Книга Силуэт танцующей звезды - Ксения Дронова

— Угощайся, худенькая-то какая стала, удивительно!.. Нет, ты замечательно выглядишь, рассказывай же, говори, как ты, как живешь, что сейчас делаешь, чем занимаешься, — Валентина Ивановна выудила из кармашка очки в пластмассовой оправе и нацепила на нос. Окинув Женьку с головы до ног внимательным взглядом, она вздохнула и стала расставлять чашки и блюдца на столике. В тусклом свете кухонной лампочки она вдруг показалась девушке ужасно старой и усталой… хотя нет, это просто игра теней, вот мать Трофима вынырнула из темноты и улыбнулась, и снова стала жизнерадостной румяной женщиной среднего возраста. Чем-то похожей на ее маму.

— Ты работаешь? Где?.. Хорошее место, тебе нравится, наверное, ты же всегда об этом мечтала, правда? Ну что ж, я желаю тебе успеха, думаю, у тебя все получится, — теперь на столе дружной шеренгой выстроились тарелки с салатами, миски с плюшками и конфеты в вазе. Женька всегда этому удивлялась — когда не приди к Валентине Ивановне, у нее обязательно найдется угощение для гостя, никто из ее дома не уходит голодным! Вот только сейчас ей, к сожалению, совершенно не хочется есть.

— А я вот принесла ноутбук, все почистила, никаких моих файлов там нет, так что… Передайте от меня спасибо, — Женька хотела бодро произнести имя Трофима, но почему-то не смогла. А ведь она уже вполне спокойно разговаривает о своем прошлом, время-то прошло, боль отступила… Но в этих стенах, рядом с матерью мужчины, который давно уже не с ней, который сам вычеркнул себя из ее жизни и никогда больше не появлялся на пороге ее дома. Нет, здесь ее рот отказывается произносить запретное имя. Как будто даже оно ей больше не принадлежит и она не имеет права произносить его всуе.

— Отдам, конечно, поставь его вон там, возле шкафа… Он тебе больше не нужен? Ну и славно, — Валентина Ивановна сняла очки и потерла глаза рукой.

— Женя, Женечка, ты просто не представляешь себе, как мы с Иваном Сергеевичем расстроились, когда узнали про вас с Трофимом… Мы ведь уже внуков от вас ждали, шутили, конечно, но почему-то не сомневались, что вы поженитесь… А потом совершенно случайно узнаем… даже не от Трофима, что самое обидное, — что вы расстались… что он теперь живет с другой девицей. Рыжая такая, господи, что в этом мире происходит, как же так!..

Украдкой отогнув штору, Женька глянула в окошко. Как поздно, и ни одного фонаря на весь квартал! А ей еще долго ехать. Все, надо собираться… Если она будет и дальше слушать причитания Валентины Ивановны, то либо расплачется, либо грохнет об пол тарелку с оливье. Нет сил говорить о том, что уже пережито и оплакано, Все равно, что ходить по пепелищу сгоревшего дома… Страшно, когда смотришь на то, чего больше нет, и, трогая пепел, понимаешь — возврата нет, но так хочется, что сердце разрывается! Хватит с нее.

Залпом выпив кофе, Женька решительно поднялась из-за стола.

— Валентина Ивановна, ничего не поделаешь, это жизнь… Так случилось, бывает. Вы не болейте, передавайте от меня привет Ивану Сергеевичу. А мне уже идти надо, мне же ехать далеко!..

— Ты к маме? — дрогнувший голосок и жалобный взгляд, и снова женщина выглядит на свой немалый возраст, как будто разговор вытягивает из нее жизненные соки… Быстро кивнув, Женька отвела глаза и вышла в коридор.

Обувшись и одевшись, она уже приготовилась прощаться, но Валентина Ивановна ее опередила. Открыв Женьке дверь, она ласково погладила ее по плечу.

