Книга Падшие - Лорен Кейт

Она последовала за мальчиком к центру кладбища, к богато украшенным могилам и мавзолеям. Надгробия, казалось, наблюдали за ними со склонов, словно Люс с Кэмом были актерами, выступающими в амфитеатре. Полуденное солнце сияло оранжевым сквозь листву кладбищенского дуба, и девочке пришлось заслониться от света. День выдался самым жарким за неделю.

— Теперь об этом парне, — продолжил Кэм, указывая на огромную могилу, обрамленную коринфскими колоннами. — До конца уклонялся от призыва. Задохнулся, когда в подвале рухнула балка. Что доказывает: не стоит прятаться от облавы конфедератов.

— Вот как? — спросила Люс. — Напомни-ка, с чего ты так хорошо разбираешься в этом?

Даже когда она поддразнивала Кэма, девочку не оставляло ощущение странной избранности из-за того, что она рядом с ним. Он не прекращал поглядывать на нее, убеждаясь, что она улыбается.

— Шестое чувство, — широко осклабился он. — Если желаешь, найдутся седьмое, восьмое и девятое.

— Впечатляюще, — улыбнулась она. — Пожалуй, пока что я довольствуюсь чувством вкуса. Умираю от голода.

— К твоим услугам.

Кэм вытащил из сумки одеяло и расстелил в тени могучего дуба. Открыл термос, и Люс почуяла запах крепкого кофе. Обычно она не пила черный кофе, но на ее глазах Кэм наполнил стаканчик льдом, плеснул туда кофе и долил молока.

— Я забыл прихватить сахар, — заметил он.

— Я не кладу сахара.

Она отпила немного ледяного латте — первый за всю неделю изумительный глоток кофеина, запрещенного в школе Меча и Креста.

— Повезло, — заметил Кэм, продолжая доставать из сумки продукты.

Глаза Люс все больше округлялись, пока она наблюдала за тем, как он раскладывает еду: темный хлеб, небольшой круг слезящегося сыра, глиняную плошку с оливками, мисочку фаршированных яиц и два ярко-зеленых яблока. Казалось невозможным, как Кэм запихнул все это в сумку — и собирался съесть сам.

— Где ты это достал? — спросила Люси, притворившись, что полностью сосредоточена на отрывании горбушки хлеба, добавила: — И с кем ты собирался устроить пикник, пока я не подвернулась под руку?

— Пока ты не подвернулась под руку? — Кэм рассмеялся. — Я едва могу вспомнить свою унылую жизнь до тебя.

Люс одарила его язвительным взглядом, показывая, что сочла этот ответ крайне низкопробным… и только самую малость лестным. Она оперлась локтями на одеяло и вытянула скрещенные в щиколотках ноги. Кэм сидел по-турецки к ней лицом. Когда он потянулся через нее за ножом для сыра, его ладонь скользнула и оперлась на ее коленку. Мальчик взглянул на нее, словно спрашивая: «Это ничего?»

Когда она не отпрянула, он взял у нее из рук буханку и воспользовался ее бедром, словно столешницей, пока раскладывал по хлебу треугольники сыра. Ей нравилось ощущение его веса на своей ноге, а в такую жару это о многом говорило.

— Я начну с вопроса попроще, — заговорил он, в конце концов, усевшись обратно. — Пару дней в неделю я помогаю на кухне. Такова часть соглашения, касающегося моего возвращения в Меч и Крест. Предполагается, что я должен это отрабатывать.

Он закатил глаза.

— Я не против. Думаю, дело в том, что мне нравится жара. Если не считать ожогов от масла.

Кэм поднял руки, предъявив ей множество крохотных шрамов на внутренней стороне запястий.

— Производственный риск, — небрежно пояснил он. — Зато у меня есть доступ в кладовую.

Люс не смогла удержаться и провела по ним пальцами — по мельчайшим бледным рубцам на еще более бледной коже. Прежде чем она успела смутиться собственной развязности и отстраниться, Кэм перехватил и сжал ее руку.

Девочка уставилась на его пальцы, обхватившие ее ладонь. Она и не представляла прежде, как близки оттенки их кожи. В этих краях, среди загорелых южан, Люс всегда стеснялась своей бледности. Но кожа Кэма была такой поразительной, яркой, с почти металлическим блеском, а теперь она осознала, что, возможно, выглядит так же, как он. Ее плечи вздрогнули, а голова слегка закружилась.

— Замерзла? — тихо спросил он.

Встретившись с ним взглядом, она поняла: он знает, что ей не холодно.

Кэм придвинулся ближе и понизил голос до шепота.

— Теперь, полагаю, ты захочешь, чтобы я признался, что увидел из окна кухни, как ты идешь по двору, и собрал еды, надеясь уговорить тебя прогулять со мной уроки?

Сейчас она охотно уткнулась бы в чашку, выуживая оттуда лед, если бы тот не растаял уже на душной сентябрьской жаре.

— И ты заранее рассчитал весь этот романтический пикник, — заключила она. — На живописном кладбище?

Кэм тронул пальцем ее нижнюю губу.

— Эй. Это ты завела разговор о романтике.

Люс отпрянула. Он прав — она слишком самонадеянна… уже во второй раз за день. Ее щеки вспыхнули, когда она попыталась не думать о Дэниеле.

— Я шучу, — вздохнул он, покачав головой при виде ее пришибленного выражения. — Как будто это не очевидно.

Он поднял взгляд на стервятника, описывающего круги над огромным белым памятником в форме пушки.

— Знаю, тут далеко не рай, — заметил он, бросая Люс яблоко, — но просто представь, что мы в песне «Smiths»[5]. И, честно говоря, не то чтобы в школе было много приятных мест.

Это еще мягко сказано.

— Что до меня, — продолжил Кэм, облокачиваясь на одеяло, — то, по-моему, здесь довольно симпатично.

Люс с сомнением покосилась на него. Заодно она пожалела, что он отстранился, но застенчивость не позволила ей пододвинуться самой.

— Там, где я вырос… — он замешкался, — жизнь не слишком-то отличалась от тюремных порядков Меча и Креста. В итоге я официально невосприимчив к тому, что меня окружает.

— Не может быть, — покачала головой Люс. — Если бы я сейчас протянула тебе билет на самолет до Калифорнии, ты бы не пришел в восторг?

— Мм… скорее остался бы умеренно равнодушным, — сообщил Кэм, заталкивая в рот фаршированное яйцо.

— Я тебе не верю.

Люс пихнула его в бок.

— Тогда, наверное, у тебя было счастливое детство.

Девочка вгрызлась в плотную зеленую кожуру яблока и слизнула побежавший по пальцам сок. Она мысленно перелистала перечень всех хмурых взглядов родителей, визитов к врачам, смен школ, окутанных, словно саваном, черными тенями. Нет, она бы не назвала свое детство счастливым. Но если Кэм даже не ищет выход из Меча и Креста, не видит на горизонте ничего обнадеживающего, то, возможно, его детство было еще хуже.

У их ног раздался шорох, и Люс сжалась в комок, когда мимо проползла толстая зеленая с желтым змея. Девочка перекатилась на колени и уставилась на мерзкую тварь. Не просто змея, а змея в линьке. Полупрозрачная шкурка сходила с ее хвоста. Змеи встречались по всей Джорджии, но Люс никогда не видела сброшенной кожи.