Книга Третий шимпанзе - Джаред М. Даймонд

У разных видов животных, связанных браком, значительно различается степень, в которой они допускают смешение репродуктивных стратегий. Похоже, что у мелких обезьян гиббонов случаев EMS зафиксировано не было, тогда как белые гуси совершают это регулярно. Человеческие общества также отличаются одно от другого, но, я полагаю, ни одно из них даже и не приближается к той верности, которая характерна для гиббонов. Для того, чтобы объяснить эти различия, социобиологи успешно пользуются аргументацией, принятой в теории игр. Жизнь при этом рассматривается как эволюционное соревнование, в котором победителями считаются те особи, что оставят после себя наибольшее число выживших потомков.

Правила конкурентной борьбы определяются природными условиями и особенностями репродуктивной биологии конкретного вида. Таким образом, задача состоит в том, чтобы разобраться, какая стратегия наиболее вероятно поможет одержать верх в конкурентной борьбе: суровое соблюдение верности, полная неразборчивость в связях или же смешанная стратегия. Но мне следует с самого начала пояснить одну деталь. Если в вопросах измены у животных такой социобиологический подход, несомненно, помогает разобраться, то его применимость к измене в человеческом обществе вызывает самые ожесточенные споры, и к этой теме я еще вернусь.

В первую очередь становится понятно, что наиболее успешная стратегия игры оказывается разной для самцов и самок одного вида. Это вызвано двумя основополагающими различиями репродуктивной биологии самцов и самок, а именно, разницей в минимальном усилии, необходимом для репродукции, и в степени риска оказаться обманутым и воспитывать чужих отпрысков. Давайте рассмотрим эти отличия, до боли знакомые человеку.

Для мужчины минимальным усилием, необходимым для того, чтобы оставить потомство, является половой акт, требующий лишь небольших затрат времени и энергии. Мужчина, который зачал ребенка с одной женщиной, биологически способен в тот же день зачать ребенка и с другой. Для женщин же минимальные усилия состоят в совокуплении, беременности, а также (как это было на протяжении большей части истории человечества) несколько лет грудного вскармливания, — все это требует огромных затрат времени и энергии. Таким образом, мужчина имеет возможность оставить после себя намного большее число потомков, чем женщина. Путешественник XIX века, который провел неделю при дворе многоженца, индийского властителя Низама Хайдерабадского, писал, что в течение восьми дней у четырех жен Низама родились дети, а на следующей неделе ожидались роды еще у девяти. Рекордсменом среди мужчин считается султан Марокко Мулай Исмаил Кровожадный, число детей которого составило 888, тогда как соответствующий рекорд среди женщин принадлежит матери всего лишь шестидесяти девяти детей (это была жительница России в XIX веке, у которой часто рождались тройни). У женщин редко бывает более двадцати детей, тогда как мужчины в полигинных обществах легко достигают таких результатов.

В результате этого биологического отличия мужчина имеет возможность выиграть от EMS или многоженства в намного большей степени, чем женщина, — если единственным критерием принимать число рожденных потомков. (Читательниц, которые уже в ярости готовятся бросить чтение, а также мужчин-читателей, собираются возрадоваться, я сейчас предостерегу — продолжайте читать, этим рассмотрение вопроса EMS вовсе не ограничивается.) Естественно, что статистические данные о внебрачных связях у человека получить очень сложно, зато в нашем распоряжении есть данные о полигамных обществах. В единственном полиандрическом обществе, по которому мне удалось найти данные, тибетском племени треба, у женщин, имеющих двух мужей, было в среднем меньше, а не больше, детей, чем у имеющих одного мужа. Напротив, для американских мужчин-мормонов в XIX веке многоженство было очень выгодно: у мужчин, имевших одну жену, среднее число детей составляло семь, тогда как у имеющих двух жен — шестнадцать, а трех — двадцать. У мормонов-многоженцев у одного мужчины в среднем было 2,4 жены и пятнадцать детей, тогда как у глав мормонской церкви жен было в среднем пять, а детей двадцать пять. Подобное можно наблюдать и у полигинного народа темне в Сьерра-Леоне, где среднее число детей у одного мужчины возрастало от 1,7 до 7 одновременно с возрастанием числа жен от одной до пяти.

