекси насмешливо. — Любишь побороться? А тут все так просто.

— Поганец.

Они были одни. Алекси следил, как Джессика бережно ставит фарфоровые чашки и блюдца на ларь. По тому, как ее пальцы пробежали по блестящей поверхности самовара, было видно, как она высоко оценила подарки.

Он принес новый письменный стол. Ярэк оставил его на веранде, и Алекси решил, что лучше преподнести Джессике свой подарок наедине.

— Куда это поставить?

— Что поставить? — Джессика медленно обернулась, как если бы не желала расставаться с полученными дарами. — Очень красиво, но не нужно. Отвези лучше обратно в выставочный зал или в мастерскую.

Сощурившись, она подошла ближе.

— Я еще не видела такого. Очень красиво и очень утонченно. Прямо чувственный дизайн.

— Дизайн мой собственный. Я сделал этот стол для тебя.

Удивленная Джессика вздрогнула. Ее рука поднялась с ореховой крышки стола к сердцу.

— Сделал сам. Для меня, — повторила она.

— Надеюсь, он тебе нравится. Так куда его поставить?

— Для меня? Так вот как ты ко мне относишься? Я достойна этой красоты? — недоверчиво повторила она. С ресницы вниз по ее щеке скатилась слеза. — Никто и никогда не делал чего-то мне в подарок, — дрожащим голосом добавила она.

— Это мелочь. Мужчина делает такие вещи для женщины, которую он… — Алекси запнулся, — которая ему дорога.

Он опустил стол на пол и потянулся, чтобы взять ее лицо в руки. Большим пальцем смахнул слезу и запечатлел на этом месте поцелуй.

— Такой красивый. Я… даже не знаю, что сказать. — Джессике казалось, что вся защитная скорлупа, которой она обрастала годами, вдруг стала хрупкой и осыпается с нее.

Но чего она не ожидала — это страдания на его лице. И его слез.

— Алекси, со мной все нормально!

— С тобой всегда все «нормально», так? — Низкий голос дрожал от волнения. — Но я вижу, что ты чувствуешь за этим твоим защитным экраном.

Своих слез она удержать больше не могла.

— Почему ты сердишься?

— Потому, что такой незначительный, скромный подарок тебя так потряс. Ты должна была получать подарки всегда, созданные… — Он оборвал себя и отвернулся. — Хочу пригласить тебя в одно место. Если пойдешь, надень сапоги и куртку. На улице холодно.

— Не сейчас. Потом. Не хочется уходить отсюда. Тут так красиво… а если я уйду, вдруг это все исчезнет…

Брови Алекси сдвинулись.

— Дом этот хороший. Не отделан еще, но и так никуда не убежит.

Ну как объяснить это?

Не дом. Все его тепло, вся любовь…

Алекси забрал ее в объятия и начал осушать ее слезы поцелуями.

— Ты слишком много думаешь.

— Все это должно кончиться. Там, снаружи, нас ждет реальный мир, и он не будет ждать слишком долго. Не отпускай меня, Алекси. Я совсем расклеиваюсь.

Он напрягся, но продолжал держать ее крепко. «Должно кончиться» — эти слова ему не понравились. Но и это лучше, чем ничего.

Джессика шла впереди Алекси по пляжу. По песку бегали кулики, поклевывая, что находили съедобным. Чайки кричали, точно маленькие белые привидения, садились на причал, обнесенный толстыми канатами.

Ночь она провела неспокойно. Выходила на балкон: смотреть в темноту, прислушиваться к шуму волн. Не раз проходила возле огромного ларя, на котором стояли предметы из старого фарфора. Почти с благоговением касалась того, что принадлежало раньше матери Алекси. Присаживалась к сделанному им столу, проводила ладонями по гладкому дереву, перекладывала свои блокноты и карандаши, переставляла компьютер.

Алекси следил за ней, потирая грудь. У него начало ныть сердце.

Теперь она шла к пустому причалу. Летом тут будет полно туристов, сидящих в плетеных креслах и следящих за лесками в воде.