Книга Ночь решает все - Кейтлин Крюс

– Полностью разделяю ваше мнение.

– Надеемся, что когда она вырастет, то в полной мере унаследует красоту своей матери.

Селесту насторожило то, что мужчина смотрел на нее так, словно видел насквозь. К тому же он непозволительно близко приблизился к ней и шепнул:

– Но думаю, ей больше повезет, если она окажется такой же предприимчивой.

Лишь несколько позже Селеста смогла осознать всю глубину оскорбления, которое этот человек нанес ее дочери.

Селеста боялась, что если останется, то испортит Рахиму этот важный прием. Он и так нервничал, хотя старался делать вид, что это не так. Тем не менее эта сальная ремарка заставила женщину по-настоящему задуматься над тем, насколько ее пребывание во дворце может сказаться на Лейле. Она разрушит ее будущее так же, как это сделала ее собственная мать. Теперь почти всегда она думала о своей девочке так, как если бы она была дочерью Рахима. В таком положении она будет в безопасности.

В ее голове тотчас же раздались голоса ее приемных родителей. Она должна была подумать об этом раньше. Должна была предусмотреть то, как люди будут воспринимать ее дочь. В ужасе она вспомнила о том, что портит все, к чему бы ни прикасалась.

Селеста нырнула в один из оцепленных альковов. Ей было необходимо сделать небольшую передышку после этой неприятной встречи. Требовалась минутка, лишь минутка, чтобы расслабиться и дальше скрывать свои истинные мысли от глаз этой кровожадной публики. Она сделала череду глубоких вдохов и выдохов.

Женщина уже собиралась снова выйти к гостям, когда услышала приглушенный голос Рахима. Король с кем-то разговаривал, скрывшись за колонной.

– Я совершенно уверен в единстве наших стран, – говорил он в своей добродушной, царственной манере. – Также я сомневаюсь, что сам Кавиан мог утверждать обратное вам или какому-либо другому изданию.

Селеста поняла, что он говорил с кем-то из репортеров, и решила не выдавать своего присутствия. С нее было достаточно различных представителей прессы с их клыкастыми улыбками. Каждый раз, когда ей задавали неоднозначный вопрос, она ощущала на себе следы их укусов.

– Тем не менее местонахождение вашей сестры все еще остается неизвестным?

– Планы принцессы Амины не разглашаются широкой общественности из соображений безопасности. – Интонации короля стали откровенно враждебными. У Селесты засосало под ложечкой от страха. – Смею заверить вас, что местонахождение каждого члена королевской семьи известно ее родственникам. Ваша информация ошибочна.

– Но никто не видел ни Кавиана, ни Амину…

– Если вы намекаете на то, что я или его королевское величество что-то скрываем, – в его голосе слышалась явная угроза, – вы снова глубоко заблуждаетесь. Он не согласовывает со мной свое деловое расписание, также не настаивает на том, чтобы это делал я. Я также ставлю под сомнение его необходимость делиться этим с вами. Единственное, что вам следует предпринять, – оставить этот вопрос.

– Конечно, господин. И кстати, приношу свои поздравления. Все наслышаны о вашем недавнем бракосочетании.

После этих слов Селеста почувствовала себя по-настоящему грязной. Она едва слышно вздохнула в повисшей в полумраке тишине.

– Будьте осторожны, – процедил король сквозь зубы. – Очень осторожны.

– Конечно, ваше величество, но вы же знаете, какой резонанс вызвал ваш внезапный союз с подобной женщиной…

Селеста сжалась. По всей видимости, этот разговор оставит на ее душе новые шрамы.

– «Подобной женщиной»? Ну же, расскажите мне поподробнее о женщине, с которой я связал свою жизнь. Что именно вы знаете о ней?

Селеста больше не могла подслушивать. Женщина решила выйти из своего укрытия, рассчитывая на то, что все подумают, что она покидала женскую комнату. Она увидела, как Рахим возвышался над невысоким мужчиной, похожим на жабу. Тотчас же она узнала в нем папарацци, который преследовал ее еще в Нью-Йорке. Сомнений быть не могло – она знала, что именно этот низкий человек несет ответственность за большую половину омерзительных газетных заголовков, порочивших ее честь.

Селеста хотела оставить этого мерзавца на растерзание мужу, но она не могла уйти просто так. Она не могла позволить себе этого. Не после той унизительной публикации, не сегодня, когда в музее было полно репортеров. С нее было достаточно ощущать себя камнем на шее Рахима. Этому человеку не стоило усугублять и без того трудную ситуацию.

– Селеста. – Мужчина выглянул из-за плеча короля. – Мы как раз говорили о вас.

Она не знала, что унизило ее больше – то, как бесстыдно он разглядывал ее, или то, с какой унизительной фамильярностью с ней разговаривали. Коротышка сделал шаг ей навстречу и протянул руку так, словно собрался приобнять ее за талию.

– Древний закон моей страны гласит, что, если чужой мужчина прикоснется к моей королеве, я могу убить его собственными руками, для того чтобы сохранить честь короны. – Голос Рахима теперь звучал вполне добродушно. Репортер замер на месте. – Не правда ли, довольно варварский способ устранить противника? Но знаете, мне действительно нравится следовать традициям моих предков. Преемственность поколений – кажется, так вы называете это в Америке?

Глаза репортера блестели от злости. Селеста уже предполагала последствия этой угрозы. Им следует ожидать очередной скандальной публикации в утренней газете.

Женщина с отчаянием подумала, что в глазах таких людей она никогда не сможет изменить мнение о себе. Внешне она старалась держать марку и одарила его ослепительной улыбкой.

– Не стоило так открыто проявлять свою враждебность. Не нужно делать так ни с ним, ни с одним из его приспешников, – мягко сказала Селеста, когда они с королем оказались посреди танцевального зала.

Гости почтительно расступались. Внешне король и королева казались беззаботны и невозмутимы: казалось, того неприятного разговора и не было.

– Ты говоришь так, словно мы познакомились только вчера. – Рахим вел себя самоуверенно, в его собственных глазах еще плясали огоньки былой ярости. Я король. Это ему не следовало возражать мне.

– Да, ты король. – Она согласно кивнула, сохраняя улыбку. – И ты не должен снисходить до людей вроде него. – Она старалась говорить с ним как можно тише. – Все это – лишь моя вина.

Селеста почувствовала, как его руки крепче обняли ее, как тепло разлилось по всему ее телу. Казалось, что этого было достаточно, чтобы прогнать темноту из ее души, но она не обманывалась. Все было тщетно.

– Не начинай, – предупредил он. – Не здесь.

– Как прикажете, ваше величество.

Селеста опустила глаза. Подобная покорность со стороны такой амазонки вызвала у него усмешку. Она подхватила его заразительный смех, а дальше они кружились и кружились в танце под восхищенными взглядами гостей.

Утренние газеты разделились на два лагеря. Первые пели дифирамбы состоявшемуся вечеру. Другие же обратились к более низким материям.