Книга Когда сбываются мечты - Альенде Эстель

Зачем сейчас, приехав в Италию, снова обретя покой души, она снова взялась за таблетки? Ответ на этот вопрос был прост и банален. Она мечтала создать шедевр, картину, которая войдет в историю. Может быть, Габриэль Крамер, в сознании Селесты он всегда был самым строгим и честным критиком, удивится и похвалит ее. Несмотря ни на что, сквозь годы ее тянуло к этому мужчине. Постепенно в ее памяти стирались опасения и страх разоблачения, она помнила только упоение работой в то время, когда она писала копии для Крамера. Ее подпитывало и окрыляло его одобрение, она чутко относилась к его замечаниям и радовалась, когда он находил ее работы безупречными. Как-то, когда они ужинали в ее квартире в Риме, она рассказала ему, что у нее есть замысел собственной картины, написанной в ее оригинальном стиле. Эта идея не давала ей покоя, но работа на Габриэля не оставляла ей времени ни на что больше. Крамер выслушал ее, тяжело вздохнул, поцеловал ее в лоб и сказал:

– Это жизнь, детка! Сейчас ты не можешь себе позволить писать собственные полотна. Тебе надо зарабатывать на жизнь для вас двоих. Я знаю, что придет время, когда у тебя будут персональные выставки, может быть, ты станешь известной всему миру художницей. Мы оба знаем, что ты очень талантлива, просто сейчас не время для поисков себя. Пока мы с тобой бежим по дорожке с зелеными сигналами светофора, нам нельзя останавливаться или сворачивать, иначе легко упустить везение. Доверься мне, родная, у тебя будет блестящее будущее, но не сейчас, чуть позже. И я обязательно помогу тебе, я буду всегда рядом.

По его равнодушному тону Селеста догадалась, что его утомляет этот разговор. Она досадовала, что рассказала ему о своих мечтах. Не стоило посвящать его в свои планы, ему совсем нет до меня дела.

– Я не хотела наводить на тебя тоску, – сказала она, вставая и убирая тарелки.

– Да что ты, мне с тобой совсем не скучно, – Крамер улыбнулся. – Между прочим, есть одна вещь, которую я давно хочу сделать.

Он поставил недопитый бокал вина на журнальный столик и подошел к ней. Всем свои женским естеством она почувствовала, что он сейчас ее поцелует. Поскольку их связывали деловые отношения, Селеста не относилась к своему партнеру как к весьма привлекательному мужчине, но замечала, что Габриэль то и дело окидывал ее отнюдь недвусмысленным, полным любопытства и желания, взглядом. Она содрогнулась, когда Крамер взял бокал из ее рук и поставил рядом со своим. Его ладони быстро заскользили по ее рукам, и он нежно обнял ее за плечи. Поцелуй был и уговаривающим, и настойчивым. Она прильнула к нему и разжала губы, и его руки тотчас крепко обвили ее. Почувствовав его желание, она подняла руки, лаская его затылок и шею и отвечая на его поцелуи. Наконец, когда Габриэль поднял голову и взглянул на нее, она ощутила, что этот поцелуй будто сургучной печатью скрепил их судьбы, она будто стала его собственностью. Дрожа от неразберихи, творящейся в голове и в сердце, Селеста прижалась лбом к его плечу. Его теплые губы коснулись ее виска и неторопливо отправились дальше: он целовал ее лицо, шею, ухо. Она откинулась в его объятиях и посмотрела в темные глаза стоящего рядом мужчины. Он не выдержал ее взгляда.

– Наверное, я должен извиниться перед тобой, – хрипло проговорил Крамер.

– Почему?

– Да, я знаю, что ты уже не маленькая девочка, но я все равно чувствую ответственность за тебя.

– Перед кем? – рассмеялась Селеста.

– Прежде всего, перед самим собой и Господом Богом! Но, детка, я не могу больше сдерживать своих чувств к тебе, – он разомкнул руки и сделал глоток вина.

Она улыбнулась.

– Но если ты будешь продолжать так смотреть на меня, – хотя он улыбался, голос его звучал очень твердо и серьезно, – я не дам тебе закончить картину сегодня вечером.

Вспоминать о тех минутах, когда она поднималась в небеса в объятиях страстного и нетерпеливого любовника, каким был Крамер, Селеста не хотела. От этого начинало ныть сердце, все валилось из рук, и тоска разрасталась до размера вселенной. Она была так сильно привязана к нему, что порой разлука, на которую она решилась по собственной воле, становилась невыносимой. Она не знала, где он живет сейчас, и разделявшее их расстояние, представлялось ей длиной с экватор. Освободившись от связывавших ее с Крамером обязательств, Селеста была предоставлена сама себе, могла искать сюжеты, средства выражения, делать то, о чем так долго мечтала. И она пробовала быть самостоятельной, ни на минуту не забывая о своем ласковом и строгом критике. Она часто пыталась увидеть свою работу его глазами, и тут же находила изъяны и недочеты и впадала в уныние. Кто знает, может быть, будь он рядом, она смогла бы достичь большего?

В те минуты, когда вдохновение бродило где-то вдалеке от ее кистей и красок, ее рука тянулась к заветному пузырьку. Что может быть проще пары глотков воды и пары таблеток! Отупляющая апатия, дремота, расплывчатые образы – спутники творческого поиска. Куда они привели ее сейчас? Она приподнялась на локте и снова взглянула на начатую картину. Несколько человек в полумраке комнаты, она четко видит лица двоих из них: девушки с рыжими волосами и мужчины. Он выглядит постарше, чем девушка, у него глаза цвета меда акации, и он смотрит прямо на нее, на Селесту. Она поднялась, подошла к мольберту и провела рукой по его лицу. Ей почудилось, что она ощущает тепло его кожи, мягкость волос, бороды…

Она не заметила, как провалилась в короткий и глубокий наркотический сон, из объятий которого ее вырвал телефонный звонок. Спросонок нащупав мобильный, она хрипло сказала в трубку:

– Алло!

– Лайла, привет! Это Умберто из художественной школы.

– Привет, Умберто, – механическим голосом ответила Селеста.

– Ты не занята? Можешь говорить?

– О чем?

– Слушай, меня попросили позвонить тебе и предложить поработать на выставке Миро в Барселоне. Если тебе это интересно, то приходи на кафедру завтра в десять. Собирают всех желающих, будут подробно рассказывать о выставке, а потом пригласят на собеседование, если ты им подойдешь.

– Хорошо, я все поняла, буду в десять, – скороговоркой ответила Селеста и повесила трубку.

Голова болела, будто стремясь расколоться на части и выпустить мысли и заботы, неутомимо бегавшие по извилинам, наружу. «Какое собеседование? Какая Барселона? – думала девушка. – Я не в силах оторваться от дивана!» Она повернулась на бок, с головой накрылась пледом, но сон уже не возвращался. Наоборот, сознание прояснилось, будто кто-то помыл грязное окно, через которое она смотрела на мир. Ей предлагают работу на выставке, ей предлагают поехать в Барселону, она не может упустить этот шанс. «Срочно вставать, в душ и на улицу!» – Селеста почувствовала, что ей как никогда сейчас нужен свежий воздух.

Наскоро одевшись, она вышла из дома. Рим всегда был для нее родным. Она шла и любовалась мельканием красок, удивлялась необычным оттенкам праздника, отдавалась этому беспечному веселью и шуму. Очень скоро она оказалась в центре города, недалеко от Колизея, где все ходят, задрав голову вверх, рассматривая величественное сооружение, и не замечая ничего больше. Вдруг кто-то потянул ее за рукав: