Книга Клятва - Кимберли Дертинг

Передо мной мерцал пепел, сперва оранжевый, потом черный и мертвенно-серый; спустя несколько секунд его подхватил поток воздуха и неторопливо понес прочь.

Когда записка была уничтожена, мне стало легче: больше она не могла меня искушать.

Там, в темном переулке, меня и нашла Бруклин: скорчившись над свечой, я глядела на ее крошечный огонек, чувствуя себя, наконец, свободной.

Бруклин всегда была мастером убеждений: у нее отлично получалось уговорить меня делать то, чего я делать не хотела. В возрасте не намного старше Анджелины Брук подбила меня сделать короткую стрижку и притвориться, будто я мальчик. Она посчитала забавным, если дети в школе подумают, что в нашем классе появился новенький.

К сожалению, мои родители такую шутку не оценили.

Хуже всего было то, что я действительно оказалась похожа на мальчика. В тот год дети перестали звать меня Чарлиной и начали звать Чарли.

Прозвище попало в точку. Оно вполне меня устраивало, а волосы в конечном счете отросли. Тогда же я поняла, что не могу во всем доверять Бруклин и должна ставить свои интересы выше ее.

Не потому, что она была плохой подругой… нет, это было не так. И даже не потому, что она была мстительной или злопамятной — это тоже было неверно. Просто она была авантюристкой.

Временами мне приходилось отстаивать свою позицию, чтобы не делать чего-то себе во вред.

К счастью, сейчас Брук пришла в правильное время, именно тогда, когда мне были нужны ее особые методы отвлечения. Когда я хотела оказаться как можно дальше от своего мира — в ее мире.

Вечер с Бруклин поможет мне выкинуть из головы… другие вещи.

А праздник в парке был прекрасным способом отвлечься.

Мы обещали отцу, что будем держаться вместе, хотя такое обещание больше касалось Бруклин, чем меня, а матери — что вернемся домой до комендантского часа. Не знаю, где, с ее точки зрения, мы могли бы гулять так поздно. В парке пустело задолго до сирен.

Последнее, чего нам хотелось, это быть арестованными за нарушение закона.

Как обычно, у меня на груди висел паспорт.

Мы еще не пришли на берег, где проводились танцы, а я уже знала, чего ожидать. Когда подобные празднования только начинались, они играли совсем другую роль и вызывали иную реакцию. Их задумали как торжества в честь тех, кто поступил на военную службу, чтобы поддержать наши войска перед лицом неминуемой угрозы внутренней и внешней войны.

Но недели переходили в месяцы, месяцы складывались в годы, и эти собрания приобрели иное значение, превратившись в разрешенные государством праздники, повод для молодежи собраться в парке у реки, используя знамя патриотизма как предлог, чтобы встретиться друг с другом, потанцевать, покричать, спеть и повеселиться.

Лишь однажды на празднике возник опасный инцидент, когда какой-то человек начал призывать к бунту, и пьяная толпа стала возбужденной и агрессивной. Жестокость выплеснулась на улицы.

Несколько зачинщиков были убиты теми самыми военными, в честь которых устраивалось торжество.

Но это случилось много месяцев назад, и теперь за порядком в парке следили военные патрули, подавляя любые инциденты в зародыше. Прежде, чем танцы превратятся в протестные выступления.

Сегодня, когда весна была готова смениться летом и по вечерам становилось все теплее, шумный парк был полон веселых горожан. Вдоль речных берегов разносились звуки музыки, обещая выпивку и танцы. На всей территории большого парка и на соседних улицах слышалась гармоничная игра музыкальных инструментов. Пьянящая атмосфера праздника бодрила и вселяла надежду.

Бруклин держала меня за руку, чтобы я вдруг не передумала и не сбежала. Но в этом не было необходимости. Я пришла сюда с радостью и была благодарна ей за компанию и возможность отвлечься.

Мы миновали группу музыкантов, игравших под плотным пологом покрытых листьями ветвей. Они пели громко и фальшиво. Я рассмеялась, когда они попытались привлечь наше внимание, запев еще громче. Хихикнув, Бруклин махнула им рукой, подмигнув и качнув бедрами. Они закричали, приглашая нас спеть вместе с ними, но Бруклин тянула меня дальше, не обращая внимания на их нестройные просьбы.

Мы остановились у цветущего куста, и она, напевая и пританцовывая в ритме плывущих звуков, сорвала безупречной формы красный цветок и вплела в мои волосы, аккуратно прикрепив за ухом.

Затем поцеловала меня в щеку и подмигнула:

— Отлично выглядишь.

С улыбкой я ухватила ее за обе руки и прищурилась.

— Ты уже выпила!

Ее лицо скривилось:

— Совсем немного.

Она взяла меня за руку, и мы отправились дальше. Идя по извилистым дорожкам, вдоль которых стояли фонари, мы приближались к центру парка, к центру самого празднества, где разворачивались основные события.

С нами поздоровалось несколько человек; кого-то мы знали, кого-то — нет. Бруклин была знакома с довольно большим числом людей, особенно среди гвардейцев, одетых в синюю форму. Она очень активно представляла им меня, но я знала, что в конечном счете она обо мне забудет и куда-нибудь уйдет. Таков был ее характер. Я это понимала.

Нас угостили выпивкой; холодная жидкость обожгла горло, расслабив тело и успокоив ум. Бруклин не следовало больше пить, но отказываться она не стала.

Она пробралась в толпу, танцевавшую под кронами цветущих деревьев, а я осталась за ней наблюдать. Подняв руки над головой, она выписывала завораживающие круги, глазами и движениями приглашая окружающих к ней присоединиться.

Как обычно, я жалела, что здесь нет Арона. Он бы со мной остался. Он никогда бы меня не бросил.

Но Арон в планы Брук не входил. Ей не нравилось брать его на наши прогулки. В течение дня ей постоянно приходилось соперничать с ним за мое внимание. Считалось, что по вечерам нас должно быть только двое.

Это правило было абсурдным, учитывая, что она находила новых друзей каждый раз, когда мы отправлялись гулять, и при первой же возможности меня бросала.

Я вновь посмотрела на нее и увидела, что теперь Бруклин танцует не одна: парень с неряшливыми волосами притянул ее к себе, обернув руки вокруг талии, а она смотрела ему в глаза так, словно на этой многолюдной площадке их было только двое.

Но прежде, чем я отвела взгляд, мои мысли прервал суровый голос, из-за которого даже в этот теплый вечер у меня по коже побежали мурашки.

— Ты не должна здесь быть. Вечером в парке небезопасно.

И я почувствовала, как его ладонь легко проводит по моей голой руке — мягкий жест, противоречащий строгим интонациям.

В животе все перевернулось, и мне стало нехорошо, хотя в тот же самый миг я почувствовала, как внутри словно зажглась искра. Искра чего-то очень похожего на надежду. Однако я подавила эту надежду и откликнулась на его предупреждение, стиснув челюсти и не желая оборачиваться.