Книга Соблазнительная цветочница - Линн Грэхем

Лунный свет подчеркивал рельеф его четко вылепленного лица, мужественную красоту его тела. У Джемаймы перехватило дыхание. Ей пришла в голову мысль, что сейчас она любит его гораздо сильнее и глубже, чем в то время, когда выходила замуж. Теперь она более отчетливо видела и его силу, и его уязвимость. Он не был совершенным, но это ничего не значило, потому что и она тоже не идеал. Все, что имело для нее значение, — он никогда не переставал хотеть ее, ни до, ни после их свадьбы. А ревность, с которой, как Алехандро считал, он может справиться?

— Почему ты пьешь? — спросила она с беспокойством.

Он отрывисто рассмеялся:

— Я подвел тебя. Во всем подвел. Ты была моей женой, а я вместо того, чтобы стать тебе опорой и поддержкой, начал обвинять, что ты спала с моим братом. А потом и вовсе заставил уйти.

— Но теперь ты знаешь правду.

— Но как часто бывает, это совсем не та правда, с которой хотелось бы жить.

С мрачным лицом Алехандро встал, снял рубашку и ровным шагом прошел мимо жены, как если бы этот разговор заставил его мгновенно протрезветь.

— Мне нужен душ, — буркнул он.

Джемайма вернулась в спальню. Она долго ждала мужа, а потом поняла: в какой бы душ он ни пошел, но только не рядом с их спальней… И где бы потом ни спал, но только не вместе с ней…

На следующий день на его лице не было заметно даже намека на ночные эксцессы, так же как и в безупречной вежливости во время завтрака. Он договорился насчет ее машины, на которой она приехала в Севилью, чтобы они могли вернуться домой на самолете.

А когда они приехали в замок, Альфи выбежал им навстречу, и Алехандро, подхватив на руки сына, прижал его к себе с таким чувством, что у Джемаймы навернулись слезы на глаза. Почему все это имеет такое большое значение для Алехандро? Почему она может принять его несовершенства и промахи, а он нет? Она не ждала совершенного мужчину — и она его не получила. Разница между ними заключалась в том, что она уже была довольна тем, чего они достигли, а он — нет.

Очередной звонок от ее отца раздался уже на следующий день.

— Разве это не естественно — ожидать помощи от собственной дочери? — жалостливо проскулил в трубку Стефан Грей. — Я только недавно вышел из тюрьмы, а времена сейчас сама знаешь какие.

— А ты хотя бы пытался найти работу? — спросила его Джемайма.

— Не все так просто, детка.

— Ты никогда не работал, ты даже не пытался честно заработать себе на жизнь. Нет, в этот раз не рассчитывай, я не дам тебе денег!

— Господи, как можно быть такой эгоисткой? Ты замужем за богачом. Ты могла бы позволить себе быть щедрой.

— Чтобы ты потом шантажировал меня всю жизнь? Я сказала — нет! В этот раз тебе не повезло. Я не дам тебе ни одного евро, заработанного моим мужем. К тому же это не мои деньги, чтобы ими распоряжаться. — Джемайма повесила трубку.

Она вся горела от стыда, вспоминая, как уступила угрозам отца три года назад. Она отдала ему деньги, в которых, как она теперь знала, Алехандро так сильно нуждался. Но тогда она думала только о том, как заставить замолчать этого старого шантажиста! Сейчас Джемайма отмахнулась от его блефа, одновременно испытывая тошноту от мысли, что он может отправиться в какую-нибудь бульварную газету и продать там свою историю. Постыдную историю о его тюремном прошлом и ее неблагополучном детстве, которая должна оскорбить Алехандро и его семью.

— Кто это звонил? — спросил Алехандро, когда Джемайма, в своем абрикосовом купальнике, оттеняющем ее молочно-белую кожу, снова вернулась к бассейну.

— Да так… один родственник… — Она небрежно махнула рукой, чувствуя неловкость от этой лжи и этим себя выдавая. — Ничего серьезного…

Ей показалось, его взгляд чуть дольше, чем нужно, задержался на ее лице. К ней подплыл Альфи и, звонко рассмеявшись, обдал ее фонтаном брызг. Капли воды, попав на разгоряченную кожу, показались ей ледяными. Джемайма села на край бассейна и посмотрела на раскинувшуюся перед ней долину, окруженную снежными пиками гор. У ее брака открылись новые горизонты, и она не собиралась отступать без борьбы!

На следующей неделе, хотя Алехандро и вернулся в их супружескую постель, любовью они так и не занимались. Дважды они ездили вместе поужинать, и во второй раз он подарил ей изумительное по красоте бриллиантовое кольцо.

— По какому случаю? — удивилась Джемайма, глядя, как играет свет на гранях кристалла, и, догадываясь, чего ему мог стоить такой подарок.

Его глаза потемнели.

— Ты моя жена… Это естественно, что мне хочется…

— Если только не потому, что тебя мучает совесть, — перебила его Джемайма. — Ты не должен меня покупать, Алехандро. Я уже есть у тебя.

— Да? Мне не хотелось бы воспринимать это как данность. Тебе нравятся красивые вещи. И мне нравится тебе их дарить. Всегда нравилось.

Джемайма виновато покраснела:

— У меня было безрадостное детство… возможно, я неосознанно иногда пытаюсь компенсировать то, что недополучила тогда.

— Ты никогда не рассказывала о своем детстве.

Джемайма пожала плечами:

— Об этом особенно нечего рассказывать… У нас всегда не хватало денег, даже на еду. К тому же мои родители не ладили друг с другом — их брак явно был создан не на небесах.

— Я помню, ты говорила, что твоя мать погибла…

— Да. Это было ужасное время, — быстро сказала Джемайма, желая закрыть эту тему. Ей не хотелось больше лгать.

Почему-то ложь в прошлом казалась ей теперь не такой важной и не так беспокоила ее, чем перспектива солгать ему сейчас.

Последнюю неделю ее нервы были на пределе. Ее отец звонил еще два раза. Один звонок не застал ее дома, второй был практически повторением самого первого звонка. Старый пьяница жаловался на свое финансовое положение, заклиная Джемайму быть великодушной и снова грозясь приехать в Испанию. Три года назад он настоял, чтобы она передала ему деньги наличными, и, хотя Джемайма поклялась, что больше не поддастся на его угрозы, она знала, сколько фунтов на ее счете и сколько свободных вдохов она сможет себе за это купить, выполнив требование отца.

— Я решил встретиться с Марко в эти выходные, — произнес Алехандро. — Думаю, мне не дождаться, когда он сам выкажет это желание, так что придется пойти ему навстречу.

— Может, дать ему еще немного времени? — неуверенно предложила Джемайма.

— Не могу, tesora mia. — Лицо Алехандро помрачнело. — Мне придется разобраться с ним. Все это и так продолжается слишком долго. Думаю, Марко устраивает держать нас на расстоянии. Между прочим, Беатрис знает.

— Я догадывалась, — кивнула Джемайма.

— Она знала, что Дарио гей, ну и… сделала выводы. Но, разумеется, она ничего никому не сказала. Чтобы не дай бог никого не обидеть. Это же Беатрис очень хотелось бы, чтобы иногда она не была такой щепетильной… Ты из-за этого так нервничаешь? Из-за того, что я хочу поговорить с Марко?