Книга Дебютантка - Кэтлин Тессаро

– Хочешь, прямо завтра утром позвоню Теодору? – предложила тетя.

– Было бы здорово.

– Не забудь сумку. Кстати, что там у тебя?

– Да ничего особенного. Так, разные мелочи, всего понемногу. Послушай, ты прости меня за то, что я тут чуть пожар не устроила, – сказала Кейт и поцеловала Рейчел в щеку. – Ладно, пойду разберу вещи.

Шагая с сумкой к себе наверх, она чувствовала, что с души у нее словно бы камень свалился. Все кончено. Письмо уничтожено. Но почему он послал его с другим человеком, тем более на другой конец света? Не проще ли было отправить по почте?

Кейт остановилась, крепко вцепившись пальцами в перила.

А ведь это может означать, что он и сам сейчас в Лондоне.

Тогда действительно нет нужды посылать письмо по почте. А сам он ни за что не пришел бы сюда. Рисковать не в его характере, он никогда ничего не делает, если заранее не уверен в результате.

Этот человек всегда выжидает благоприятного момента.

Так, спрашивается, о какой любви при таком раскладе может идти речь?

Нет, любовью здесь и не пахнет. Тут вопрос собственности, обладания, власти.

* * *

Рейчел высыпала в кипящий бульон остатки яичной лапши. Открыла крышку мусорного ведра, чтобы выбросить коробку, и тут ей бросилось в глаза нечто странное. Из бесформенной массы сырой, полусгоревшей бумаги и мокрого пепла торчало что-то черное и блестящее, скрученное и покоробленное, словно уродливая лапа какого-то фантастического животного. Не в силах побороть любопытство, она осторожно достала непонятный предмет из ведра.

– Господи боже мой!

Рейчел держала в руке оплавленные остатки черной пластиковой карты «Американ экспресс». Так называемой именной безлимитной карты, на которой баланс может исчисляться не тысячами, а миллионами долларов. За долгие годы, что Рейчел занималась антикварным бизнесом, она видела такие только пару раз: клиенты расплачивались ими за покупки, оплатить которые обычной картой было просто невозможно. В самом низу на изуродованном огнем пластике можно было разобрать тисненное золотыми буквами имя владельца: «мисс К. Альбион». Она перевернула карту. С другой стороны виднелась поблекшая подпись самой Кэти.

Рейчел дрожащими руками развернула промокшую бумажку, в которую карта некогда была завернута.

Это было вовсе не любовное письмо, как она ожидала. Посередине было всего несколько слов:

Оплачено сполна. А. Монроу.

Сент-Джеймс-сквер, 5

Лондон

14 июля 1932 года

О, моя дорогая!

Пишу тебе ранним утром, рука дрожит. На маскараде у Эсме на меня неожиданно набросилась Элеонора Огилви-Смит! Приперла меня к стене в гардеробной, и я сперва было подумала, что она просто оступилась, но потом вдруг вижу: губы ее совсем близко и сейчас она меня поцелует! Какой ужас! А когда я заявила, что целоваться с ней ни за что не стану, она расплакалась, умоляя ничего не говорить ее матери. Клянусь, Элеонора была пьяна! Она вцепилась мне в руку, как портовый грузчик, чуть не сломала, и призналась, что влюблена в меня вот уже несколько лет. Я была буквально в шоке. Окажись на ее месте Бренда или Лиз, я бы не очень удивилась, но Элеонора! И как я раньше не догадалась: ведь она вырядилась в костюм Ромео. Элеонора такая большая и мощная, что я ее немного боюсь. О господи, что же мне делать? Было бы гораздо лучше, если бы она по-прежнему презирала меня.

Ирэн, мне нужен твой совет. Прошу тебя, напиши мне сразу, как только сможешь!

До смерти напуганная, дрожащая от страха, боящаяся выйти из дома, чтобы не подвергнуться нападению,

Д.

* * *

Огромный вестибюль Музея Виктории и Альберта представлял собой симбиоз классической мраморной архитектуры и современного интерьера. Над стойкой, где размещалось справочное, нависали витые, волнообразные канделябры работы знаменитого американского художника-стеклодува Дейла Чихули: лазурное и изумрудное стекло извивалось длинными змееобразными щупальцами, как голова безликой медузы.

