Книга Фейкбук. Реальная история, основанная на настоящей лжи - Дэйв Чичирелли

Я прочесал интернет и взял несколько фотографий, снятых моими родителями на Canon PowerShot почти в полной темноте, обрекая себя на сидение за работой в ожидании неумолимого дедлайна. Около полудня я услышал, как приехали из аэропорта мой брат Джефф и его жена Элиша. Часом позже я услышал шаги Марка и его невесты Лизы. К двум часам собрались все тетушки, дядюшки и кузины, и в доме стало очень шумно.

Я поздороваюсь с ними, как только смогу, но мне надо закончить. У меня дедлайн.

Час спустя:

Дэйв Чичирелли

Каким Чичирелли я хотел бы стать, если бы был первым в роду?

Мне нравится ● Комментировать ● Поделиться

Я закрыл ноутбук, ощущая некоторое неудобство от того, что сейчас сделал. На этот раз меня беспокоило не только отвратительное качество Фотошопа, но и содержание. Запостив картинку, я понял, что показывать ее не стоило. Пусть этого никогда не случалось, но это все равно эксплуатация. Тогда я не мог отделить себя от Фальшивого Дэйва. У нас была одна репутация на двоих, я ее испортил, и это меня задело.

Но теперь оставалось только скрестить пальцы. Теду и Стиву было нелегко, когда они выставляли меня уродом, поэтому пришлось им помочь. Наверху шумела семья.

Иногда я пытаюсь посмотреть на нас глазами моих невесток. Какими мы им показались, когда они впервые участвовали в семейном празднике? Наверное, просто хорошей семьей. Мы любим друг друга, живем нормальной жизнью, без судимостей, наркозависимости и других черных пятен. Мы хорошо выходим на фотографиях. Но, если собрать нас вместе, получается шум и хаос.

На первый взгляд мы ничем (кроме отсутствия автозагара и лака для волос) не нарушаем стереотипный образ большой итальянской семьи из Нью-Джерси. В любой конкретный момент каждый участвует минимум в трех громких диалогах, два из которых являются спорами. Политика, личная жизнь — ничего святого для нас нет. Кого угодно можно перебить, передразнить или подколоть.

Но снизу, где я сидел, вместо споров был слышен постоянный смех. Отличный способ напомнить мне, почему День благодарения — мой любимый праздник. Дело не в том, что ты можешь получить, а в том, чтобы оценить то, что уже имеешь. Ужин вместе с семьей. Это несложно, даже теперь. Это мой дом, мой город, моя семья.

Честно.

* * *

Если бы только День благодарения мог закончиться тыквенным пирогом с мороженым и просмотром футбольного матча вместе с дядями. Это стало бы прекрасным концом после нервного начала. Но проблема Дня благодарения в том, что он приходится на четверг.

К вечеру субботы праздники стали серьезным испытанием.

Если бы не приехали братья, утром в пятницу я вернулся бы в город, который достаточно велик, чтобы в нем спрятаться. Выпил бы в баре, где бармен не знает, что я должен быть в Гаррисберге.

Ирония заключалась в том, что, не будь я, по всеобщему мнению, в Гаррисберге, я бы совершенно не хотел обратно в Нью-Йорк. Мы с братьями пошли бы гулять в город, который гудел обсуждениями моей новой интересной жизни, а не сидел бы вместе с родителями перед телевизором и не ложился бы спать так рано. Я уже стал забывать, как выглядит мир в десять часов вечера.

А вечер субботы… я не мог рассчитывать даже на телевизор с предками. Это же вечер пиццы.

«Пицца Луиджи» — одна из немногих вещей, которые мы любим всей семьей. В Нью-Йорке есть хорошая пицца, но она не от «Луиджи». У них нет кирпичной печи. Они не жгут уголь и дерево и не используют моцареллу из буйволиного молока. Это обычная пицца из пиццерии. Просто идеальная.

Пока я терзал себя просмотром кулинарного шоу — там красивая девушка, с которой я никогда не встречусь, готовила еду, которую я никогда не съем, — Марк, Джефф, Лиза, Элиша и мама с папой сидели за столом, и на него подавали многочисленные пироги.

Я представил тонкий, но крепкий кусок — такой никогда не прогибается под собственным весом. Низ у него хрустящий, но не подгоревший, и на ощупь он похож на ткань, на которой лежало сырое тесто из муки крупного помола. Сверху кусок мягкий, он впитал вкус накрошенной моцареллы — намек на соль и немного масла, но никакого жира — и, конечно же, великолепный соус. Ярко-красный, сладковатый, с попадающимися время от времени кусочками помидоров. А когда кусаешь этот кусок — а с моей семьей лучше сделать это побыстрее — он ласкает нёбо и обещает, что ощущение «первого укуса» сохранится.

Она идеальна. Она связывает нас. Но, несмотря на всю нашу любовь к «Пицце Луиджи», ни один из моих родственников ни разу не сумел просмаковать ее. Наслаждаться одним куском — поставить в опасность следующий. Все, сидящие за столом, включая маму и моих невесток, претендуют на каждый. Замечу, что, прежде чем дать женам фамилию Чичирелли, мои братья убедились, что они Чичирелли по аппетиту[11]. Конечно, вам хочется и уголок, и самый большой кусок, и вот этот, со вздувшейся корочкой. Все кусочки разные, и каждый выбор становится «Выбором Софии» — если взять этот, ты уже никогда не получишь другой.

Поэтому, чтобы сохранить право первым выбирать следующий кусок (и третий, и четвертый, и…), мы все едим быстро. Очень быстро. Как элитное секретное подразделение. Мы набрасываемся на них стремительно, эффективно и тихо, а потом исчезаем, не оставляя и следа от своей цели. Как стая пираний — несколько минут безумия — и остаются только пустой поднос и неиспользованные тарелки.

И, не успев этого осознать, ты оказываешься в машине по пути домой, удивляясь, насколько медленно ели люди за соседним столом. Мы семья. «Луиджи» — наш второй дом.

Но я торчал под домашним арестом, доверив родственникам съесть свою порцию и принести мне отдельную пиццу «семейного» размера. Марк, конечно, обещал, но уверенности мне это не добавило.

— Привет, Дэйв, — в дверях появился Ральф с огромной коробкой в руках, — ты не поверишь, когда мы приехали, кому-то принесли пиццу. И они еще доедали ее, когда мы уходили!

Я не успел даже встать с дивана, а пицца уже оказалась на столе в кухне — окруженная людьми, которые даже не сняли куртки. Я попытался взять кусок, но легче было бы отнять труп газели у львиного прайда.

— И ты, мам? — спросил я, когда она схватила вожделенный уголок пирога.

— Ну… я вроде наелась. Но теперь…

Я метнул в Марка взгляд, говорящий «Я думал, это моя пицца». Он не заметил.

Мне достался кусок «на попробовать». Попробовать и понять, что этого категорически мало. Наверное, примерно так чувствует себя наркоман, получивший половину дозы.