Книга Россия и Запад. От мифов к истине - Валерий Шамбаров

Итог соперничества был очевиден, Русь поглощалась! Витовт возгордился, вздумал отделиться от Польши, выпросил у германского императора королевскую корону. На пышные торжества по случаю коронации почтительно приехали московский, рязанский, тверской великие князья. Приехали уже как вассалы, поздравить всемогущего повелителя, постоять у трона на его торжествах. Но поляки не желали упускать Литву, украли корону, которую везли в Вильно. Церемония сорвалась, и Витовт от расстройства умер. Литва снова раскололась смутой, католики рубились с православными, антипольская партия с полонофильской.

Большинство литовской знати отнюдь не желало объединяться с Польшей, понимало, что их подомнут. Но западные партнеры исподволь приращивали к себе Литву. К полякам стали проникать прелести европейской «эпохи Возрождения». Входила в моду роскошь, привозные диковинки, богатые наряды, фривольные нравы. Паны прожигали время на балах, пирах, пышных охотах. Кичились и «свободами» – своевольничали, регулировали королей, утопали в словоблудии на заседаниях сенатов и сеймов.

Литовских аристократов это соблазняло. Они обзаводились польскими поварами, музыкантами, гувернерами, любовницами. Польские дворяне выдавали дочек замуж за литовских и западнорусских князей, вельмож. Они были богаче поляков, владели большими имениями. А литовские и западнорусские князья с панами тоже охотно женились на полячках. Они впитали в себя «возрождение», умели быть веселыми, возбуждающими, блеснуть признаками «культуры». На высшие посты в Литве католическое духовенство и поляки протаскивали своих сторонников, и в XV в. прежняя, русская культура была вытеснена. В верхушке общества ее сменила польская вперемежку с итальянской. В 1449 г. в Литве была введена инквизиция, корчились в пыточных подвалах и орали на кострах несчастные, признанные ведьмами и еретиками – это тоже была часть западной культуры.

Московская Русь шла по другому пути, централизации, строила самодержавие. Но европейские модели, как представлялось, давали Литве неоспоримые преимущества. Ее поддерживал католический Запад, а Москву – никто. «Свободы» манили русских бояр, толстосумов. Оппозиционеры всех мастей перебегали за границу и получали самый теплый прием. Новгородские «золотые пояса» раз за разом сговаривались с Казимиром, как бы перескочить под власть его государства.

Однако для простых людей твердая власть московских государей оказывалась куда предпочтительнее, чем засилье аристократов! Именно самодержавие обеспечивало им справедливость и «правду», защиту от внешних врагов, и от внутренних хищников. Благодаря этому Василий II и его сын Иван III ломали удельное сопротивление. Московская Русь постепенно разрасталась в обширную державу. Ее армия была более дисциплинированной, более обученной, чем ополчения панов, и король Казимир на прямые столкновения уже не отваживался. Пытался подводить мины исподтишка.

Как известно, погибающая Византия заключила с католиками церковную унию. Но Русь ее отвергла, назначенному в Москву униатскому митрополиту Исидору пришлось бежать за границу. А потом и сама Византия пала под ударами турок. Уния повисла в воздухе, униатский «патриарх Константинопольский» (им стал тот же Исидор) сидел в Риме без паствы. Плацдармом для распространения унии решили сделать Литву. В 1458 г. папа Пий II назначил митрополитом Киевским униата Григория Болгарина. Казимир распорядился встретить его с помпой, православным епископам перейти под его начало.

В 1461 г. умер Московский митрополит, святитель Иона, и литовский король сразу прислал посольство. Уговаривал московского государя, что митрополит уже имеется, Григорий Болгарин, он займет место Ионы, церковь воссоединится, а общая митрополия будет способствовать братскому союзу Москвы и Литвы. Уловка не прошла, римско-литовским проискам дали от ворот поворот.

Что ж, Казимир, невзирая на дружеские заверения, не отказывался и от войны. Если бы удалось сломить Москву! Точно так же, как Ягайло заключал союз с Мамаем, а Витовт с Тохтамышем, Казимир навел мосты с ордынским ханом Ахматом. Условились в 1480 г. ударить вместе. Однако и московская дипломатия не дремала, действовала квалифицированно. Был заключен союз с врагом Ахмата, крымским ханом Менгли-Гиреем. Он совершил набег на Волынь, польские и литовские паны испугались за собственные имения, и поход сорвался.

Ахмат привел орду на Угру, ждал Казимира, а его не было. Мало того, население сочувствовало не своему государю, а московскому! Местные княжества – Воротынское, Белевское, Одоевское и др. были подданными короля, но не давали Ахмату ни воинов, ни снабжения. Взбешенный хан сжег 12 городов, принадлежавших Литве, но русскую оборону прорвать так и не сумел. Стояние на Угре ознаменовало не только конец ордынского ига для Москвы. Оно возмутило русских жителей Литвы. Сравнивали, как Иван III защищает свое государство, и как Казимир в угоду католической политике навел татар на собственные земли.

Это вылилось в мятежи, и целый ряд князей объявили, что переходят на службу Москве. Переходят вместе с княжествами. Литовцы попробовали воевать, но их били, а города сдавались московским воеводам без боя. Новому литовскому государю Александру пришлось в 1494 г. заключить мир, отдать Вязьму и другие приграничные области. А Иван III в мирном договоре принял весьма красноречивый титул – «государь всея Руси».

Католический мир в это время скатился в полную пучину разложения. На папском престоле очутился самый скандальный «первосвященник», Александр VI Борджиа: отравитель, извращенец, любовник собственной дочери. Неизвестно, в какого «бога» верил такой папа, но Православие он люто ненавидел. Успехи русских чрезвычайно его встревожили, и он принялся подталкивать литовского Александра к реваншу. Обещал поддержку, помог заключить союзы с Ливонией, Венгрией. А в самой Литве развернулась кампания по окатоличиванию. Униатский митрополит Иосиф разъезжал по стране с отрядами латинских монахов и солдат. Отбирали у православных храмы, смещали священников. Нагрянув в город или село, заставляли людей перекрещиваться в католицизм. У тех, кто противился, отнимали детей, женщин и перекрещивали насильно. Папа Борджиа бурно приветствовал подобные действия. Издал особую буллу, поздравлял литовцев: «Еретики, наконец, озаряются истинным светом».

Но Иван III не смолчал, откровенно отписал, что в Литве «строят латинские божницы в русских городах, отнимают жен у мужей, а детей у родителей и силою крестят в закон латинский… Могу ли видеть равнодушно утесняемое Православие?» Объявил войну, и вместо реванша она обернулась для западной коалиции позором. На сторону Москвы сразу перешли Новгород-Северский, Чернигов, Стародуб, Гомель, Любеч. Литовскую армию наголову разгромили в битве при Ведроши.

Встревоженный папа Борджиа мгновенно превратился в «миротворца». В 1502 г. предложил свое посредничество в урегулировании, упрашивал Ивана III быть уступчивым, не искать приобретений на западе. Но посредничество папы-извращенца государь проигнорировал и уступчивости не проявил, отобрал чуть ли не треть литовских владений!

С этого времени противостояние покатилось «в одни ворота». Запад подстрекал Литву к новым войнам, и каждый раз она теряла города, области. Впрочем, организаторы агрессии умели извлекать выгоду даже из поражений. В 1569 г., когда Литва совсем надорвалась, Рим и польские паны добились заключения «Люблинской унии» – Великое княжество Литовское фактически утратило самостоятельность и было поглощено Польшей, слилось с ней в одну державу, Речь Посполитую.