Книга Беглец - Екатерина Стадникова

Молча перекинув тщедушного без брони гизрийца через хребет кобылы, Навен выкрикнул что-то, хлопнул клячу по крупу и украдкой добавил ко всему кусачую руну.

Ровно пять ударов сердца. Так медленно, точно сквозь сон. Всадник с ценным грузом пропал за деревьями. Адский грохот оглушил, обжег спину и бросил лицом в снег. Чернота.

Навен чувствовал, как тело катится по земле. Как камни падают с неба. Мелкие, крупные. Все кончилось. Настала тишина. Внезапно в нее ворвалось прерывистое дыхание. Запах мертвечины, ближе, отчетливее!

Готфри не лгал. Монстр двигался по-звериному тихо. И если это последний бой, Навен понял, что проиграл. Он с трудом поднялся. Еще не идеальную луну за его спиной больше не загораживала башня. Ближайшие кусты и деревья пылали.

Враг не таился. Из неверного розоватого марева проступали черты. Уже вовсе не человеческие. Покрытые шерстью когтистые руки до самой земли, горбатая спина, налитые кровью мерцающие глаза. Широкий рот, полный загнутых внутрь мелких зубов.

Монстр издал утробный рык и бросился вперед. На четвереньках, как животное, он скакал с чудовищной скоростью. Снег взвился в воздух. Навен увернулся, но тварь точно стала ловчее и быстрее с их последней встречи. Когти вошли глубже, разорвали дублет и оставили раны на боку. Навен пошатнулся. Завалился ничком, как полено.

И убить монстра, и не убить – все едино. Смерть. Проклятый, он будет тысячу раз опаснее. «Не станет меня, вернется Орсо, и вместе с Миртой спасет всех», – Навен закрыл глаза.

Он лежал в темноте на снегу, словно бы в нигде, когда свирепый рык многих глоток накатил приливной волной. Който стаей гнали монстра в лес. Подальше от намеченной жертвы.

Навен поднялся на колени, помогая себе руками.

– Его нельзя убивать! – превозмогая боль, крикнул он. – Это проклятие! Не выпускайте… его!

Кошка призраком выступила на свет. Ее белоснежный мех искрился, как иней в лунном свете. Такой старой самки който Навен не встречал никогда. На ее изогнутых витых рогах красовались насечки множества битв. В половину лошади высотой, кошка казалась широкой, как медведица.

Она медленно моргнула золотыми глазами. Последние силы оставили. Снова снег и чернота.

Псы и вороны

«В иных благородных рыцарях черноты больше, чем в последнем некроманте, выкапывающем свежий труп ради очередной порции спинного мозга».

Из дневников Антона Фрише, коронера провинции Гизрия.

…Навен немедленно попытался встать. От боли и тошноты комната поплыла перед глазами.

– Я бы воздержался, – поцокал языком коронер. – В наши прежние встречи в голову не пришло представиться. Антон Жак Готфруа Мишель Фрише. Антона достаточно.

– Она жива? Они живы все? – предательски слабым голосом спросил Навен.

– Твои друзья отличные люди. Рвались сюда последние два дня. Взрывом их почти не тронуло. Леди Лавиния сказала, что вы… спасли не того. Не представляю, что это может значить.

Навен скосил глаза и увидел глубокие борозды на боковине кровати.

– Как я тут оказался?

– Корладец вернулся за тобой в лес. От моей помощи отказываться не стали, хоть доверять мне и не торопятся. Все же я неплох. В своей области. Рано тебе покидать царство живых. У нас еще есть неоконченное дело. И вот мы общими, так сказать, силами вас подлатали, коллега.

– Новые убийства?

– Нет. Ничего. Нашли мертвого който на просеке.

– Който?

– Старый самец. Трактирщик страху натерпелся. Можно подумать, който нарочно людей поделили между собой и вахту несут. Их везде видели. Старый кот долго отбивался, а жена трактирщика ему помогала. Швыряла из окна все, что под руку попадет. Говорят, они его как человека хоронить будут. Кота.

Коронер подчеркнуто не обращал внимания на настороженность Навена. Он звякал колбами, методично что-то помешивал в булькающем котелке, а когда пауза стала невыносимой, просто сказал:

– Хранить секреты мой особый талант. Просто ответь, кто тебя и как.

– Кто – я сам. Как – знал бы, исправил.

Темный жрец мужественно боролся с желанием продолжить расспросы. Странно, но крысомордый выглядел подчеркнуто благожелательно.

– Что с Готфри? – осторожно поинтересовался Навен, осматривая чистые бинты.

– Ну, кроме того, что он опозорил имя своего отца, ничего, – не оборачиваясь, бросил Антон. – Если бы я даже и хотел помочь ему, после рассказа юной Лавинии все мои доводы просто ничтожны.

– Он в тюрьме?

– Ммм… нет. Готфри сбежал. Корладец славный малый, но невооруженным глазом видно, что лопух. Как и его брат. Это, похоже, семейное. Однако скрыться сыну моего господина не удалось.

– Сбежал, но не скрылся? – Навен поднял брови.

– Он воспользовался руной и перенес себя в монастырь Илнара. Вероятно, думал, что там найдет защиту. А вместо этого превратил ситуацию из крайне неприятной в катастрофическую. Алые робы посадили его под замок и рассчитывают судить. Приговор для рыцаря его положения однозначен. Отлучение от церкви, лишение статуса, костер. Вот примерно в таком порядке.

– Но Сиятельство желает лично судить подлеца, покусившегося на благополучие его дочери?

– Именно. Теперь под стенами монастыря разбит полевой лагерь Синих Воронов. Все оставшиеся Красные Псы, кроме Леннарта, покинули форт и присоединились к защитникам монастыря. Архимаг Ватто, как ему и положено, пытается призвать всех сохранять благоразумие. Но с каждым днем его попытки выглядят все смешнее.

Навен хмурился. Раны не болели: чувствовалась заботливая рука тетушки Мирты. Темные полосы от символов на коже чесались.

– Готфри не должен умереть.

– Я удивлен, – коронер уставился на Навена с неподдельным изумлением.

– Он сказал, что знает, «как позвать» монстра. Его вообще можно позвать?

– Я подозревал. – Антон вытер руки, пододвинул себе стул и сел. – Тайну гизрийского двора хранило семеро жрецов не только потому, что упырица была сильна. А чтобы уберечь нас от соблазна воспользоваться властью над чудищем. Знания о нем делились на всех поровну. Я знаю только, как обеспечить переход проклятья. Остальные мои братья мертвы. Так что да. Готфри может обладать таким знанием. И спросить за нарушение клятвы не с кого. Думаешь, так можно заманить монстра в ловушку?

– Думаю, надо вытащить сына твоего господина из монастыря, да так, чтобы не сразу на шибеницу.

– А ты, я смотрю, любишь невыполнимые задачи.

– Скорее они меня.

Едва заметно скрипнув зубами, Навен поднялся на ноги. Покачавшись на носках, он попробовал наклониться вперед, чтобы коснуться ладонями пола. Колени задрожали, а бок отозвался тупой вяжущей болью.