Книга Лакомый кусочек - Лавиния Бертрам

– Я никогда не говорил, что не уважаю тебя, – ответил он удивленно.

Ее изящная бровь изогнулась в преувеличенном изумлении.

– А разве не это подразумевалось под многочисленными оскорблениями, которые ты щедро бросал мне в лицо? – спросила Патриция.

– Цинизм не красит женщину, – заметил Раймонд.

– Равно как и увиливание от ответа не красит мужчину, – парировала она. – Ты дашь мне обещание, которое я от тебя требую или же нет?

Раймонд наморщил лоб. Ему начинало казаться, что он находится на деловых переговорах и занимается обсуждением очередного пункта договора.

– Я даю тебе это обещание.

Патриция вздохнула с облегчением и немного расслабилась.

– Других женщин я и сам не хочу, моя милая, – пробормотал он, не понимая, почему, услышав от нее столько оскорбительных слов, признается ей в подобном. Его охватило нестерпимое желание прикоснуться к ней, и он протянул руки, обнял ее и уткнулся лицом ей в волосы. – У тебя еще есть условия?

Патриция кивнула.

Раймонд недовольно вздохнул и поднял голову.

– Хорошо, слушаю тебя, – произнес он жестко.

– Я выйду за тебя замуж… – пробормотала Патриция с волнением. – И даже постараюсь родить тебе детей…

Раймонд нахмурился. Она говорила о необходимости рожать как об адской пытке.

– Может, ты не хочешь, чтобы у нас с тобой были дети? – спросил он, чувствуя, что испытывает не свойственную ему ранее неуверенность и даже страх.

Патриция торопливо качнула головой.

– Нет-нет, я очень хочу детей от тебя… – пробормотала она извиняющимся тоном. – Только не уверена, что смогу забеременеть сразу же.

Раймонд провел рукой по ее волосам.

– Но я и не требую от тебя ничего подобного, глупенькая!

– И не будешь злиться на меня? – спросила она, поднимая голову и глядя на него полными удивления и надежды глазами.

Раймонд негромко рассмеялся и крепче прижал ее к себе.

– Об этом не может быть и речи.

Она как-то обмякла в его руках, как будто целые сутки занималась непосильным физическим трудом и наконец-то получила возможность передохнуть и расслабилась.

– Малькольм хотел, чтобы я забеременела сразу же, – прошептала она устало.

Раймонд ощутил, что ему неприятно слышать сейчас о ее бывшем муже, несмотря на то, что тот был его покойным двоюродным братом. Представив себе это фантастическое создание в объятиях другого мужчины, он недовольно сдвинул брови и постарался отогнать от себя отвратительные мысли.

– Для меня главное состоит в том, чтобы мои дети родились и росли здоровыми.

– А сколько детей тебе хочется? – спросила Патриция.

– Я не мечтаю о том, чтобы ты была беременной постоянно, – сказал Раймонд, усмехаясь. – Ты этого боишься?

– Нет, но мне важно знать, – ответила Патриция, не глядя ему в глаза.

– Может, во время беременности ты плохо себя чувствуешь? – Раймонд слышал о токсикозах, мучающих некоторых беременных женщин круглые сутки, но Лилиана не испытывала ничего подобного, поэтому он сразу и не подумал об этом.

Патриция тут же развеяла его сомнения.

– Моя первая и вторая беременность протекали нормально…

Ее голос почему-то оборвался. Она помолчала, потом пробормотала что-то вроде того, мол, если бы Малькольм поменьше находился рядом, все было бы вообще отлично. Неудивительно, подумал Раймонд, бедняга считал, что ты вынашиваешь детей своих любовников, вот поэтому, наверное, и пребывал в мрачном расположении духа.

– Ты так мне ничего и не ответишь? – спросила Патриция.

Раймонд вздохнул, с трудом отделываясь от навязчивых дум о Малькольме и его страданиях.

– Мне бы хотелось заиметь еще хотя бы двоих детишек. Итого, у нас их будет четверо. Надеюсь, младшие получатся не менее очаровательными и смышлеными, чем Эндрю, и Сьюзен. – Последней фразой он рассчитывал заставить ее улыбнуться.

У него это получилось. Патриция взглянула на него, и ее лицо посветлело.

– А я надеюсь, что они будут похожи на папу, – сказала она просто.

Раймонд обнял ее крепче и поцеловал. Ему ужасно хотелось овладеть ею полностью, но они находились в замке не одни. В любой момент к нему в кабинет могла зайти мама или двое любознательных малышей, которые очень скоро должны были стать его законными детьми. Им следовало потерпеть. Совсем недолго.

– Скоро мы станем единым целым, милая моя! – сказал он, целуя Патрицию в макушку. – Надеюсь, других условий у тебя не будет?

– Будет, – ответила она тихо, но очень твердо. – Последнее.

Раймонд не верил своим ушам. Никогда в жизни ему не приходилось выслушивать столько условий и уж тем более соглашаться с ними.

– Я должна улететь в Ньюпорт-Ньюс, – сказала Патриция.

– Нет! – тут же выпалил Раймонд. – Этого не произойдет.

Она порывисто отстранилась от него громко и жалобно сопя.

– Я нужна бабушке, разве ты не понимаешь?

– Никуда не отпущу тебя, так и знай, – произнес Раймонд скороговоркой. – Повторять ошибку Малькольма я не намереваюсь!

Он испытывал нечто похожее на панику и поражался тому, что это состояние одолевает его уже в который раз за один только вечер.

– С Малькольмом все обстояло по-другому! – выкрикнула Патриция. – С ним я не хотела жить, а с тобой хочу. Но мне необходимо вернуться к бабушке, пойми. – Когда она договаривала последние слова, ее голос задрожал.

Последовало напряженное молчание.

Раймонд смотрел на Патрицию и видел перед собой беззащитную, уязвимую, страдающую женщину. Он хотел подойти к ней и успокоить, но не решался. Потому что, как ни удивительно, она не выглядела нуждающейся в его утешении: мужественно боролась с подступившими к глазам слезами, с эмоциями, готовыми захлестнуть ее своей мощной волной.

– В таком случае я не смогу выйти за тебя замуж, – произнесла она очень тихо.

– Ты ведь уже дала мне обещание! – воскликнул Раймонд.

– Но предупредила, что у меня есть несколько условий, – возразила она все так же спокойно.

– Нет! – Раймонд не выдержал, приблизился к ней и снова крепко обнял. Ее сердце стучало громко и тревожно, и он вдруг понял, что ее мотивы крайне серьезны и что категоричностью ему ничего не добиться. – Хорошо, поезжай в Америку, но детей оставь здесь.

Патриция поджала губы и отчаянно закрутила головой. Ее лицо выглядело болезненно белым.

– Я не знаю, сколько мне придется пробыть дома, поэтому не смогу оставить их здесь, – хрипло прошептала она, и ее глаза опять наполнились слезами. – Пойми, кроме бабушки у меня нет больше никого из близких родственников. Сейчас, в столь тяжелое для нее время, я обязана находиться с ней рядом.