Книга Растущий мозг. Как нейронаука и навыки майндсайт помогают преодолеть проблемы подросткового возраста - Дэниел Сигел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Четвертый тип привязанности может сформироваться в присутствии трех других моделей: надежной, неконтактной или амбивалентной. По разным причинам один из родителей (скажем, мать) пугает вас. Это может происходить оттого, что она кричит на вас, когда вы возвращаетесь из школы, или на вашего отца, другого ребенка, или… сама выглядит испуганной и вы ощущаете ее чувства внутри себя. Проблема испуга в отношениях с близким человеком, для которого у вас сформирована модель привязанности, состоит в том, что при этом вступают в действие два разных мозговых контура, несовместимые друг с другом. Один – древний ствол мозга, контролирующий реакции, связанные с выживанием, – заставляет вас бежать или застывать на месте в случае угрозы. Но второй – лимбическая система привязанности – мотивирует вас в случае угрозы обращаться за защитой к близкому человеку. Но нельзя одновременно искать близости и убегать!
После разлуки дети с дезорганизованной моделью привязанности одновременно пытаются сблизиться с одним из родителей и отдалиться от него. Поэтому, когда источником угрозы является фигура привязанности, в сознании возникает конфликт. Такая дезорганизованная привязанность делает нас уязвимыми. В условиях постоянного стресса трудно справиться с чувствами, иметь нормальные отношения с людьми и даже ясно мыслить. Более того, дезорганизованная модель привязанности повышает вероятность фрагментации осознанного восприятия, которая называется «диссоциацией». Дезорганизованная модель привязанности и сопровождающая ее диссоциация, встречающаяся у 5–15 % людей, не подвергавшихся насилию в детстве, и примерно у 80 % детей из трудных семей с повышенным риском психических травм. При диссоциации мы утрачиваем связь с разными аспектами восприятия и с трудом отделяем чувства от воспоминаний и мысли от действий. Мы чувствуем себя оторванными от мира и распавшимися на части – личность фрагментируется.
Если надежная привязанность недоступна, мы находим разные способы адаптации, включая отчуждение, амбивалентность и дезорганизацию. Однако иногда наша привязанность не просто надежна или ненадежна. На одном краю спектра восприятия находится полное отсутствие привязанности, когда в течение продолжительного времени мы никого не можем назвать близким. В таком случае может возникнуть болезненное состояние «реактивной привязанности». У нас возникают трудности с чувствами и отношениями, и мы устанавливаем краткосрочные связи с большим количеством людей в детстве, в школе и в зрелом возрасте.
Реактивную привязанность можно считать лучшим, что может сделать ребенок в отсутствие надежной модели привязанности. Такая реакция отличается от разных видов ненадежной привязанности, рассмотренных выше. Если вы знаете людей, которые испытывали отсутствие привязанности, или сами испытывали это, обратитесь к профессиональной литературе по этому вопросу, которая может послужить основой для здорового развития.
Колледж, в который поступил Стивен, находился примерно в 5 часах езды от его дома в Лос-Анджелесе, чтобы чаще бывать дома: когда он учился в выпускном классе, его мать, Гейл, заболела раком. Так что Стивен решил оставаться поблизости, но не слишком близко. Мать полностью поддержала его намерение не поступать в Калифорнийский университет в Лос-Анжелесе, расположенный лишь в нескольких милях от его семейного дома.
Мать Гейл умерла, когда ей было 15. Окончив школу, Гейл поступила в колледж рядом с домом, чтобы помогать отцу, бывшему алкоголику, растить своих младших сестер. Она хорошо помнила, как отец оскорблял и бил ее маму. Осознание своей неспособности защитить двух младших сестер заставляло Гейл чувствовать себя беспомощной. Тогда она не знала, что наблюдение за насилием является разновидностью насилия и причиняет психическую травму. Нетрудно понять, что детский ужас Гейл сформировал дезорганизованную модель привязанности к отцу.
Гейл обратилась ко мне на завершающем этапе переходного возраста – когда ей было чуть за 20. Мы работали над ее историей ненадежных привязанностей, включая дезорганизованную модель привязанности и сопровождающую тенденцию к фрагментированным и диссоциативным состояниям. Эти нарушения обычно непрерывных процессов происходили, когда она была расстроена и чувствовала, что «не может сложить все вместе». Она часто срывалась во время общения с бойфрендом и своим отцом, кричала на них и чрезмерно остро реагировала на мелочи. В других случаях она испытывала ступор и не могла вспомнить недавнее прошлое или сосредоточиться на чем-либо. К примеру, после смерти матери она иногда не могла вспомнить ее; утрата была ошеломительной, а отношения с отцом по-прежнему пугали ее.
Мы пришли к выводу, что она испытывала амбивалентную модель привязанности к матери, которая часто впадала в депрессию и не была уверена в своей способности быть хорошей женой и матерью. Ее мать была доброй и заботливой, но Гейл называла их отношения «нежной неразберихой». Ей было трудно разобраться в чувствах к матери из-за горя после ее кончины. Размышления об этой важной утрате в конце концов помогли ей освободиться от горя и разобраться в их сложных отношениях.
Во время терапии эмоциональная и личная жизнь Гейл стала налаживаться. Поскольку она имела амбивалентную модель привязанности к своему главному опекуну, т. е. матери, ей понадобилось избавиться от путаницы в мыслях и чувствах и довериться внутреннему компасу в отношениях с людьми. Это продвижение от ненадежной модели привязанности к надежности означало, что она училась контролировать и уравновешивать эмоции. Наши модели привязанности содержат важные схемы, с помощью которых мы научились общению с людьми и с собой. Когда наша жизнь приобретает внутренний смысл, мы можем постепенно двигаться от ненадежных моделей к надежным.
Незадолго до 30 Гейл вышла замуж по любви, но в отношениях с мужем возникали некоторые проблемы, унаследованные от дезорганизованной модели привязанности. Когда они начинали спорить, Гейл пугалась и замыкалась в себе. Ее замешательство и внутренний хаос были аспектами ненадежных моделей привязанности. Частично это было обусловлено амбивалентными отношениями с матерью и горечью от ее утраты, а возможно, и страхом потерять мужа. Но условия, в которых возникала эта реакция, и ее страх перед возможными последствиями были связаны с дезорганизованной моделью привязанности к ее отцу. К счастью, случаи «диссоциации» происходили довольно редко и лишь в отношениях с мужем. Иногда Гейл просто отдалялась от него, не обращая внимания на свою потребность в близости с ним. Такое поведение имело сходство с неконтактной моделью привязанности и явно составляло часть ее взаимоотношений с отцом. Отчуждение не возникало в ее отношениях с друзьями и коллегами. Ее ненадежные модели привязанности – неконтактная и дезорганизованная – активировались только в отношениях с мужем. Независимо от того, какая модель вступала в действие, это мешало ей иметь целостные отношения с партнером, построенные на взаимном уважении и сопереживании, которые делают жизнь более устойчивой и полноценной.
