Книга СМЕРШ против бандеровцев. Война после войны - Анатолий Терещенко

Когда немцам стало совсем плохо, в октябре 1944 года в Берлине они создают разведывательно-диверсионную школу – Школу вильного козатцтва. Как я уже упоминал, школу возглавлял представитель «Украинского вызвольного вийська» (УВВ) П. Терещенко.

* * *

Учебный лагерь в местечке Вутзетц (Германия). Он был организован министерством Розенберга и условно именовался «Рабочая команда-650». Возглавлял лагерь нацист Мольц. Одновременно обучалось до 500 человек украинцев и белорусов.

Свободный лагерь «Фрайлагер» в местечке Вустрау (Германия). В нем печатался антисоветский журнал «Наши дни». Этот лагерь являлся сборным пунктом для пропагандистов из других лагерей. Он имел 4 блока по национальностям: русский, украинский, белорусский и кавказский. Пропагандисты носили гражданскую одежду. Им выдавались паспорта рейха с отметкой «Вне подданства». Руководил лагерем сотрудник Восточного министерства Френцель.

Школа пропагандистов в Иббенбюрене была организована абвером в конце 1941 года. Она имела условное наименование «Зондерлагерь 1750» и готовила агентов-контрразведчиков и пропагандистов для работы в лагерях военнопленных.

Школа пропагандистов абвера в Мюнстере условно именовалась «Арбайтскоммандо-900», или «Особый украинский лагерь». Руководил школой абверовский капитан Трасс. Офицерский состав в основном состоял из украинских националистов, зарекомендовавших себя перед руководством.

Контрразведывательная школа была организована в местечке Гультовы в конце 1943 года и находилась в подчинении АСТ «Познань». Руководил школой лейтенант фон Бер. И эта школа в своей основе была укомплектована коллаборационистами из западных областей Украины.

Украинские кадры немецких спецслужб впоследствии осели в рядах УПА.

Перед началом войны руководители ОУН Мельник и Бандера договорились с немецким военным командованием о сотрудничестве между вермахтом и походными группами ОУН (ПГ ОУН), идея создания которых принадлежала краковскому филиалу ОУН.

Эти новые формирования представляли собой передовые военно-политические отряды националистов, задачей которых было следовать в передовых порядках немецких войск…

Документы той поры свидетельствуют, что передовые украинские группы вели разведку местности, организовывали украинскую милицию, отряды которой вооружались трофейным оружием и направлялись немцами вперед на ведение разведки, преследование и истребление отступающих советских подразделений.

* * *

27 июня 1941 года в Ровно принял присягу сформированный курень (батальон) Украинского Войска имени Холодного Яра.

В Киеве из местных добровольцев были сформированы полицейские батальоны (ПБ) за № № 101–111, 113–126, 129–131, 134–140, 143–146, 157–169. Общая численность этих батальонов составляла более 35 тыс. человек. В 1943 году, когда немцам пришлось оплакивать свою 6-ю армию, разгромленную под Сталинградом, а полицаи недосчитались многих своих коллег в боях с народными мстителями, ряды ПБ существенно поредели. Часть полицейских батальонов была включена немцами в состав полицейских стрелковых полков – с 31-го по 38-й – трехбатальонного состава, которые выполняли карательные операции на Украине и в Белоруссии и даже использовались на передовой.

Вот уж истина – чужое пушечное мясо не так жалко, как свое. Другая часть личного состава просто дезертировала – тепло своих жен, уют хат или квартир были более притягательными факторами, чем суконная униформа полицейского.

Мне хочется привести здесь один из примеров варварства оуновских вояк 118-го ПБ, задействованных в карательной операции на территории Белоруссии, в ходе которой была сожжена небольшая белорусская деревня Хатынь вместе со всеми жителями. В Мемориальном музее Хатыни, где автор побывал в середине 80-х годов, он живо представил ту кровавую оргию, ставшую национальной исторической трагедией.

Колокольный звон Хатыни. Печальный, тревожный, призывный… Звучал он над притихшей долиной, над лесами и перелесками и уносился в бекрайнюю синь неба. Теперь здесь не запоет поутру в росных травах коса, не заскрипит под тяжестью ведра со студеной водой ворот колодца, не скрипнет калитка, не выйдет никто навстречу, не разбудит нарождающийся день петух…

Гудят-звенят колокола горькой памяти над пепелищем двадцати шести дворов во мне до сих пор. От увиденного делается не по себе. Не верится, что такую жестокость могли сотворить мыслящие существа.

Длительное время советские люди были уверены, что все хатынские зверства творили только немцы. Но захваченные архивы бандеровцев показали, что именно 118-й полицейский батальон СС, укомплектованный в основном выходцами с Западной Украины, принимал активное участие в этой бойне.

Начальником штаба данного подразделения являлся обер-палач 27-летний бывший офицер РККА Васюра, приговоренный впоследствии в Минске в 1986 году к ВМН – расстрелу.

Дело в том, что в тот страшный день 11 марта 1943 года партизаны-подростки устроили засаду, и в нее попал небольшой отряд немцев. И надо же было такому случиться, что чья-то партизанская пуля уложила «шефа роты» батальона, любимца фюрера, участника Олимпийских игр в Берлине 1936 года, чемпиона этой Олимпиады в толкании ядра гауптмана Ханса Вельке. Каратели были в ярости и в отместку устроили кровавую Хатынь.

Совместно с немцами украинские полицаи уничтожили тогда в огне и расстреляли 149 человек, из них 76 детей.

На судебном процессе в 1986 году бывшие полицейские свидетельствовали: «Когда каратели окружили деревню, через переводчика штаба батальона Луковича в цепи полицаев пришло распоряжение выводить людей из домов и конвоировать их на окраину села к сараю.

Полицаи и эсэсовцы затолкали в сарай всех найденных ими жителей и обложили постройку соломой. Перед запертыми воротами установили станковый пулемет, за которым лежал полицейский Катрюк. Крышу сарая и солому подожгли Лукович и какой-то немец. Пламя быстро побежало по соломе, и сарай заполыхал.

Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, и узники стали выбегать из сарая. В это время прозвучала команда «Огонь!», и каратели начали стрелять по несчастным».

Некоторым жителям удалось достичь окраины деревни, но здесь их также ждали пулеметчики-полицейские. За одним из пулеметов лежал Тимофей Топчий.

Вот его показания:

«Когда мы вышли к Хатыни, то увидели, что из деревни убегают какие-то люди. Нашему пулеметному расчету дали команду стрелять по убегающим. Первый номер расчета Щербань открыл огонь, но прицел был поставлен неправильно, и пули не настигали беглецов. Мелешко оттолкнул его в сторону и сам лег за пулемет. Убил ли он кого, не знаю, мы не проверяли.

Все дома в деревне, прежде чем сжечь, разграбили: забрали более-менее ценные вещи, продукты и скот. Тащили все подряд – и мы, и немцы».

Другой бывший полицейский Иван Петричук вторит своему однополчанину:

«Мой пост был в метрах пятидесяти от сарая, который охраняли наш взвод и немцы с автоматами. Я хорошо видел, как из огня выбежал мальчик лет шести, одежда на нем пылала. Он сделал всего несколько шагов и упал, сраженный пулей. Стрелял в него кто-то из офицеров, которые большой группой стояли в той стороне…