Книга Взаимный интерес - Инид Джохансон

И если брак их завершится так, как она планировала, если в один прекрасный день Грегори уйдет из ее жизни и они никогда уже не увидятся вновь, ей не перенести потери.

Ну нет, такого она не допустит! Теперь Лив твердо знала, что ей нужно. Грегори уже стал ее мужем официально — он станет ее мужем и фактически. И то, что у него нет ни гроша, кроме тех денег, которые она сама ему заплатила, ничего не меняет.

В Грегори Стоуне таятся огромные возможности. Он просто излучает ауру властности, хотя, очень может быть, пока не осознает этого. А вместе они сумеют пробудить его спящие силы. Вдвоем они добьются чего угодно!

Лив поднялась и решительно вскинула голову. На ее губах расцвела тихая, спокойная улыбка. Сегодня они станут настоящими мужем и женой. Брак их из фиктивного и временного превратится в истинный союз на всю жизнь.

Ей хватит храбрости!

Стоя перед окном спальни, Грегори хмуро всматривался во тьму, но видел лишь свое отражение. Наконец, устав от этого малоосмысленного занятия, нетерпеливо отвернулся от угрюмо насупленного типа и стянул с себя футболку.

Все, в душ — и спать! Что толку слоняться по комнате и пытаться отгадать, чем сейчас заняты мысли Лив? Напрасная головная боль.

Не он ли давал себе зарок выждать, не торопить события, постепенно сделаться частицей жизни любимой, без которой она уже не мыслит своего существования? Не он ли твердил, что будет терпелив и осторожен, не станет давить на Лив и принуждать ее к чему-либо? И что вышло из всех его распрекрасных планов? Точнее, что сам он с ними сделал? Болван, распроклятый болван!

Беда в том, что рядом с Лив способность мыслить оставляла его и он действовал, подчиняясь лишь велениям сердца. А оно ждать не хотело. Теперь уж сделанного не воротишь. После всего, что он наговорил сегодня вечером, нелепо было бы притворяться, будто ничего не произошло. Он пошел ва-банк. Поставил Лив перед выбором: либо принять его любовь, либо отвергнуть. Но она не пожелала в ответ открыть ему сердце и душу. А удовольствоваться одним лишь ее телом он не хотел…

Бормоча сдавленные проклятия, Грегори направился по коридору в ванную. Должно быть, несчастная Лив сейчас рыдает в три ручья у себя в кровати, стыдясь сексуального влечения к мужчине, которого не любит, глубоко униженная тем, что предложила себя — но была отвергнута.

Дьявольщина! И почему только он не воспользовался ее предложением? Она хотела секса с ним, и он мог дать ей это. И дать щедро. Так чего ради его вдруг потянуло на принципы?

Горячий душ ничуть не помог Грегори снять напряжение. Холодный — тоже. Мышцы сводило судорогой от отчаяния. При мысли, что он ожесточил и настроил против себя ту единственную, что могла бы стать его судьбой, в висках бешено пульсировала кровь.

Какой уж тут сон! Грегори обмотал бедра полотенцем. Будь у него сейчас «лотос», он сел бы за руль и гнал бы как бешеный сотни миль кряду, а вернулся бы только к завтраку, чтобы извиниться за непростительное поведение.

Но в разваливающемся старом грузовике далеко не уедешь. Придется отправиться на прогулку пешком. Глядишь, к рассвету измотает себя так, что заглушит тоску и боль.

Стиснув зубы, он вышел из ванной. И как только мог он вести себя так надменно, так высокомерно и самонадеянно? Только что не велел Лив открытым текстом забыть все дела и влюбиться в него, да еще и трусихой обозвал! Кто ее упрекнет, если теперь она и видеть его не захочет?

Спальня тонула во тьме. Странно. Разве он не оставил свет включенным? Или все лампочки разом перегорели? Вряд ли. Наверное, машинально сам погасил свет. Он протянул руку к выключателю, но тут голос Лив остановил его:

— Где ты так долго был?

