Книга Мадам - Джаннетт Энджелл

Джен подошла к кровати, взяла из моих рук сигарету и потушила ее в пепельнице. Затем перегнулась через меня, чтобы погасить свет, и спросила:

— Ты уверена?

После этого мы очень долго молчали.

Глава шестнадцатая

Приближалось Рождество, и моя мать в многочисленных и пространных письмах интересовалась, увидимся ли мы с ней снова.

Ее беспокойство не имело никакого отношения к религиозной значимости праздника. Мы никогда не были ревностными лютеранами, и религия не играла важной роли в нашей жизни.

Иногда я жалела об этом.

Я слушала других людей, эхо различных голосов, иногда даже моих земляков, рассказывающих об искуплении грехов так, словно только они этим и занимались, а я даже свое отношение к религии не могла сформулировать.

Я читала, в частности, Уокера Перси и Фланнери О'Коннор и находила в их творчестве заверения, что религия важна для того, чтобы по ней мерить собственную жизнь. И мне тоже хотелось прикоснуться к вере, прикоснуться к вызову и жажде познания мира. Глухой ночью маленькая девочка, живущая в моей душе, размышляла (все еще), где же Господь и думает ли Он обо мне, но дальше этих размышлений моя религиозность не простиралась. Иногда я вела долгие беседы с Богом в своих стихах и рассказах, но это не диалоги, а скорее монологи, написанные мной, чтобы заглушить собственную боль, или чувство вины, или страх. Я искала отца, чтобы он как-то поправил все в моей жизни.

Подобный упрощенный взгляд не может отразить все глубины, напряжения и ощущения тайны, которую, насколько я понимаю, испытывают другие. Может, причина в том, что большинство этих «других» — католики. Думаю, в католицизме определенно что-то есть. Кажется, что все католики имеют доступ к чему-то, скрытому от меня, спрятанному за закрытой дверью, защищенной паролем. Однажды Джаннетт рассказала мне об учебе в монастырской школе, об утренних молитвах ни свет ни заря, свечах, фимиаме и пении. «Мы молились за весь мир, а мир никогда об этом и не узнает. Это волшебное чувство, ты даже представления не имеешь насколько. Там творилось волшебство».

И опять-таки Джаннетт — католичка. Она — часть закрытого клуба.

Нужно сказать, что некоторые произведения, восхваляющие веру и написанные писателями-южанами, не были типичными для нашего региона, где население склоняется к протестантизму. Фланнери О'Коннор воспитали как католичку в районе, где царил протестантизм. Ее рассказы и письма не просто отражают ее отличие от своего окружения, но охватывают размах и глубину этого отличия. Протестанты постоянно думают о том, чтобы вести праведный образ жизни, а католики, как мне кажется, об этом вообще не задумываются, они просто живут и обсуждают жизнь, оперируя возвышенными категориями, которые недоступны всем остальным.

Тем не менее католики задают те же вопросы, которые мучают меня по ночам или когда мне страшно. В одной из книг Гейл Годвин герой спрашивает священника: «Как я могу просить у вас или Господа отпущения грехов, если я знаю, что выйду из церкви и снова произнесу ложь, когда кто-то спросит меня?» Смутное ощущение собственной ограниченности и при этом необычная умиротворенность в душе, уверенность, что Господь рано или поздно разгадает все наши хитрости, — это мне нравится в католицизме.

Но недостаточно, чтобы самой влиться в ряды его последователей. Недостаточно, чтобы что-то предпринять. Меня хватает лишь на то, чтобы удивляться и до некоторой степени завидовать.

Я все это рассказала вам, только чтобы объяснить, что мама просила меня приехать не потому, что у нас сохранились самые теплые воспоминания о полуночной мессе на Рождество или чем-то таком. Нет, моя мать просто хотела знать, что происходит.

Ах да! Хотите стать миллионером? Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов — чем ты зарабатываешь на жизнь, Эбби?

Знаю, я должна быть осторожна в общении с любым, кто называет меня Эбби. Они из моей Жизни, из реального мира, и это провокационный вопрос.

В большинстве случаев уже довольно давно я отвечаю, что владею собственной компанией, занимающейся обслуживанием банкетов. Подобный ответ сразу многое объясняет. Я столько времени вешу на телефоне, координируя свою службу поскольку доставляю еду в любое время. Я говорю по телефону и днем, поскольку нужно все уладить и связаться с девушками, которые работают на меня в качестве поварих и официанток. У меня нет никакого офиса, поскольку моя компания специализируется, как модно было говорить в девяностые, на дистрибуции. Для большинства людей мой ответ вполне понятен, потому они кивают, и разговор течет дальше.

Самое лучшее в моем ответе было (и есть) то, что дальше никто меня вопросами не забрасывает, поскольку обслуживание банкетов дистрибуции — тема неинтересная.

Представьте себе коктейль, обрывки оживленных разговоров и фальшивых улыбок.

— Кем вы работаете?

— У меня небольшая компания, обслуживаем банкеты.

Улыбка застывает на лице.

— О! Как мило!

Если собеседник увлечен мной, то он будет ломать голову, что же спросить дальше. А спросить-то и нечего.

— Ммм… И вам нравится ваша работа?

Я равнодушно пожимаю плечами.

— Ну, нормально. Но это неинтересно.

Тут собеседник отчаливает. Сто процентов.

Да, обслуживание банкетов — это безопасный вариант. Я даже заказала себе набор писчей бумаги, то есть печатных бланков со всеми реквизитами своей «компании» на тот случай, если понадобится отправить какое-нибудь официальное письмо. Матери я тоже врала про обслуживание банкетов, и как только она приняла тот факт, что я не умею готовить («Мама, за меня готовят другие»), то стала относиться к моей работе нормально.

Большую часть времени.

При встрече с родителями кого-то из своих друзей, когда я на секундочку заглядывала в библиотеку, у меня развязывался язык, и я практиковалась во вранье. Да, я обслуживала банкеты. Блин, да мне равных не было.

Джереми Бернс считался гуру в области маркетинга. В девяностые маркетологов развелось как грязи, они занимались тем, что советовали кудесникам, стряпающим интернет-сайты, как потратить побольше денег и стать еще известнее в своей отрасли. Мы случайно встретились в магазине подержанных книг «Авеню Виктора Гюго» на Ньюбери-стрит, затем выпили пару чашечек кофе. Ничего романтичного. Просто знакомые. Когда Джереми спросил, кем я работаю, ответ тут же сорвался с моего языка: «У меня небольшая компания по обслуживанию банкетов». Джереми попросил мою визитку, и я, напустив на себя важный вид, заверила его, что раздала все свои визитки, а новые еще не отпечатали. Я дала ему свой рабочий телефон, поскольку на домашний было не дозвониться из-за каких-то проблем на линии. Потом мы еще пару раз встречались, что неизбежно в таком городе, как Бостон, и выкинула его из головы. Как-то раз во вторник раздался звонок.

— Алло?