Стуча каблучками по мрамору, сопровождаемая отчетливым эхом, Кейт подошла к проходной и открыла сумочку.

Охранник вынул старую обувную коробку, с подозрением осмотрел ее и открыл крышку.

– У меня назначена встреча в отделе моды, – сообщила Кейт, возвращая крышку на место.

Он направил посетительницу к дежурному администратору. Тот попросил ее подождать и позвонил заместителю Теодора. Неспешно прогуливаясь по огромному холлу, Кейт наблюдала, как люди поодиночке и группами заходят в музей и выходят обратно, и чувствовала, что нервы ее натянуты, как струны. Ну, казалось бы, чего ей бояться? А вдруг этот человек – как его, Теодор, – отберет у нее туфельки? В душе Кейт шевельнулось ревнивое собственническое чувство. Ей очень хотелось получить ответы на все вопросы, но тайной своей она не желала делиться ни с кем. А вдруг каким-нибудь образом раскроется, что она украла коробку со всем ее содержимым?

Кейт продолжала медленно вышагивать по вестибюлю, стараясь не наступать на края квадратов мраморного пола и прижимая сумку к груди. Она просто задаст несколько вопросов и сразу уйдет. Вот и все.

– Госпожа Альбион?

Она подняла голову.

Перед ней стояла красивая темноволосая девушка в черных колготках, балетках и в платье, которое, казалось, было сделано из коричневой оберточной бумаги и упаковочной ленты. Красной тушью на нем было выведено слово «ПЛАТЬЕ». Кейт изумленно разглядывала незнакомку.

Девушка тоже смотрела на нее и улыбалась.

– Меня зовут Сэм, – сказала она. – Я ассистентка мистера Уайта. Его кабинет внизу. Пойдемте, я вас провожу.

– Да-да. Конечно, – спохватилась Кейт.

Сэм повернулась и уверенно зашагала вперед. Кейт, стараясь не отставать, поспешила за ней через лабиринт залов и галерей в отдел моды. В неярко освещенных помещениях музея, где в высоких стеклянных витринах возвышались манекены, демонстрирующие, как менялись на протяжении столетий самые изысканные образцы одежды, стояла благоговейная тишина. Она нарушалась лишь шуршанием и похрустыванием совершенно немыслимого наряда, в который была облачена ассистентка Теодора. Проходящие мимо люди оборачивались на них и провожали долгими взглядами, но Сэм, казалось, это нисколько не трогало. Наконец они подошли к сделанной из красного дерева толстой двери с кодовым замком. Сэм сунула в щель электронный пропуск, и дверь открылась. Девушки спустились в самые недра здания и двинулись через извилистый лабиринт подсобных помещений, мастерских и кабинетов, располагающихся в цокольном этаже музея.

Над головой мигали и жужжали лампы дневного света, в воздухе стоял запах клея и всевозможных красителей, смешанный с успокаивающим ароматом крепкого кофе. В мастерской, где реставрировали гобелены, играло радио. Когда они проходили мимо комнаты, предназначенной для шляп и аксессуаров, оттуда вдруг раздался чей-то хриплый смех. В крохотном соседнем помещении горячо спорили о том, можно ли склеить кожу или лучше использовать заклепки. Но чем дальше они шли, тем тише становилось. Теперь повсюду, ровными рядами, чуть не до самого потолка, висела одежда. Коридор был уставлен штабелями каких-то коробок, а стены чуть ли не сплошь оклеены старыми афишами и плакатами. Под потолком повсюду виднелись перекладины, с которых свисали пальто и шинели Викторианской эпохи, платьица от знаменитой Мэри Куант, придумавшей мини-юбки, и вечерние платья от Армани. Повсюду стояли, лежали, валялись отдельные части манекенов, из черных мешков для мусора торчали руки, со шкафов таращились в пространство головы. «Сколько же здесь подлинных, редчайших сокровищ, обломков жизни людей, которых давно уже нет на свете, спасенных от небытия раритетов, тщательно изученных и любовно восстановленных», – невольно подумала Кейт.