— Для меня ты все равно родная, как дочка… Мы так с отцом переживаем за вас! Подумать только — так радовались, что у вас теперь будет своя квартира, а что вышло? Ты у мамы, а с Трофимом — девка рыжая… Может быть, у вас еще что-нибудь сложится? Ведь всякое бывает в жизни, может, помиритесь еще…

Женька сбежала по лестнице, не дожидаясь лифта. Где-то далеко за ее спиной громко хлопнула дверь, и щелкнул замок, отсекая от нее маленький мир с детскими фотографиями Трофима на стенах, с его любимым печеньем и конфетами в вазе на столе, с его поломанными игрушками в ящике в кладовке… Она только что отдала последнее, что у нее было от прошлой жизни — ноутбук. Теперь она свободна и никогда не оглянется назад! Она ни за что больше не придет сюда и не услышит этого ужасного «а может, вы помиритесь», она не нуждается в глупых советах! Как вообще можно было такое ей сказать? Это что, она, что ли, решила расстаться с Трофимом? Нет, это он ее бросил, и оставьте ее все в покое!..

Добравшись до остановки, Женька сжалась в комок на холодной лавке и замерла. Вокруг ни души, только ей одной в девять часов вечера нужен троллейбус. Все остальные люди уже давно сидят дома, в кругу семьи, пьют чай и рассуждают о чем-то светлом и прекрасном. У них же все распланировано, им не надо думать, чем заполнить выходные… Черт, бы побрал все эти разговоры за плюшками и конфетками! Родная дочка, как же… Столько лет мать Трофима относилась к ней прохладно, а теперь вдруг полюбила! Когда ничего уже не вернешь и не изменишь. Потому что у Трофима — новая любовь. Рыжая, рыжая, рыжая…

Подъехал пустой троллейбус, и Женька, отдав кондуктору денежку за проезд, примостилась на промерзшее сиденье у окна. С каждым днем теперь будет холодать, уже чувствуется, что зима скоро. Но с волосами огненного цвета Женька не будет так мерзнуть, она специально выбирала такой вот очень теплый тон… И эта рыжая, которая живет сейчас у Трофима, тоже, наверное, крашеная… Хотя Трофиму никогда не нравились крашеные женщины, он всегда так морщился, когда речь заходила о мелировании и окраске волос, говорил, что это все «искусственно и неестественно». А теперь сам живет с рыжей…

Ну и что! В конце концов, какое ей-то до этого дело?

А вот такое. Оказалось, это совершенно разные вещи — просто предполагать, что тебя бросили ради кого-то, и знать это наверняка. Знание принесло такую боль, что Женька едва выдержала троллейбусную тряску… Пулей выскочив из пятерки на своей остановке, она прижала горячий лоб к шершавому стволу тополя и заплакала. Ничего, ничего, это последний раз, когда она плачет из-за Трофима. Больше она не будет этого делать никогда!.. Все закончилось, просто сегодня она нечаянно приоткрыла окошко в то счастливое время, когда ее волосы были русыми и длинными, глаза наивными, а жизнь — безмятежной. Все, сегодня она окончательно рассталась со своим прошлым. Значит, с этого момента — никаких слез о том, кто ушел и забыл про нее!..

Женька оказалась права. Она больше никогда в жизни не плакала о Трофиме.

Глава 2

Резко проснувшись от какого-то настойчиво повторяющегося звука, Женька села в кровати и прислушалась. Вокруг хоть глаз выколи, последний фонарь у них во дворе то ли лопнул от мороза, то ли пострадал от местной ребятни, и сквозь занавески в комнату не пробивается ни лучика. И если бы не какое-то механическое скрябанье где-то рядом, Женька бы сейчас спала без задних ног… Она очень поздно легла в постель, никак не могла отделаться от маминых расспросов и неприятных воспоминаний… А теперь вот еще и проснулась непонятно от чего.

Пошарив рукой по столу, Женька обнаружила шнур с переключателем и зажгла настольную лампу. Круглая мохнатая тень стремглав слетела с письменного стола и опрометью вынеслась из ее комнаты в коридор. Женя усмехнулась.