Другая связанная с половой принадлежностью асимметрия, также имеющая определяющее влияние на наиболее успешную стратегию игры, проявляется в возможности быть уверенным в том, что действительно являешься родителем тех отпрысков, которых тебе приписывают. Животное-«рогоносец», обманутое супругой и воспитывающее в результате не свое потомство, проиграло, таким образом, эволюционную игру, поспособствовав при этом победе другого игрока, настоящего родителя. За исключением случаев, когда младенцев путают в родильном отделении, женщин нельзя обмануть относительно того, своего ли ребенка они воспитывают; они видят, как младенец появляется из их тела. Также нельзя обмануть самцов у тех видов, у которых происходит внешнее оплодотворение (то есть, оплодотворение яйцеклеток вне тела самки). Так, к примеру, самцы некоторых рыб, увидев, что самка отложила икру, немедленно после этого выделяют на икру сперму, и, схватив икру, начинают заботиться о потомстве, уверенные в своем отцовстве. А мужчины и самцы других видов, у которых оплодотворение внутреннее — оплодотворение яйцеклеток внутри тела самки, — легко могут быть обмануты относительно своего отцовства. Предполагаемый отец знает наверняка только то, что его сперма попала в мать, у которой затем появился детеныш. Только наблюдение за самкой в течение всего периода ее готовности к зачатию может полностью исключить возможность того, что сперма какого-либо другого самца также попала в самку, и именно той спермой было произведено оплодотворение.

Одна из крайностей в решении проблемы этой асимметрии наблюдалась прежде у южноиндийского народа найяр. У найяров женщины свободно заводили множество любовников, одновременно или одного за другим, и мужья, соответственно, совершенно не были уверены в своем отцовстве. Мужчины-найяры нашли в этой непростой ситуации следующий выход: они не жили вместе с женой и не заботились о детях, которые могли бы считаться их детьми, но вместо этого жили со своими сестрами и заботились о детях сестер. У этих детей, по крайней мере, была четверть общих с ними генов.

Помня об этих двух фактах половой асимметрии, мы можем теперь определить, какая стратегия игры окажется наилучшей, и когда выгоден EMS. Рассмотрим три плана игры, представленных в порядке возрастания сложности.

План игры № 1

Мужчине следует постоянно стремиться к EMS, поскольку терять ему почти нечего, а выиграть он может многое. Представьте себе условия жизни охотников и собирателей, преобладавшие в течение большей части человеческой эволюции и позволявшие женщине вырастить в течение своей жизни в лучшем случае четырех детей. С помощью одной связи на стороне ее муж, в остальное время верный ей, имел возможность увеличить репродуктивный результат своей жизни с четырех до пяти: всего несколько минут труда, а прирост составляет целых двадцать пять процентов. Не кроется ли где-то ошибка в этих поразительно наивных рассуждениях?

План игры № 2

Достаточно на минуту задуматься, и станет ясно, в чем состоит основной недостаток плана № 1; в нем учитывается только потенциальная прибыть, получаемая мужчиной от EMS, но игнорируются потенциальные убытки. Очевидно, что убытки включают в себя риск того, что о попытках EMS станет известно, и в этом случае возможно быть покалеченным или убитым мужем той женщины, которую хотелось бы получить в качестве партнерши; риск того, что собственная жена уйдет; риск того, что в то время, пока муж отправился куда-нибудь в поисках EMS, он окажется обманутым собственной женой; присутствует также риск, что собственные законные дети могут пострадать из-за того, что им не было уделено достаточного внимания. Следовательно, в соответствии с планом игры № 2, потенциальный Казанова, как умудренный опытом инвестор, должен стремиться получить максимальную прибыль, но при этом свести к минимуму убытки. Похоже, эта безукоризненно благоразумная стратегия не имеет себе равных, не так ли?