Книга Побег на рывок. Кн. 2. Призраки Ойкумены - Генри Лайон Олди

– Если вы, дон Диего, в курсе, что я ношу протезы – вам известно о существовании Антона Пшедерецкого, скромного помещика с Сеченя. Оставим притворство, умоляю. Признайтесь, и перейдем к главному.

– Рапира, – прохрипел Диего.

– Что?

– У меня волшебная рапира.

– Да ну?

– Клянусь, это правда, – хрип перерос в смех. Сегодня у маэстро был день веселья. – Я и моя рапира – большие друзья. Мы дрались с вами, дон Фернан, и рапира шепнула мне о ваших протезах. Верите?

– Значит, рапира…

Белый призрак двинулся вокруг маэстро прогулочным шагом:

– У вас все та же рапира, дон Диего? Я имею в виду, та, какую вы носили в Эскалоне? Когда мы дрались, мне казалось, что я узнаю ее повадки. Если вы не желаете признаваться, откуда вы знаете о моих протезах… Может быть, тогда вы хотя бы ответите на вопрос о рапире?

– Не знаю, – честно ответил маэстро. – Надеюсь, что та же.

– Надеетесь?

– Да.

– Покажите!

Быстрей молнии, как если бы собирался атаковать без промедления, Диего обнажил клинок.

– Действительно, – пробормотал Пшедерецкий, и дон Фернан откликнулся эхом: – И впрямь она… Тогда какая же рапира лежит у меня дома?

– У вас дома?!

– Я прибыл в Бухту Прощания спустя час после вашего отлета. Компания воришек делила вещи, оставленные вами на берегу. Делиться они не захотели. Я старею, дон Диего: трое из семи сумели удрать. Ваш багаж я забрал с собой. В числе прочего – вашу драгоценную рапиру, точную копию той, которую вы сейчас держите в руке. Выходит, у вас две рапиры? Одна – здесь, на Китте, другая – на Террафиме?! Одна – простая, другая – волшебная?! Дьявол вас забери, Пераль! Вам не кажется, что ваша раздвоившаяся рапира – мерзкая пародия на меня самого?! Кто вы такой, Пераль? Кто?! Или, может быть, не Пераль? Подменыш?! Где вам сообщили про мои протезы?! Признавайтесь!

Он вот-вот кинется на меня, понял Диего. Никого в жизни маэстро не боялся так, как этого человека-монету, оборачивавшегося то орлом, то решкой. Драться с двумя противниками – обычное дело. Но драться с двумя противниками, делящими общее тело… В этом крылось что-то отвратительное, противоестественное. Чувствуя, что еще миг, и он совершит глупость, маэстро опустил взгляд – и увидел тень среди теней.

Тень рапиры ползла к белому призраку. Маэстро шевельнул рукой, отвел клинок назад, чиркнув острием по камням – нет, ничего не изменилось. Тень отказывалась реагировать на движения рапиры. Слабо подрагивая, эта странная тень, больше похожая на струйку дыма или рой мошкары, достигла цели – взобралась на туфлю, проникла под штанину, втянулась глубже. Шестым чувством Диего понял, что тесная спираль – по такой «Кримильдо» опускался на смотровую площадку – охватывает ногу дона Фернана: щиколотку, голень, колено… Другая спираль, слабо обжигая кожу укусами мошкары, навертелась на руку маэстро: запястье, предплечье, локоть. Диего потянул сильнее, и третья спираль обернула мозг.

Белое стало черным, а потом брызнула кровь.

– Фабрицио, – чужим голосом сказал маэстро. – Сейчас Фабрицио вам все покажет.

– Что?! – призрак отшатнулся.

– Сейчас, – повторил Диего, – Фабрицио вам все покажет. Эй, Фабрицио!

Контрапункт

Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Федерико (играет на гитаре):

В горних высях

звучат молитвы,

В адских безднах –

глухие стоны,

В женском сердце –

все арфы рая,

В женском сердце –

все муки ада,

Путь мужчины –

огни да битвы,

Цель мужчины –

уйти достойным,

Где, скажите,

найти ему покой?

Ах, где найти покой?

Кончита (пляшет, стучит кастаньетами):

А любовь

мелькает в небе,

Волну венчает

белым гребнем,

Летает и смеется,

и в руки не дается,

Не взять ее никак!

О Эскалона, красное вино!

Федерико (играет на гитаре):

В этой жизни –

сплошные танцы,

После смерти

сплошные танцы,

Жизнь со смертью

кружатся в танце,

Все танцуют,

господь и дьявол,

Сеньорита,

коснись устами,

Прежде чем я

с тобой расстанусь,

Раньше, чем нас

отправят на покой!

Ах, где найти покой?

Кончита (пляшет, стучит кастаньетами):

А любовь

мелькает в небе,

Волну венчает

белым гребнем,

Летает и смеется,

и в руки не дается,

Не взять ее никак!

О Эскалона, красное вино!

Федерико (играет на гитаре):

Белый рыцарь –

перо голубки,

Черный ангел –

смола геенны,

Пляшут тени,

безмолвен танец,

Черен контур,

бела известка.

Дым табачный

из старой трубки,

Голос бури

из буйной пены,

Нет покоя,

ни в чем покоя нет!

Ах, где найти покой?

Кончита (пляшет, стучит кастаньетами):

А любовь

мелькает в небе,

Волну венчает

белым гребнем,

Летает и смеется,

и в руки не дается,

Не взять ее никак!

О Эскалона, красное вино!

Глава пятая

Скелеты пляшут в шкафах

I

Колесницы судьбы

(давно, а местами – сейчас)

Мастерская полна грохота и лязга. Пахнет ружейным маслом, горячим металлом и гарью. Два первых запаха Фернану нравятся, третий – нет. Гарь исходит от железного короба в дальнем углу – генератора. Генератор дрожит, как в лихорадке. От него по полу змеятся толстые черные провода, питая электричеством монстра, ради которого Фернан, собственно, и пришел в мастерскую.

Грохот третий день несется со стороны хозяйственного двора, расположенного на задах усадьбы. Фернана снедает любопытство – немудрено для десятилетнего мальчишки. Спросить отца он не решается: маркиз де Кастельбро сочтет вопрос никчемным. Как правило, отец в ответ лишь хмурит брови. Фернан спрашивает камердинера. Камердинер зовет управляющего хозяйством, сеньора Батисту. Сеньор Батиста расцветает весенним лугом и в длинном монологе выражает свою радость от того, что юный граф интересуется плодами прогресса. Завершив монолог, управляющий вызывается провести юного графа в мастерскую и лично продемонстрировать «чудо инопланетной техники».