С огромной двуспальной кровати донеслось шуршание простыней. Грегори замер. Слышит ли Лив, как бьется у него сердце? В его ушах оно отдавалось барабанным боем.

— Лив… — внезапно охрипнув, вымолвил он сдавленно, словно страдал от крупа, причем в самой тяжелой форме.

— А ты ждал кого-то еще?

Глаза Грегори постепенно привыкали к темноте. Он уже различал очертания кровати, груды подушек на ней. Затаив дыхание, он шагнул туда.

Настал самый важный момент его жизни. И от того, как он, Грегори, сейчас поведет себя, зависит все — зависит будущее и его, и Лив. А он так отчаянно хотел, чтобы два этих будущих слились в одно. До сих пор он вечно умудрялся сделать все не то и не так. И вот теперь молчал, надеясь, что Лив сумеет справиться с ситуацией лучше.

Хотя смолчать он сумел, но обуздать бешеный поток мыслей — нет. Совсем недавно Лив просто сгорала от страсти — ведь он сам, в своем высокомерии, продемонстрировал, как легко может возбудить ее. Теперь Грегори презирал себя за этот поступок.

Быть может, она попросту все еще томится неудовлетворенным желанием? Быть может, пришла к нему лишь проверить, сумеет ли он завершить начатое? И большего ей не требуется? Но способен ли он удовольствоваться этими крохами и надеждами, что в будущем все станет иначе, что им суждено еще познать миг упоительной взаимной страсти?

Протягивая руку к ночнику в изголовье, он с какой-то отстраненностью заметил, что она дрожит. Но Грегори должен был увидеть Лив, заглянуть ей в глаза и прочесть, что заставило ее явиться сюда.

В неярком, приглушенном свете глаза ее казались двумя темными, бездонными озерами. Девушка замерла, прижимая простыню к подбородку. Шелковистые кудри золотым дождем рассыпались по подушке.

Он молча ждал. Взгляд Лив медленно скользнул по его широким плечам, статному торсу вниз, следом за полоской темных волос, к обмотанному вокруг бедер полотенцу. У Грегори перехватило дыхание, но он сумел обуздать себя и не тронуться с места. Обнаженные плечи девушки поблескивали живым мрамором над белоснежной простыней. Горло Грегори перехватывало от острого желания коснуться Лив, но потребность знать, что привело ее сюда, была сильнее.

Чтобы справиться с собой, он на миг закрыл глаза.

— Я подумала над тем, что ты сказал, — с легкой хрипотцой произнесла Лив. — И после того как исчерпала весь запас бранных слов в твой адрес, смогла думать здраво и пришла к выводу, что ты прав. Пора мне отбросить страх перед чувствами.

Грудь ее вздымалась и опадала под легким покровом, не скрывавшим совершенные формы. Сквозь тонкую простыню видно было, как напряжены тугие соски. Похоже, не одному Грегори было трудно дышать. А когда Лив провела розовым язычком по пересохшим губам, его даже бросило в дрожь.

Но он все еще стоял неподвижно, запрещая себе задавать какие-либо вопросы, требовать от любимой большего, чем она сама желала открыть ему.

— Поэтому я, пожалуй, рискну. — В голосе ее нарастало волнение. Глаза Лив наконец оторвались от Грегори, длинные ресницы дрогнули, темные брови нахмурились. — Кажется, я все запутала еще больше… Одним словом, я пыталась сказать, что согласна с твоим предложением. Пусть наш брак станет настоящим. — Она шумно перевела дыхание, а потом удостоила Грегори взглядом, в котором читалась едва ли не злость. — Что-то ты совсем не стремишься облегчить мне труд. Ты можешь хоть что-нибудь сказать? Или просто присоединиться ко мне? — В голосе ее звучала тень усталого раздражения.